План 1 или У Шэнь Юаня новый план

* Шэнь Юань *

      Маленький замок Тёмного Властелина был почти закончен. Шэнь Юань всё посчитал: главная спальня с гардеробом, личным кабинетом и ванной для него, ещё одна такая же, но чуть поменьше, спальня для Шэнь Цзю. Две ещё меньшие спальни с гардеробом и собственной ванной для двух прелестниц, отдельная комната для слуг, банкетный зал, хамам с фонтаном и бассейном, отдельная комната для хранения продуктов с небольшим дегустационным залом и зимний сад с чёрными мрачными бабочками были готовы. Центральной частью Замка стала приёмная зала, она же кунсткамера, с проекцией носорогопитонов, самочку он достаточно быстро поймал, больше времени он определял, а точно ли это самка. Закончены схемы течения ци и устрашающие виды человеческих внутренностей в высоких прозрачных тумбах, теперь всё это украшало приёмную залу, делая её по-настоящему зловещей.       В подвале располагалась тюрьма, он даже для пущего антуража подвесил скелет на цепях. Скелет из мрамора выглядел не очень достоверно, но Шэнь Юань надеялся, что в закрытую камеру никто не полезет, а издали всё выглядело очень зловеще. Там же была небольшая лечебница, над которой Шэнь Юань надписал клинописью «пыточная». Он был уверен, что больные найдут его даже здесь, и раз уж издеваться над людьми он не привык, то хоть так отведёт душу. В подвале же была большая комната с застывшими в стазисе носорогопитонами.       Замок был почти готов, осталось наполнить его коврами и ковриками, занавесками и тяжёлыми занавесями, подушками, одеялами и прочими мелочами, делающими жизнь обычного Тёмного Властелина намного комфортнее.       Шэнь Юань ещё планировал убедить Шэнь Цзю приложить свою руку к декору: парочка мрачных картин очень бы оживила гостевые спальни. Шэнь Юаню хотелось такие, чтобы казалось, что глаза нарисованных людей следят за вами, куда бы вы ни пошли. Или в коридоре такие повесить?       В общем, осталось ещё много приятных хлопот.       Шэнь Юань наводил последние штрихи — полировал мрамор до блеска, — когда по внутренней связи пришло ощущение, что Шэнь Цзю очень раздражён и хочет его видеть.       Эта связь зародилась ещё в Водной тюрьме, Шэнь Юань тогда чувствовал направление, где Шэнь Цзю, как компас находит север, а если Шэнь Цзю злился, то мог чуть ли не до метра определить расстояние. С появлением у брата тела ощущения усилились — нет, он не мог читать мысли или обмениваться ими; хотя почему? надо будет поставить пару экспериментов, — но он чувствовал, когда Шэнь Цзю его хочет видеть, и некоторые его эмоции, чаще всего злость.       Оставалось решить, надо ли идти к злому Шэнь Цзю, или ещё погулять, ничего хорошего от злого Шэнь Цзю ждать не приходилось.

