Я осталась злодейкой в финале паршивой новеллы

      На моё счастье «Выбор Мадлен» был псевдоисторической фентезийной новеллой, где автор не стремилась показать бытовой реализм. Поэтому в ванной меня поджидала не только бадья с тёплой водой, но зубной порошок, зубные щётки почти современного вида, склянки с местными аналогами шампуней и бальзамов.              Жить тут же стало как-то легче.              Я взяла запечатанную щётку, открыла баночку с порошком (там был нарисован огромный зуб, поэтому я даже не сомневалась в своём выборе) и испытала настоящее блаженство. Никогда бы не подумала, что обычная чистка зубов может довести до настоящего экстаза. Было так приятно счищать проклятый налёт прошедших дней. Когда зубы оказались почищены, а дыхание больше не пахло тухлыми яйцами, я прыгнула в бадью и заплакала. Настолько хорошо было оказаться в обществе горячей воды и многочисленных скляночек.              Я мыла всё, что можно было вымыть. Не осталось такой части, где бы я не прошлась руками и приятно пахнущими настойками. Настоящие проблемы оказались в волосах. Слишком густые, они плохо поддавались мытью. Но не важно. В случае чего -срежу. В тёплой воде усталость очень быстро усилилась. Дошло до того, что я просидела так долго, что от былого тепла ничего не осталось. Подниматься оказалось пыткой. Пришлось опереться о стену, чтобы не шлёпнуться вниз.              В качестве одежды мне дали простое белое платье, отдалённо похожее на погребальный саван. На то, что было одеждой Кристы, было страшно смотреть. Глядя на тряпьё под ногами, мне с трудом верилось, что в этом я ходила по настоящему, мать вашу, замку. Но ладно. Платье (или рубаха?) оказалось мягким и тёплым достаточно, чтобы я не ныла. Перед тем как уйти, я вновь прочистила зубы тем порошком. Просто так, для профилактики.              С трудом передвигая ногами, я вышла в коридор.              Там меня уже поджидал Зарра.              — Подглядывал? — Я невесело усмехнулась.              Если сказанное было правдой, то разочарование должно было получиться ещё тем. Настоящая Криста, писанная худая красавица с почти прозрачной кожей, не имела ничего общего со мной. У меня и талия была больше, и бёдра шире, и грудь внушительнее. Хотя, я так и не поняла, Зарра увидел лишь моё истинное лицо или эти особенности ауры перекидывались на всё тело? Так или иначе, мысль о подглядывании меня скорее повеселила, чем расстроила.              — Выжидаю. — Зарра тихо засмеялся и многочисленные украшения в его волосах снова зазвенели. — Я подготовил тебе комнату. Иди, отдыхай. Наберёшься сил и мы всё обсудим. Нам нужно многое обсудить.              Если бы не это, я бы развесила уши и пустила слюни. Золото, а не человек. И мясо принесёт, и воду в бадье нагреет, и комнату подготовит. Чем больше он шёл мне навстречу, тем сильнее укреплялся страх расплаты.              — Угу.              Он толкнул небольшую дверь, и я немедленно скользнула вперёд.              — К слову…              Я резко обернулась.              — Как тебя зовут? — Зарра заправил одну из прядей за ухо. Серьга, золотое кольцо, оказалось с красивым красным камешком. Я даже невольно залюбовалась. — Именно тебя, а не тело. Я пойму, если ты вдруг захочешь использовать псевдоним, но мне всё равно нужно знать, как к тебе обращаться.              Нашёл из-за чего беспокоиться. Я пожала плечами. Хотелось побыстрее договорить, чтобы рухнуть на кровать и забыть обо всём, как о страшном сне.              — Обращаться к тебе как к Кристе — это будет неуважением к тебе и твоим предкам. — Тут же добавил Зарра. — Не хочу казаться неотёсанным мужиком.              — Здесь нет никакой тайны. Я — Кристина. Кристина Круглова, будем знакомы.              Зарра озадаченно закусил губу. Несколько секунд он щурил глаза, точно стараясь понять: я шутила или это было правдой.              — Кристина? Какое странное имя. Не могу понять, что у него за корни.              Насчёт его имени я промолчала, хотя очень хотелось сказать, что его имя для меня ещё хуже. Кристину хотя бы можно запомнить и выговорить. Я же помнила лишь сокращении и признаваться в этом не собиралась. Кто мог сказать, где именно кончается чужая благосклонность?              — Так я спать?              — Прости. — Зарра кивнул и многочисленные заколки опять зазвенели. Интересно, ему самому этот звон не надоел? — Что ж, набирайся сил. Когда выспишься — иди туда, прямо по коридору. Буду ждать тебя в гостиной.              И он ушёл по указанному мне направлению. Я тут же закрыла дверь. Усталость оказалась настолько сильной, что я не притронулась к засову, хотя он был. На ватных ногах я дошла до кровати, выдохнула, а после плюхнулась на перину. После этого меня будто ударили камнем по голове.              