Неистовые люди

Снова наступает утро, и Мерфи с удивлением обнаруживает, что наконец-то он по-настоящему отдохнул. Впервые за долгое время ему удалось проспать всю ночь без единого кошмара, и теперь он ощущает себя сильным и бодрым. Конечно, скорее всего, сказалась усталость от долгого путешествия к станции и то, что предыдущей ночью он почти не спал, но факт остаётся фактом — несмотря на все произошедшее, физически Мерфи чувствует себя отлично. Если бы он мог сказать то же самое о своём душевном состоянии… Встав с кровати, Мерфи смотрит на циферблат часов, лежащих на крохотной тумбочке. Они механические и очень старые — это единственное, что осталось на память об отце — вещь, которую Мерфи пронес через все пережитые им испытания и концы света. Часы показывают двенадцать. — Черт, — Мерфи понимает, что опять проспал завтрак, а это значит, что Рейвен уже проснулась и рассказала всем об их впечатляющем открытии. Подавляя желание остаться в своей комнате и никогда оттуда не выходить, Мерфи берет чистое белье, футболку и штаны, и, осторожно открыв дверь, выскальзывает в коридор. Его страхи напрасны. В такое время бункер, как правило, пустует, потому что у каждого есть занятие наверху, к тому же погода наладилась, и сидеть в душном помещении никому неохота. Мерфи благополучно добирается до мужского душа и встает под чуть тёплую воду. Ему холодно, но он рад этому, потому что пронизывающее ощущение на коже помогает хоть чуть-чуть остудить пылающий огонь, который пожирает его изнутри. Это смесь ярости на судьбу, которая даже после долгих лет лишений не может оставить его в покое, и желания придушить Рейвен за то, что она — это она. Кое-как помывшись, Мерфи берет лежащую на умывальнике тупую бритву, которой они бреются уже полгода и, как может, соскребает щетину с подбородка, оставив в процессе несколько порезов. Одевшись и почистив зубы дрянной пастой, изготовленной Эко и Эмори по рецепту землян, он смотрит на себя в зеркало и в целом остаётся доволен. Теперь он готов встретить неизбежное, пусть оно и разрушит их жизни, как уже неоднократно случалось. В который раз Мерфи спрашивает себя, не является ли этот сказочный уголок Земли своеобразным чистилищем, куда забросили их Создатели не для того, чтобы дать им покой и второй шанс, а чтобы наказать за все содеянное. Он решает при случае поделиться своими мыслями с Кларк, хотя и догадывается, что лучше этого не делать, потому что вот уже полгода они все старательно делают вид, будто нет ни прошлого, ни будущего. Они никогда не обсуждают место, в которое их забросили Создатели, и молчат о причинах, побудивших каждого из них отказаться от Вознесения. Поднявшись на второй этаж, Мерфи проходит по коридору в самый дальний конец бункера, где располагаются отсеки для девушек. Здесь живут Эмори, Эко, Найла, Кларк с Октавией, Индра, Хоуп и, конечно же, Рейвен. Едва поселившись в этом подземном убежище, группа единогласно решила, что женщины должны занимать более безопасный этаж, чтобы мужчины в случае чего могли первыми встретить опасность, хотя до сих пор никакие опасности им не угрожали. Однако даже спустя столько лет они все равно нигде не чувствовали себя спокойно, потому что слишком хорошо помнили, каким хрупким бывает покой, купленный ценой жизней других людей. Мерфи отлично знает, как выглядит дверь отсека Рейвен, потому что много раз проходил мимо и успел изучить каждую царапину на гладкой поверхности, но сейчас, приближаясь к знакомой комнате, он трясется от страха, что девушка окажется у себя. Подняв руку, он нерешительно стучит два раза, но ответа нет. Тогда Мерфи толкает дверь, и она с лёгким скрипом открывается. То, что Рейвен не закрыла