* Лю Цингэ *

      Лю Цингэ давно сидел в комнате один, ему казалось, что пустой кабинет заполняет тяжёлое хриплое дыхание отца. Приглашённые лекари развели руками — лечения не было.       Слухи о предательстве семьи Лю ширились, даже собственные слуги начали исчезать из большого дома. Император был скор на расправу, он мог в ночи и отряд прислать, чтобы убить предателей, а дом сжечь, слуг в таком случае тоже не щадили. Так что в некотором роде Лю Цингэ мог их понять, но разорвать на части трусливых людишек очень хотелось.       Что же, схема, задуманная отцом и, возможно, самим императором, была в своём роде гениальна.       Лю Цингэ вставал во главе пика Байчжань, смещал с должности лидера ордена Юэ Цинъюаня, молодому безродному таланту действительно не хватало опыта управления, так что растравить недовольство глав пиков ничего не стоило. Фракция дворян, поддерживающих императора, усиливалась постепенно, безродных учеников Цанцюн заменили бы богатые и родовитые, как уже произошло с Хуаньхуа. А там, глядишь, дошло бы и до появления своего бессмертного в императорской семье, и появился бы первый император, объединивший смертный и бессмертные миры.       Лю Цингэ считал такой план глупостью. Бессмертным не нужны дрязги смертных, их цель — вознесение, а не статусные игры. Ни золото, ни драгоценные камни на небо не возьмёшь. Появление ребёнка с духовными корнями теоретически возможно, но такого нет и никогда не было. Дар доставался случайно, и только маленькая часть одарённых могла пройти путь до конца, до золотого ядра, а там и до вознесения.       Большинство так и не смогли.       Зачем бессмертному управлять империей, когда самое важное — это совершенствование?       Лю Цингэ сам с радостью бы избавился от дел по управлению пиком и только растил бы свою силу. Но традиции требовали управлять пиком лично и до вознесения своими руками взрастить себе замену.       Да, Лю Цингэ раздражало, что он так и не смог победить Юэ Цинъюаня, что безродный Шэнь Цинцю крутил главой сильнейшего в мире ордена как хотел годами, и оба они плевали на более знатных и богатых глав других пиков школы Цанцюн. Лю Цингэ был знатен, богат, талантлив, молод и красив, и всё равно он был даже не вторым, а шестым. И что бы он ни делал, Юэ Цинъюань лишь понимающе улыбался. Так что Лю Цингэ вполне всерьёз содействовал плану отца, хотя какой из него интриган, с его-то лицом честного простака. Интригами заправляли отец, мать и позже вовлекли Лю Минъянь, как посредника.       Действовали просто и элегантно: заручались поддержкой старейшин или же и вовсе проталкивали на эту должность людей, лояльных семье Лю. Благо от старейшин не требовалось ничего, кроме ума, опыта, хорошей репутации, уважения в ордене, а знатность и богатство были только плюсом, считалось, что такой человек будет полностью отдаваться интересам пика, не отвлекаясь на воровство или поиск выгод. Мать столь искусно распускала слухи, что ни Юэ Цинъюань, ни даже хитроумный Шэнь Цинцю так и не поняли, что противостоят им не столько дворяне, а старейшины умело играли с общественным мнением не словами, но поступками и их интерпретацией.       Сейчас же вставал вопрос, правильно ли он всё понял.       Шэнь Цинцю, открыто вступив в бой один на один, показал, что всё знает и больше такое терпеть не намерен, он, не задумываясь, уничтожит Лю Цингэ. Тогда глава Байчжань был слишком потрясён, чтобы думать, но позже сложил все знаки: вызов был только в присутствии глав пиков и главных учеников, ни дворяне, ни старейшины о нём не знали и так толком и не узнали; Шэнь Цинцю специально создал мельтешение листьями, чтобы никто ничего не понял, то есть Лю Цингэ вроде как не проиграл бой, а получил трёпку от старшего, мол, не зарывайся.       После этого Шэнь Цинцю помог ему в пещерах Линси.       А священную демоницу уничтожал так кроваво, что некоторым стало дурно.       Тогда Лю Цингэ решил выждать паузу и наблюдать, не спорить, не критиковать, не мешать Шэнь Цинцю, и старейшин одёрнул. И глава пика Цинцзин сам протянул руку помощи, Лю Цингэ наконец-то занимался тем, что прекрасно знал и умел — обороной, военной стратегией и тактикой.       А сейчас надо решить, правильно ли Лю Цингэ всё понял: Шэнь Цинцю не позволит ему сместить главу Юэ, но если Лю Цингэ будет следовать правилам — поможет, как старший боевой брат младшему.       Лю Цингэ уткнулся лицом в сложенные перед собой руки. Отец умирал, лекари предполагали яд, ему же казалось, что отец отравлен демонической ци. Лечить которую, по странному совпадению, умеет только Шэнь Цинцю. Вот и думай: это сложная интрига, чтобы единым ударом уничтожить всю семью и показать, что всё их хитроумие не сравнится с умом стратега Цинцзин, или всё же неудачное стечение обстоятельств?       Лю Цингэ принял решение, он скрепя сердце написал письмо, запечатал своей ци и отправил на Цинцзин.