вулканический

он затаскивает к себе в комнату — никого нет в общежитии сейчас, и потому непривычно тихо, — едва пробирается мимо вещей на полу и устраивает на кровати маникюрный салон. чтобы не запачкать постель, Джисон заботливо стелит плакат с альбома нойзи — уже в этот момент невольно хочется ударить его по рукам. но он почти сразу хватает за ладонь, только усевшись по-турецки, и открывает чемоданчик с маникюрными принадлежностями. так много вопросов... и пока ни одного ответа. — купил на али за десять долларов! — говорит внезапно, доставая какие-то клешни — страшно представить, что это такое и для чего оно нужно. — хочу на ком-то потренироваться. пальцами — по запястью, кончиками — по ладони... он прикасается так нежно и мягко, словно боится повредить — и выглядит так сосредоточенно, пока берет пилочку и ровняет края ногтей. волосы падают ему на лицо — пару раз Джисон встряхивает головой, потому что челка щекочет нос, и продолжает медленно, неторопливо подтачивать. отчего-то кажется, что во всем наборчике пилочка — единственный знакомый ему инструмент. кутикулу подрезать он не берется: видимо, боится повредить. вместо этого сразу открывает лак — больше никаких процедур с ногтями не знает и потому не тянет время... перехватывает ладонь покрепче и неловко смеётся. — не дергайся! а то сейчас все будет в лаке. но все же он так старается. Джисон совсем сгибается на постели, внимательно и крайне аккуратно выкрашивая черным лаком... затем он чуть отстраняется и дует на ноготь — чтобы поскорее высохло, — и переходит дальше. и даже тревожить его не хочется ни вопросами, ни вообще разговором. — вот так еще... — шепчет, выводя мизинец на пальце левой руки — последний ноготь. — теперь пусть высохнет. он подносит ладонь к губам и мягко дует на кончики пальцев — тепло, почти горячо, — и затем отпускает руку. но теперь его очередь. — я уже придумал дизайн, — улыбается Джисон, — можешь сделать так? ну, чтобы вот черным сначала... а потом сверху розовые звездочки были. получится классно. на его маникюр уходит больше времени... он комментирует каждый шаг, параллельно старается шутить, чтобы развлечь, и бесконечно удивляется, как же здорово и аккуратно выходит. в какой-то момент Джисон замолкает — это странно, — и, не произнося больше ни слова, внимательно наблюдает, расслабляя пальцы в ладони. хочется оторваться, спросить его, в чем дело... почему внезапно так тихо и почему его взгляд — задумчивый, внимательный — ощущается почти физически. — я тобой очарован. невольно приходится поднять на него глаза. Джисон пододвигается на постели ближе — простынь вместе с плакатом мнутся под его бедрами, неприятно впиваются складками, — и, всматриваясь в лицо, ладонями берет за щеки. осторожно, чтобы не запачкать свежекрашеными ногтями. чувствуется резкий, едкий запах лака. и оглушительный пульс. кажется, что сердце бьется прямо в глотке... и сам Джисон не знает, что в таких случаях делать. — я так много хочу сказать, — признается сбивчиво, чуть улыбнувшись, будто пытаясь перевести все в шутку, — но у меня так пусто сейчас в голове. к черту. эти гляделки, этот лак, этот маникюр... этого вдохновенно-восхищенного Джисона — влюбленного в одно существование, в одно присутствие, в одного человека. схватить его за запястья — податься вперед. губами — навстречу, чувства — нараспашку, душой — наружу. он легко подхватит этот поцелуй — так давно ждал, — едва склонив голову вбок, прикрывая глаза... языком — по нёбу, прильнет ближе, захлебываясь от восторга и сражаясь с дрожью в ладонях. проводит пальцами по щеке, стараясь не касаться ногтями, чтобы не запачкать.... и хочется навек растянуть это мгновение: его сбитый вздох, его громкое сердце, его имя — его руки, шепот и вкус.