Ничего не снилось, не было никаких голосов или ведений из прошлого. В сознании будто потянули за рычаг переключателя. Щёлк. Свет погас. Щёлк. Тьма разошлась. Я закрыла глаза утром или днём, а открыла в то время, когда сумрак густой патокой облепил окна.              Я лежала всё еще не дома и тело моё, непривычно миниатюрное, давало о себе знать легкостью в области груди. Вот чёрт. Под самым потолком лениво летали светящиеся насекомые, новельный аналог наших светлячков, призванный в этом мире экономить чары и делать всё, чтобы простой народ не сломал шеи, ковыляя до условного туалета в три часа ночи.              Почувствовав мою бодрость, насекомые сошли с потолка и закружились перед моими глазами. Мрак смягчился. Сейчас, вроде немного отдохнувшая, я начала осматривать комнату. Она оказалась куда больше той, где мне приходилось жить, но по всем новельным канонам считалась «простой». Широкая кровать, широкое трюмо, широкий шкаф, широкие и громадные шторы на по смешному крошечных окнах, чей вид выходил на древнюю кирпичную стену другого многоквартирного муравейника. На фоне неоправданно большой мебели я сильнее почувствовала собственную незначительность и слабость.              Интересно, а что-то подобное чувствуют люди, переезжая в другие дома?              С трудом вышло заставить себя подняться. В сердце обстоятельства «приключения» отзывались пугающей пустотой. Все нервы оказались сожжены ещё в первую ночь, когда меня затащили в камеру и закрыли решётку. Чтобы не разрыдаться опять, я решила: буду думать, что всё это отпуск.              Маленькое приключение.              Непредвиденная неприятность.              Глубокая задница, из которой (надеюсь) можно выбраться.              До гостиной я прошлась прямо как приведение. Коридор оказался хоть и не очень длинным, но богатым на однообразные двери. Выцветшие обои с цветочками заставили вспомнить номера в санаториях, куда мама часто получала билеты на работе.              В гостиную дверей не было. Коридор просто оборвался на ней, даже не закончившись аркой. В отличие от безликого и унылого коридора, здесь чувствовалось куда больше «жизни». Различные ковры наслаивали пол, перекрывали друг друга и вызывали столько неровностей, что я едва не поскользнулась. Ковры здесь вообще были везде. Кроме яркого, цветастого пола, ковры висели на стенах, укрывали лестницу на второй этаж, кажется, висели на столах или пуфиках?              В центре гостиной стояло два стола. Один маленький — с черно-белой шахматной разметкой и фигурками на них, а другой большой. Живот тут же скрючился от голода. Там, на большом столе, стоял симпатичный стеклянный чайник с чаем и поднос с едой. Две тарелки с чем-то жидким и горячим, одна тарелка с горкой лепешек, так похожих на лаваш, блюдо с салатом и варёным мясом, две маленькие вазочки с орехами и чем-то ещё. Возле маленького стола стояли массивные кресла. На куске стены, не тронутом ковровым покровом, висела непонятная мне картина. С потолка свисали различные вещи, похожие в равной степени и на ловец снов, и на музыку ветра (стеклянные побрякушки наверняка звенели от сквозняков), и на ещё какую-то дизайнерскую глупость. От стен тянулись металлические «ножки» со стеклянными шарами на конце. Там тоже копошились горящие насекомые, вырабатывающие свет. Зарра как раз возился возле одной такой лампы.              — Эм… Что делаешь?              Он тут же прекратил всю деятельность и резко обернулся. Две косы исчезли, став одной, толстой и массивной, переброшенной через плечо. Золотые заколки исчезли, а нити — нет. Они красиво мерцали в дегтё густых волос. Боевая раскраска или макияж тоже перетерпела изменения. Косметика не исчезла полностью, просто стала менее яркой что ли и оттенки побледнели.              Невольно я восхитилась этим слишком красивым личиком.              — О, ты очнулась! — Он тут же отошёл от своеобразной лампы и быстро подошёл к большому столику. — Я уже всё приготовил и фигуры расставил. Давай, садись.              Я немного недоверчиво подошла к креслу.              — Это что, шахматы? — Я взглянула на чёрные и белые фигуры на маленьком столе.              — Ходики. — Зарра взял одну из фигурок, покрутил её между пальцами.              Я пригляделась. С трудом, но в плохо обработанных деревянных брусках угадывались классические «шахматные формы». Ладьи отдалённо напоминали средневековые башни, конь выглядел как конь (пусть и плохо обработанный), на «голове короля» был крест, пешки оставались безликим большинством.              — Шахматы. — Снова сказала я. — В моём мире их так зовут.              Даже если я ошибалась, Зарра бы не сумел это проверить.              — Пусть так. Значит, правила ты знаешь. Это многое упрощает.              — Вообще-то нет. Меня так и не смогли научить игре.              