дверь, неудивительно, потому что в бункере вообще не принято запираться, все они уважают личное пространство друг друга и, естественно, не боятся воровства. Однако заходить к кому-то в его отсутствие не принято, и Мерфи об этом знает, и тем не менее он стоит на пороге комнаты Рейвен, сам не понимая, зачем туда пришёл. Отсек механика освещен только скудной аварийной лампочкой, которая горит круглосуточно, озаряя жилище тусклым розовато-красным светом. Внутри помещения относительный порядок: стоит наспех застеленная койка, небольшой столик со стулом и шкафчик для одежды. Давным-давно здесь, должно быть, жил кто-то важный, потому что отсек просторнее, нежели большинство других комнат, и Мерфи думает, что, возможно, это была спальня Джахи или Эбби. Оглядевшись, он подходит к кровати и замечает на тумбочке ту самую книгу, которую так часто видел в руках Рейвен, когда проходил мимо ее комнаты. Это старая потрепанная книга с полустертым названием на обложке. Мерфи наклоняется и берет её в руки. «Эдгар Аллан По. Избранные произведения» — гласит надпись. Он никогда не читал По, но в Полисе Эмори как-то упоминала, что в скудной библиотеке землян был писатель с таким именем. Тогда они еще встречались, и, помня про любовь Мерфи к чтению, девушка часто приносила ему добытые где-то в жилищах землян древние книги, которые часто были порванными или не имели обложек, и Мерфи глотал их запоем, но так никогда и не узнал, кто был автором этих романов. Повинуясь безотчетному чувству, Мерфи открывает книгу и недовольно морщится, увидев стихотворение. Однако любопытство пересиливает неприязнь к поэзии, и взгляд его цепляется за первую попавшуюся строчку. И вскричал я в скорби страстной: «Птица ты — иль дух ужасный, Искусителем ли послан, иль грозой прибит сюда, Ты пророк неустрашимый! В край печальный, нелюдимый, В край, Тоскою одержимый, Ты пришел ко мне сюда! О, скажи, найду ль забвенье, — Я молю, скажи, когда?» Каркнул Ворон: «Никогда». — Прекрасно, — бормочет Мерфи, захлопывая книгу. — Просто превосходно. Зимой в бункере они часто играли в разные игры, и одна из них как раз была похожа на то, что он сейчас сделал: кто-то брал книгу, а остальные загадывали желание и по очереди называли страницу и строчку, чтобы узнать, сбудется ли то, что они загадали. Мерфи редко участвовал в этих забавах, потому что ему всегда попадалась ерунда, не стоящая внимания. Однако сейчас, прочитав эти пророческие строки, он чувствует, как его охватывает дрожь. Никогда. Никогда больше тебе ничего не светит, Джон Мерфи, сказал ворон. Какая ирония… Отложив проклятую книгу, он видит, что на подушке Рейвен лежит майка — та самая, в которой она была вчера в походе, и, не успев себя остановить, Мерфи берет ее и перебирает в пальцах мягкий изношенный материал. Спереди майка усыпана мелкими дырочками от горящих искр — почти вся одежда Рейвен выглядит подобным образом, но удивительным образом это ей идет. Мерфи сжимает майку в руках, а потом не удерживается и прижимает старую ткань к носу, пытаясь уловить тот аромат, который окутывает Рейвен, аромат её тела, в который он погружался, пока целовал ее ненасытно и жадно, и, хотя майка больше пахнет пылью, камнями и ветром, но остатки запаха Рейвен таятся где-то в глубине ткани, отчего тело Мерфи болезненно напрягается. Желание увидеть Рейвен, прижать её к себе и снова поцеловать никуда не исчезло, и, похоже, даже события вчерашнего дня ничего не изменили… Никогда, вспоминает он и возвращает майку на прежнее место, стараясь положить ее так же, как и до этого. Никогда, говорит он себе, аккуратно закрывает дверь в отсек и, идя по коридору, сжимает пальцы в кулаки, чтобы болью заглушить тоску по