Красная свадьба

Когда Клэйтон уехал на работу, Клио осталась в одиночестве. Ей так сильно не хотелось его отпускать, теперь, когда они стали близки, ей необходимо было его присутствие рядом. Каждую минуту, каждый миг. Просто сидеть рядом и то было ей мало, все время хотелось протянуть руку к любимому и коснуться его, погладить по волосам, по щеке, а то и просто положить голову на плечо. За завтраком именно так все и было, они не столько ели поджаренные тосты с маслом и джемом, сколько кормили ими друг друга с руки и потом целовались сладкими от джема губами. Но нельзя было не отпустить, Клио знала как важна для Клэйтона его работа и готова была пожертвовать, не капризничая и не требуя к себе лишнего внимания. Ведь пока его не будет можно подумать, как они проведут вечер. И проводив его до порога, девушка вернулась в дом, однако почти сразу, как только осталась одна, Клио почувствовала, что к ней опять вернулись те самые мысли, что так не давали ей покоя вчера и о которых она почти забыла во время этой прекрасной ночи и не менее прекрасного утра. Клио встала возле окна и посмотрела на сад, на мирно качавшие кронами деревья, на кошачий домик, примыкающий их жилому крылу, а так же пристройка, где жили дети во время ремонта здания приюта. И временами до сих пор бывали тут, проводя выходные и каникулы. Клио была этому очень рада, она любила детей и они платили ей тем же. А не так давно одна девочка ее спросила: - Клио, а у тебя будет ребёнок? Девушка не нашлась с ответом сразу и потому сказала что-то уклончивое: - Может быть, а почему ты спросила? - Потому, что когда люди женятся, то у них бывают дети, - конкретно пояснила темноволосая малышка, в чертах которой присутствовали азиатские черты и добавила - Мама с папой любили друг друга, поэтому родилась я. Лицо малышки стало грустными, очевидно она вспомнила родителей. Клио обняла ее и погладила по голове: - Ты права, Алиса, так всегда и бывает, если два человека друг друга любят, у них всегда появляется третий и у тебя так будет, когда ты подрастешь, я это точно знаю. Встретишь самого лучшего человека и он полюбит тебя, а ты его. - Как тебя дядя Клэйтон? - спросила Алиса с робкой еще улыбкой. Она как и все дети раннего возраста часто меняла настроение и запросто переходила от слез к веселью и обратно по много раз в день. - Да, милая, именно так, - так же улыбнулась Клио, поцеловав ее в макушку. А сейчас вспомнила этот разговор и невольно придала ладонь к животу, представляя, как в нем может развиваться ребёнок, расти день ото дня, увеличиваясь и понемногу шевелясь. Ей даже показалось, что девушка уже ощутила эту приятную тяжесть внутри себя и улыбнулась, словно она уже там была и на секунду ей стало так радостно и хорошо, что захотелось взлететь и воспарить над садом. Как это прекрасно иметь ребёнка от любимого, в котором соединиться их любовь. Но только одну секунду длилось романтическое упоение и снова вернулись вчерашние мысли, навеянные посещением кладбища и разговором с новым знакомым Джоном. Слишком много параллелей было в его рассказе с ее собственной жизнью и даже встретились они на целом кладбище в одном месте. Но как бы узнать, если рассказать некому? Что скажет ей, как объединилось то, что не могло сочетаться? Мама не скажет этого, за то как и до этого сможет подсказать. Клио уже знала, что нужно сделать и закончив обирать со стола, уже переодевалась для выхода, а через несколько минут садилась в машину и направила ее в сторону кладбища. Ведь Джон вчера сказал, что пришел на могилу дочери, что неделю назад умерла и просила похоронить ее рядом с мамой. А Клио как раз увидела возле могилы своей матери другую - свежую и Джон стоял возле нее. И потом, он говорил, что его любимую звали Оливия, как и ее маму. Но это тоже мало, что доказывало, это имя достаточно распространенное. И все равно что-то царапало в этой истории и не давало покоя. Клио была твердо намерена разобраться и оставив машину рядом с воротами кладбища, она вошла через них, направляясь к знакомой могиле. На ней был порядок, цветы, что она вчера принесла, еще не завяли, за то появились новые, каких девушка точно не приносила. Да и не покупала Клио таких никогда - розовые орхидеи с бордовыми прожилками. Мама ей не