Зарра бросил на меня быстрый взгляд, прежде чем слегка отодвинуть кресло. Это он мне предлагал занять место или про себя сделал какие-то выводы? В любом случае, я туда села. Зарра придвинул кресло ближе к шахматному столу, а сам уселся напротив.              — Сначала игра, а потом еда? — Такой расклад мне совсем не понравился.              — В моих землях принято совмещать приятное с приятным. — Зарра пожал плечами, а после взял тарелку с горячим. Лишь сейчас я заметила одну вещь: здесь не было никаких столовых приборов. Совершенно. — А что может быть приятнее сытного ужина в хорошей компании за приятной игрой?              Мой преподаватель в колледже по математике говорил, что хороший секретарь — это голодный секретарь, так как кровь давит на мозг, а не на желудок. Не знаю, было ли какое-нибудь научное зерно под этой присказкой или это был стереотип и ещё один способ удерживания студентов на паре сверх отведённого времени, но эти слова запали в мою голову навсегда.              — Сытость отупляет. — Сказала я, процитировав героя из детективного сериала.              — Хочешь сначала поесть? — Зарра едва заметно нахмурился.              — Очень.              Трудно было не заметить лёгкое разочарование. Тем не менее, Зарра немного отодвинул своё кресло к большому столу, и я поступила точно также. Густой запах специй заставил меня чихнуть.              Зарра молча припал губами к тарелке и я, шмыгая носом, повторила его жест. В ту же секунду глаза заслезились, а горло сжалось. Я закашлялась. Руки начали шарить в поисках чего-нибудь, что могло бы быть похоже на воду.              — Что ты туда положил? Красный перец?!              — И черный горошек. — Спокойно отозвался Зарра, отхлебнув ещё похлебки.              Горло сжалось так сильно, что мне на минуту показалось, что это многострадальные рюши с платья обвили шею. Смысл был пытаться вешаться, если можно было умереть так?! Как назло, рядом не оказалось ничего холодного или жидкого. Кашель усилился.              Нет, я умру. Точно умру. Не от какой-нибудь диковинной хвори или меча в печени, а от чертового перца!              Всё исчезло также неожиданно, как и наступило. Адское жжение просто взяло и пропало, сменившись прохладным, густым сливочным привкусом. Всё могло бы быть списано на галлюцинацию, если бы не брызнувшие с глаз слёзы.              — Ещё там сонный сыр. — Невозмутимо пояснил Зарра. — Он тушит остроту перца через несколько секунд.              Впервые мне захотелось так отчаянно стукнуть этого парня.              — Зачем ты мне это подсунул?! Смерти моей хочешь?              — Это профилактика для умерщвления паразитов. — Он посмотрел на мои искусанные ногти. Я мгновенно спрятала ладони под стол. — Лучше убить их до того, как они начнут тебя пожирать.              — Ты… Ты мог бы и предупредить!              — Но это ведь очевидно, разве… — Он сдавленно засмеялся — Ладно. Прими мои извинения. Я забылся. Продолжай есть похлёбку. Это лишь в первый раз она такая горькая. С другими глотками вкус станет нежнее и слабее.              Но мне уже не хотелось трогать тарелку с этим оружием массового уничтожения. Зарра понял моё желание. Быстро высушив свою тарелку, он взял мою, развернул её и мгновенно выпил остатки.              Вот же дикость.              — Да славься солнце, подарившее мне пищу. — Пробормотал он, закашлявшись. — Да окажитесь добры боги, позволившее вкусить ваши плоды и не умереть голодной смертью.              Я всё ещё не знала как реагировать. Зарра же, тем временем, взял лепешку с тарелки, высыпал на неё салат, свернул лепешку и сделал что-то вроде шаурмы без соуса.               — А можно вилку? — Пробормотала я, растерянно смотря на тарелку с салатом со своей стороны.              Теперь Зарра смотрел на меня как на дикарку. Он приподнял лепешку с начинкой внутри, как бы говоря «делай как я».              — Я ем как свинья, а платье белое. И новое.              — Боюсь, в этом доме нет вилок. И ложек. — Зарра замялся. — В наших землях мы не пользуемся столовыми приборами.              И наколдовать ведь не получится. Классическая стихийная магия не предполагала элемента металла, из которого можно было бы сделать ложку. Я вывалила салат на лепешку, постаралась скатать такую же шаурму и мысленно смирилась с пятнами на платье.              — Ладно, давай лучше узнаем друг друга получше. — Стараясь смять неловкость, Зарра удобнее уселся на своем месте. — Давай так: я тебе факт о нашем мире, а ты о своём. Полноценный обмен знаний, так сказать.              Я невесело усмехнулась.              — Это… Это лишнее, без обид.              Зара озадаченно нахмурился.              — Тебе совсем не интересен мир, куда ты попала? — Тон его голоса звучал как «Ты совсем дурная?».              — Ну… Для тебя — это мир, для меня — паршивая новелла.              Помидор выскользнул из шаурмы Зарры и упал на колени. Что ж, хотя бы я буду не первой, кто испачкался за этот ужин.