Рейвен. Никогда, терпеливо внушает он себе, поднимаясь по ступенькам на поверхность земли, и вот его обдает свежим запахом воды и ветром, а над головой, как всегда, высятся огромные мачты вековых елей и дубов. На поляне перед бункером никого нет, но с берега слышатся весёлые крики и смех, и, взяв из корзинки, стоящей на столе, кусок хлеба, Мерфи направляется к озеру. Здесь многолюдно и шумно: в воде плещутся Джордан, Найла и Октавия, а на тёплых, нагретых солнцем камнях сидят Джексон, Гайя и Индра. На них закатанные по колено штаны и майки, и они оживленно что-то обсуждают, а Хоуп стоит по колено в воде и швыряет камешки в воду, не участвуя в общем разговоре. Приближаясь к друзьям, Мерфи жуёт хлеб и одновременно пытается угадать, рассказала ли им Рейвен о станции, однако в обращенных к нему взглядах он не замечает ничего странного или необычного. Найла машет ему из воды, а троица, сидящая на камнях, продолжает смеяться над чем-то, однако шум воды заглушает слова и Мерфи не может их расслышать. — Привет! — здоровается он сразу со всеми, привлекая внимание, и машет Найле рукой. Повернувшись к нему, Индра кивает, а Гайя и Джексон говорят «привет» и улыбаются. — Выспался? — спрашивает его Гайя, и Мерфи кивает. Он станавливается возле камня, на котором сидит Джексон, и смотрит, как Октавия, делая сильные гребки, плывёт на середину озера. — Вас вчера долго не было, — говорит Джексон спокойно. — Ты не поранился? Могу посмотреть, если надо. — Нет, все в порядке, — отвечает Мерфи, стараясь ничем не выдать своего удивления. Неужели Рейвен промолчала? Неужели смогла удержаться и не сообщила никому об уникальной находке, которая изменит их жизнь? Или же они все знают, но почему тогда ведут себя как ни в чем не бывало? Неужели никого не потряс тот факт, что рядом с ними находится готовая к использованию атомная электростанция? — А где Кларк? — спрашивает Мерфи, и Гайя указывает на хижины на дальнем конце берега. — Они там, пытаются укрепить насыпь, чтобы сеть не смывало прибоем. Мы начали с самого утра, а сейчас отдыхаем. — Ты не хочешь искупаться? — предлагает Индра, но Мерфи качает головой. — Я только что душ принял. Он доедает хлеб и, засунув руки в карманы, вглядывается в хижины на берегу, пытаясь понять, там ли Рейвен. Зрение у него, конечно, хорошее, но с такого расстояния он не может разглядеть тех, кто суетится в воде, видит лишь, что их трое, и у одной светлые волосы. Значит, это Кларк, а двое других, наверное, Рейвен и Миллер. Решив, что нет смысла оттягивать свой конец, Мерфи криво усмехается и говорит Джексону: — Ладно, тогда я пойду помогу им. Он разворачивается и уходит, расшвыривая ногами камешки и ощущая на спине внимательные взгляды друзей. В них нет осуждения, но он точно знает, что все в бункере начали замечать его странное состояние, и спрашивает себя, сколько ещё он сможет продержаться, не выдав своих чувств к Рейвен? В их маленькой группе все друг у друга на виду, и скоро напряжённость в отношениях между ним и Рейвен не останется незамеченной ни для кого, особенно если учесть, как, наверное, злится девушка после вчерашнего. Рейвен в гневе — это не то, с чем он готов иметь дело, потому что сил бороться с ней у Мерфи уже не осталось. Он сам разрушил все, что могло бы между ними быть, и теперь остаётся лишь сделать вид, что ничего не случилось, и терпеть ледяное презрение Рейвен, либо собрать свой рюкзак, уйти в лес и остаться там навсегда. По мере приближения к лагерю Мерфи все больше охватывает чувство неуверенности и страха. Издалека он видит несколько фигурок, суетящихся у кромки воды, но Рейвен среди них нет. Спустя несколько минут он уже различает Кларк в одной футболке, Миллера и