говорила при жизни, какие цветы ей нравились, но точно не такие. На дорогие цветы у них денег не было и чаще всего у них дома стояли полевые, собранные на лугу. Таких шикарных не было с роду. А кто мог принести их сейчас? Родных у Оливии не было, друзей тоже. Ответ сам собой напрашивался, но Клио была не готова еще принять его окончательно. Она постояла немного напротив памятника, посмотрела на фото на нем. Оливия там изображалась не такой, как на фото из книги, а уже зрелой, как в последние годы. Лицо чуть округлившееся, чуть поседевшие волосы острижены коротко, а глаза более серьезные и грустные. Если не присмотреться внимательно, то можно подумать, что на этих фото разные женщины. Но Клио точно знала, что одна. И потому особенно тянула время, проворачиваясь к соседней могиле, на которой еще не было памятника, только простой деревянный крест с черной табличкой, но ярким пятном на фоне коричневой земли холмика и темной зелени хвойного венка выделялся букет розовых орхидей, точно такой же, как тот, что Клио увидела у мамы. Только тут, в непосредственной близости от нее, едва ли не вплотную. Сомнений больше не осталось и девушка смело взглянула на табличку выхватывая золотистые буквы. «Саманта Локвуд», - значилось на ней строгим казенным шрифтом, чуть ниже написаны годы жизни. Все так, ровно на пять лет больше, чем самой Клио было сейчас и было в момент, когда ее отец пришел увидеться с мамой, приведя с собой ее старшую сестру, с которой она даже не поговорила. Буквы и цифры запрыгали перед глазами, сливаясь в одно пятно и меняясь местами друг с другом, показывая себя с иной стороны, а так же последние события жизни. А еще ощущение того, что все недостающие пазлы нашлись и встав в положенные им отверстия, полностью закончили картинку, вот только изображение на ней оказалось совсем не таким, как ожидалось. Страшным и пронизывающим этим страхом до глубины души. Как же все просто и в то же время ужасно. - Меня нашел мой отец, - прошептала Клио едва слышно - И у меня была сестра и это первый человек, которого я ненавижу, и мы с ней одной крови. Сама не зная зачем, возможно желая отвлечься, Клио засунула руку в карман джинсов, тех же самых, что надевала вчера и нащупав там какую-то бумажку, прочитала: - Джон Локвуд, инженер теплосетей. С трудом она вспомнила, как эту бумажку дал ей начальник тюрьмы и номер телефона, такой знакомый, как будто она его уже записывала. Вторая записка в этом же кармане поставила все на места, на ней был номер вчерашнего Джона. Точнее теперь это был номер одного человека, записанный дважды, двумя разными людьми с различной целью. - Я урожденная Локвуд, - вновь зашептали ее губы - Я дочь Джона Локвуда и Оливии Альварес, а Сэм была моей родной, единоутробной сестрой. И это было действительно страшно и вовсе не потому, что было непривычно для Клио, считавшей, что после смерти матери она осталась одна на свете. А по совсем другой причине. Она ненавидела Сэм, желала ей в душе самых ужасных страданий, а сейчас поняла, что отчасти ненавидела себя. Вот у них общая кровь. Она-это Сэм, а Сэм-это она. Вот, что реально страшно. Как теперь жить? Что делать, зная об этом? И еще одно - что скажет на это Клэйтон, когда узнает? А он непременно должен знать, ведь у них никогда не было секретов. Но все же не каждая правда нужна, так может стоит оставить все как есть? Ведь ее матери больше нет, Сэм тоже на том свете, какой смысл в этот во всем? Клио решительно не знала, как ей быть и что с этим делать. Она впервые была в такой ситуации и ей не с кем было поделиться. Подруг Клио не имела, старших родственников тоже. По всему выходило, что единственным близким ей оставался Клэйтон, но имеет ли она право взваливать на него еще и этот груз? Его новое сердце может не выдержать таких перемен, хватит с него и того, что она сказала про смерть Сэм и ребёнка. И найти ответ у Клио так и не вышло, но время близилось к вечеру и надо было возвращаться домой, чтобы до прихода любимого прийти в себя и сделать все, чтобы он ни о чем не узнал пока сама она не придумает как быть. А придумать надо, ведь все тайное становится явным и будет гораздо лучше рассказать все самой, чем ждать когда это сделает кто-то другой, чьи намерения могут быть не так чисты.