Красная свадьба

За пару месяцев до описанных событий. Женская тюрьма на окраине города. Сэм Локвуд мало, чем отличалась от других заключенных небольшой женской колонии. В своем отряде так же ничем не выделялась особенно, такая же оранжевая роба, косынка, скрывавшая светлые волнистые волосы и почти идеальное поведение. Бунты и драки здесь карались сурово поэтому никто их особо не затевал. Только одно отличие имелось у Сэм среди других, то, о чем она не так давно узнала, но не спешила никому рассказать. У Сэм не нашлось подружек среди сокамерниц, хотя статья, по которой ее осудили не входила в число неуважаемых - попытка убийства лица, заведомо находящегося в беспомощном положении, группой лиц, по предварительному сговору. Здесь почти все сидели за сходные деяния, поэтому скрывать похождения тут было не в чести. - Счастливая ты, Локвуд, - сказала ей во время рабочих часов Джесс, простая и немолодая женщина в ее камере - У тебя есть, к кому вернутся, отсидишь свой срок и соединишься опять со своим Джейком. Денег, правда, не будет, ну да счастье и не в них. Джесс была из провинции и сидела теперь за кражу, во время которой случайно убила охранника и потому срок мотала довольно большой. - Сомневаюсь, что это теперь возможно, - отвечала ей Сэм, строча на швейной машинке очередную простынь - После того, что я узнала недавно. - И что же? Умер он, что ли? - прямолинейно спросила Джесс. - Типун тебе на язык, дура старая! - прямо-таки разозлилась девушка - Другая проблема у меня, хуже, я беременна, что теперь делать с этим? - За дуру зуботычин насую, еще раз услышу! - погрозила ей женщина большой катушкой - А то, что залетела, так это же в плюс только, твой как будет рад, ему не лучше тебя сейчас, так будет радость обоим, представь только, как воспитывать будете. - Так не от него это! В том и печаль! - горестно заломила руки Сэм - От мужа, по срокам сосчитала, что теперь делать? - Как, что? Рожать, хорошее же дело и тебе не так тяжко будет, - авторитетно заявила Джесс. - Я так не считаю, Джейк не примет этого ребёнка, да и мне он зачем? - покачала головой Сэм - Я избавлюсь от этой обузы! - Ты и правда дура, ты, а не я! - в сердцах воскликнула Джесс и даже замахнулась на нее тряпкой - Только сделай это и тебе конец! Сэм не ответила, лишь еще ниже склонила голову над работой, а вечером, когда сокамерницы занялись своими делами, попросилась в медпункт и охранник отвел ее туда. - Все ясно, одевайся! - через несколько минут бросила ей суровая фельдшер, что сидела на приеме у зэчек - Не буду я тебе ничего прерывать, срок четыре месяца, я на твое место пока не хочу, так, что не дури и давай рожай, каждая женщина через это проходит, даже такая, как ты! Сэм устало вздохнула и застегнув на себе робу, позволила охраннику отвести себя обратно в камеру, где тут же забралась на нижнюю койку своих нар и отвернулась к стене. Всю ночь она не спала, а к утру задумала кое-что, а пока просто умылась и пошла вместе со всеми работать. Так было проще не думать о своей проблеме, слушая ровный стрекот швейной машинки. Только в обед вернулись тяжкие мысли, когда весь отряд ровным строем пришел в столовую и получил по тарелке супа из разваренных овощей, куску серого хлеба и стакану жидкого чая. Сэм сидела рядом с Джесс и та не сводила с нее внимательного взгляда. - Что-то ты не ешь ничего, а, Локвуд, - сказала она наконец - Чувствуешь себя плохо? Сходи в медпункт. - Была уже, - неохотно ответила Сэм - Ничего не сказали. Нельзя же было сообщать, что решение проблемы нашлось, пускай и не законное, но за то с гарантией решения проблемы. Была в соседнем отряде одна женщина, сидевшая за незаконную врачебную деятельность, умевшая в частности избавлять от нежелательной беременности. Сэм уже с ней договорилась во время прогулки. - Хорошо, после обеда в туалете, - ответила матерая зэчка шепотом, пряча золотой крестик, протянутый Сэм - И чтоб никому не слова! Поэтому девушка и не стала ничего есть, неподдельно волнуясь за успех мероприятия и как бы не накрыла охрана. Осталось лишь незаметно уйти ото всех, чтобы не вызвать подозрений. И после обеда, найдя незначительный предлог, отпросилась по нужде, молясь о том, чтобы никто не заметил слишком долгого ее отсутствия. И не заметили, только во время ужина кто-то спросил: - Так, а Локвуд, где? С обеда не видела. - Да, вроде, только, что была, - протянул кто-то с сомнением. - В туалет ушла, - брыкнула сокамерница, не подумав. - Опять? - ответили ей недоверчиво - Она же недавно была, отравилась, что ли? Инфекцию схватила? - Кто ее знает, она же независимая у нас, - презрительно ответили на это - Слова лишний раз не скажет. Но никто не видел как Сэм, улучив момент, тихой мышкой скользнула из рабочего зала, прижимая к себе спрятанную под робой чистую