Левитта. Они стоят по щиколотку в воде и что-то активно обсуждают, причем Миллер размашисто жестикулирует, а Левитт стоит рядом, уперев руки в бока, и кивает. Кларк, прищурившись, всматривается в подходящего к ним Мерфи, а потом машет ему рукой. — Иди к нам! — Выспался? — шутливо спрашивает Миллер, когда Мерфи оказывается рядом, и он тут же понимает, что окончательно запутался. Все ведут себя как обычно, а это может означать только одно: что Рейвен никому ничего не рассказала. Но как это возможно? — Да, вчера был тяжёлый день, — отвечает Мерфи, чувствуя необходимость оправдаться за свой затянувшийся сон, и входит в воду прямо в ботинках. — Где Рейес? Он и сам удивлён тому, что называет Рейвен по фамилии, и по взгляду Кларк понимает, что это не осталось без внимания. На лице Гриффин читается легкое осуждение, и Мерфи делает вид, что ничего не заметил. — Рейвен пришла через полчаса после тебя, — сухо отвечает Кларк, доставая из воды веревку, которой закреплена сеть. — И ты зря её бросил, она была совершенно измучена. — Я не бросал её, — возражает Мерфи раздраженно. — Просто мы слегка… — Поцапались? — вставляет Миллер с улыбкой. — Как обычно, да? Мерфи смотрит на него тяжёлым взглядом и угрюмо молчит. Миллер смеётся, а Левитт переводит взгляд с Кларк на Мерфи и смущенно улыбается. Он ещё не до конца вник во все тонкости их многолетних отношений. Мерфи понимает его недоумение. Они с Рейвен всегда общались, как заклятые друзья: часто подкалывали друг друга, а порой ругались, не стесняясь в выражениях, и вряд ли кто-то мог заподозрить, что в их отношениях есть и другая сторона, скрытая от всеобщих глаз и, тем не менее, как оказалось, вполне реальная. — А я тебе говорил, Кларк, — обращается Миллер к Гриффин. — Что их нельзя оставлять вдвоём. В этот момент Мерфи готов убить чертова Миллера, но ему остаётся лишь стоять и смотреть на него, кипя от злости. Он приказывает себе успокоиться. — В любом случае, — говорит Кларк серьёзно, глядя на Мерфи исподлобья. — Больше так не делай. Рейвен могла упасть и повредить ногу, а тебя не было рядом. — Ладно-ладно, — угрюмо ворчит Мерфи, глядя в голубоватую воду. — А где она сейчас? — Была в бункере, — отвечает Миллер, и внутри у Мерфи все холодеет. — Да, она ещё не вставала, и мы решили дать ей подольше поспать, — добавляет Левитт, сматывая верёвку. Мерфи резко оборачивается и смотрит в сторону бункера, пытаясь ничем не выдать своего замешательства. Неужели все это время Рейвен была в бункере, совсем рядом с ним? Они легко могли столкнуться в коридоре, не говоря уже о том, что он заходил в её комнату и нюхал её майку, словно озабоченный извращенец. А если бы она застала его там? — Я её не видел, — сдавленно говорит он, поворачиваясь к остальным, и вновь замечает на себе пристальный взгляд Кларк. Блондинка смотрит на Мерфи так, словно знает что-то, чего не знает он, и от этого ему не по себе. — Она, наверное, была в душе или у себя в комнате, — пожимает плечами Кларк. — Ладно, разберемся, и, раз уж ты здесь, то помоги нам с проклятой сеткой, лентяй. И вот в течение целого часа Мерфи таскает камни, чтобы укрепить насыпь, на которую они крепят сеть. В конце концов от утренней свежести после душа не остаётся и следа, и Мерфи ощущает себя грязным, потным и исцарапанным. Он снимает футболку, чтобы не провоняла потом, но легче не становится, потому что майское солнце уже припекает вовсю. Его бледная кожа краснеет, и Кларк говорит ему, что он, похоже, обгорел, но Мерфи все равно. Он упорно таскает камень за камнем, стараясь физической болью заглушить душевную и не думать о Рейвен, но против его воли она все время возвращается в его мысли, она по-прежнему там, и он ведёт