Зверь

Судя по отвисшей при виде тауренки челюсти, Ремулос тоже не ожидал ее здесь встретить. — Это и есть Четуми? Та самая Четуми? — присмотревшись к девушке, спросил он у Хамуула Рунического Тотема, стоявшего по левую его руку. — Да, Хранитель, — кивнул верховный друид Орды. — Позволь мне объяснить причины, по которым… — Не нужно, Хамуул, мы знакомы, — прервал его Ремулос и обратился к девушке: — Помнится, ты говорила, будто не мне решать, попадешь ли ты на Лунную поляну и вступишь ли в Круг Кенария. — Я ошибалась, признаю, — равнодушно пожала плечами Четуми. — Но если ты думаешь, что я буду посыпать голову пеплом и слезно молить о прощении — ты тоже ошибаешься. Еще недавно она грезила о том, чтобы попасть сюда — но теперь, хорошенько оглядевшись и заметив огромные сходства между Лунной поляной и Изумрудным сном, Четуми поняла, что ничего бы не потеряла, если бы никогда не увидела это унылое место. — Когда Хамуул, внимательно следивший за ходом твоей экспедиции, рассказал мне о твоем… понимании друидизма, совершенно отличном от нашего, — начал Ремулос, стараясь тщательно подбирать слова, — я пожелал встретиться с тобой лично, чтобы понять причины, побуждающие тебя поступать так, как ты поступаешь. Но поскольку своенравный друид, о котором мне рассказал Хамуул, и дерзкая девчонка, с которой я встретился в Изумрудном сне, оказались одним и тем же лицом, я уже знаю достаточно для того, чтобы принять единственно верное решение. Четуми, ты зверь, живущий по законам природы Азерота — природы дикой и беспощадной, лишенной первозданной гармонии и далекой от того идеала, к которому стремятся друиды Круга Кенария. Хамуул молча кивнул, выражая согласие с каждым словом Хранителя. Он не знал, что сделала девушка, попав в Изумрудный сон Ремулоса, но подозревал, что ничего хорошего. Ему было стыдно перед сыном Кенария за то, что первое время он возлагал на эту талантливую заклинательницу самые большие надежды. Зато сама заклинательница никакого стыда не испытывала. Ремулос не сказал ей ничего нового, так что, стоило ему закончить говорить, как она перешла к делу, ради которого и стремилась попасть на Лунную поляну: — Не беспокойся, Ремулос — первый и последний раз мы встречаемся в твоем святилище. Единственная причина, по которой я здесь, это обещание, данное мной твоему брату. С этими словами она вынула из нагрудного кармашка семечко с сокрытой в нем силой дикой природы и протянула его хранителю рощи: — Я бы отдала его раньше, если бы знала, что ты и есть Ремулос. Хранитель, недоверчиво хмурясь, забрал у нее семечко, повертел его в пальцах и вздрогнул, когда понял, что в нем и правда заключена частица духа Зейтара. — Где он? — взволнованно спросил Ремулос. — Он обрел покой? — Да, оставшись в Мародоне, — кивнула Четуми. — Он сказал, что его место там, рядом с его детьми. Ну а мое, видимо, где угодно, только не здесь… Прикажи друидам своей ненаглядной поляны пробудить ото сна моего спутника — и мы сегодня же покинем это место. — Нет, — возразил вдруг Ремулос, крепко сжимая в кулаке семечко, которое обронил выросший на останках Зейтара цветок. — Переночуйте в Ночной гавани — я позабочусь о том, чтобы вы ни в чем не нуждались. — Хранитель! — изумленно воскликнул верховный друид Орды. — Что на тебя нашло? — Это единственное, что я могу сделать для тех, кто освободил дух моего брата, Хамуул. — Как знаешь, — не желая о чем-либо спорить с сыном Кенария, почтительно склонил голову таурен, затем перевел взгляд на Четуми и, посуровев, добавил: — Чтобы ноги твоей не было в Громовом Утесе, отступница! — Да я в его сторону даже глядеть не буду, — фыркнула девушка и сказала, обращаясь к хранителю рощи: — Спасибо, Ремулос. Мы не будем злоупотреблять твоим гостеприимством — передохнем немного и сразу же покинем Лунную поляну.

***

Проснувшись, Зайнир обнаружил себя в постели настолько мягкой, что ему стало не по себе. Он открыл глаз, приподнялся на локтях и уставился на сидевшую возле постели тауренку так, будто увидел ее впервые. — Выспался? — спросила девушка, заботливо убирая засаленные рыжие волосы с его лба. — Еще как, — хрипло буркнул тролль и огляделся. Отделанная деревом просторная комната была обставлена со свойственным эльфам изяществом, а изобилие растительных орнаментов, украшающих мебель, утвердило Зара в мысли, что он находится на постоялом дворе в Ночной гавани. Но как он здесь очутился? — Я… помню только, как мы вышли из тоннеля, а больше ничего. Странно… — Ты просто так сильно устал, что сам не заметил, как дошел досюда, — улыбнулась Четуми. — Есть хочешь? Могу попросить угостить нас кимчи с редькой или пирожками с диким рисом… — Неужели все прошло хорошо? — удивился Зар. — Я думал, над тобой тут настоящее судилище устроят, часа два копье затачивал на этот случай. — Да какое судилище, побеседовали с местным хранителем рощи и сошлись на том, что я не нужна Кругу Кенария, а Круг Кенария не нужен мне, — пожала плечами тауренка и поднялась. — Умывайся, одевайся и спускайся вниз — позавтракаем, а потом прогуляемся вдоль озера Элуне’ара. Нужно немного отвлечься, прежде чем я пойму, что нам делать дальше. Стоило признать — Хранитель Ремулос и правда позаботился о том, чтобы его гости ни в чем не нуждались, а кенарийские друиды, избавленные от перспективы видеть Четуми в своих рядах, сменили ярую враждебность на учтивую доброжелательность. К тому же, кенарийцев грела мысль о том, что гости сегодня же покинут Лунную поляну — правда, куда теперь держать путь, они не знали. Ответ нашелся сам собой — вернувшись с прогулки на постоялый двор, тауренка и тролль встретили посла из Оргриммара, который не терпящим возражений тоном передал приказ вождя — незамедлительно явиться в крепость Громмаш для личной с ним встречи.