простыню, снятую с койки. Ее отсутствие замечалось, но тревогу никто не бил, поскольку не мог сказать наверняка, когда именно Сэм ушла и возвращалась ли потом. А вернулась она только после ужина, когда усталые зэчки уже улеглись спать и свет в камере был потушен. Поэтому никто не видел, что девушка пришла с лицом бледнее смерти, ступая осторожно и слегка покачиваясь и там, куда она ступала, следом за ней оставались яркие красные капли, которые та неловко затирала, наклоняясь с видимым трудом. - Локвуд, ты? - послышалось с соседней койки недовольно-сонное - Чего опять бродишь? Ложись давай. Сэм и сама об этом мечтала и едва добралась она до койки, как свалилась на нее кулем, подсовывая под себя ту самую простынь, заляпанную уже кровавыми пятнами. Она была довольна, решив свою проблему, та самая зэчка-знахарь справилась на славу и извлекла из полости матки ненужный плод, от этого стало легче. Да только одно было страшно, больно уж много крови было. Зэчка сама перепугалась, похоже, увидев этот филиал скотобойни, в который превратилась кабинка, хоть вся основная кровь и стекла в унитаз, на котором все и происходило. Неудобно пришлось устроиться, лежать, подняв ноги, а после терпеть боль от насильного раскрытия матки и не то выцарапывание, не то выдирание из нее плодного яйца. Сэм не видела, как это происходило, от боли она едва могла соображать, судорожно закусив рукав своей робы, заглушая стоны, не дав им перейти в крики. - Все, иди, только тихо, не то увидят, - сказала ей невольная помощница, когда все завершилось - Мне еще мыть за тобой. Сэм едва дошла, голова все сильнее кружилась, а перед глазами становилось все темнее. Уже забравшись на кровать, она неуклюже стащила штаны и кое-как отжав, снова надела, те совсем пропитались кровью и липли к ногам. Она, как могла, проложила под себя простынь, но та каждые полчаса намокала как от дождя и приходилось выжимать под кровать. И оставались верить, что к утру кровотечение ослабнет и вскоре прекратиться совсем. Так бывает, она знала, после аборта кровь всегда идет, потом останавливается. Но неужели так много? Нет, это ненормально. А утро уже близилось и прямо перед побудкой Сэм в очередной раз выжала простынь и едва успела прикрыться одеялом как прозвучал гудок. Зэчки, как по команде, встали с коек и быстро заправив их, двинули к умывальнику. Сэм попробовала последовать их примеру, но не смогла, слабость окончательно сковала все движения и сил осталось лишь поднять голову, даже руки почти не слушались, дрожали при попытке взяться за одеяло. - Локвуд, ты чего это сачкуешь? - спросила походя Джесс - Саботировать решила? Зря, отрядный по головке не погладит или ты в карцер хочешь? Но тут посмотрела на нее внимательнее и заметила все. Синюшную бледность прежде цветущего, как майская роза, лица, фиолетовые синяки под глазами, почти белые губы и встревожилась ни на шутку: - Ты чего заболела? Температура есть? И протянув руку, чтобы коснуться лба Сэм, Джесс случайно задела одеяло и то, сдвинувшись, явило взору окровавленную простынь, не лучше нее были и матрас, и одеяло с внутренней стороны. Джесс поняла все. - Что же ты сделала над собой? Вот дура-баба! - сплюнула она с досады и громко стукнула в дверь, призывая охранника - Скорее врача, Локвуд при смерти! Дальше было что-то невообразимое, что Сэм уже плохо осознавала. Ее поднимали, куда-то везли, перекладывали, раздевали, осматривали, вставляя опять что-то внутрь, переодевали в белую сорочку и снова укладывали в кровать, потом руку пронзила боль от укола и на время стало тихо. Это и к лучшему, иначе она услышала бы, как врач говорит фельдшеру: - Чувствую, не вытянем девку, плохая совсем, потеря крови больше трех литров, даже переливание не спасло бы. - Может попробовать родным сказать, вдруг помогут чем, - без особой надежды предложила фельдшер. - Не успеют уже, - устало махнула рукой врач - Да и успели бы, что толку, у нее матка вся буквально в клочья. Отверткой она себе там все, что ли, расковыряла? Дала ей снотворное, пусть пока отдохнет. А родным и правда надо сказать, может успеют повидаться… После снотворного Сэм стало вроде бы лучше, она проспала несколько часов и когда фельдшер подошла справиться, первым делом сказала: - Сообщите моим, думаю можно так сделать, чтобы приехали, я не общалась с ними, так вышло, но теперь хочу их видеть. Прошу вас, сделайте это. - Хорошо, девочка, выполню твою просьбу, не волнуйся о том, - сказала она почти с материнской нежностью и погладив Сэм по голове, отвернулась, смахнув слезу. И пошла прямиком к начальнику колонии, объяснить ситуацию и позволить родным Сэм Локвуд приехать к ней, в виду особых обстоятельств. Но не пришлось им увидеться. Сразу после ухода фельдшера Сэм опять поплохело и она решила уснуть. К полудню ее не стало.