с ней долгие бесплодные беседы, которые всегда заканчиваются одинаково: Рейвен даёт ему пощёчину и уходит. Это вполне в её стиле, но сейчас Мерфи был бы рад и пощёчине, потому что она продемонстрировала бы, что у Рейвен к нему есть хоть какие-то чувства. Целый час он ждёт, что она появится на берегу, но, вероятно, после вчерашней тяжёлой прогулки даже Рейвен не смогла преодолеть усталость и осталась в бункере, чтобы восстановиться. Теперь если он и увидит ее, то это будет во время обеда, а там, естественно, соберутся все, так что шанса поговорить с ней наедине ему не представится. Но ты же сам оттолкнул её, помнишь? — звенит гаденький голосок в голове Мерфи. — Ну и что такого в том, что она рассказала бы всем про станцию? Ты придумал сценарий третьего Апокалипсиса, но это лишь твоё воображение, ничего больше. Рейвен невероятно умна, и она сможет управлять не только ядерным реактором, но и целой, мать вашу, планетой, если потребуется. Она могла бы быть твоей, придурок, могла бы таять в твоих объятиях каждую ночь, и ты бы не мучился сейчас, не лил бы слезы и сопли по поводу того, что женщина твоей мечты больше не хочет тебя видеть, ты бы мог быть СЧАСТЛИВ. Даже если завтра мир рухнет в тартарары, сегодня ты мог быть СЧАСТЛИВ, чёртов придурок. Мерфи приказывает голоску заткнуться, но тот замолкает лишь на время. Когда камни перетащены и сеть, наконец, закинута, а Миллер с Левиттом уходят в бункер, к Мерфи подходит запыхавшаяся и с ног до головы промокшая Кларк. Сразу становится ясно, что Гриффин не просто так осталась на берегу, и Мерфи внутренне сжимается в ожидании неприятного разговора. — Тебе нужно помазать спину и плечи, — начинает она, глядя, как он наклоняется и поднимает с земли свою измятую футболку. — Джексон сделал хороший крем по рецепту землян. Мне очень помогает. — Угу, — бормочет Мерфи, натягивая на обожженные плечи футболку, и морщится от боли. — Стой! — говорит Кларк, видя, что он собирается уйти. — Задержись на минуту. — Кларк, я дико устал и… — пытается отмахнуться Мерфи, но она его не слушает. — Что произошло у вас с Рейвен? — мягко перебивает Кларк, и Мерфи мгновенно вскипает. — Ничего у нас не произошло! — бросает он и отворачивается, забыв, что Кларк не тот человек, от которого можно просто так уйти. — Погоди, — она кладёт руку на его обожженное плечо, и Мерфи, отшатнувшись, шипит от боли. — Черт! Больно же! — Извини, — сделав пару шагов, Кларк загораживает Мерфи дорогу и пытается посмотреть ему в глаза, но он упорно отворачивается, делая вид, что изучает покрытые снегом вершины гор. — Мерфи, ты можешь мне все рассказать. Я умею хранить секреты. Мерфи закатывает глаза и обходит Кларк, но она удерживает его за руку. — Нет никаких секретов, Кларк, ясно? И не надо, пожалуйста, играть со мной в психиатра, — устало говорит Мерфи. От Джексона и Эбби Мерфи слышал истории о том, что раньше были врачи, которые лечили не только тела больных, но и их разум. Позже, в Аркадии, Эбби рассказывала, что пыталась изучать книги по психологии, но на Ковчеге у неё было слишком много дел, чтобы заниматься ещё и этим. — Я не собираюсь играть в психиатра, — ничуть не обидевшись, отвечает Кларк. — Но ты мой друг, а Рейвен — одна из моих лучших подруг, и нас тут слишком мало, чтобы мы могли позволить себе роскошь ссориться и оскорблять друг друга. — А, так теперь ты отвечаешь за психологическое здоровье в группе? — язвит Мерфи, кусая изнутри щеку. — Джексон лечит наши раны, а Ванхеда разбирается с мозгами? Пристально глядя на него, Кларк укоризненно качает головой. — Я понимаю, почему ты защищаешься, Мерфи, но не надо этого делать. Я не собираюсь нападать на тебя, просто… — она тяжело вздыхает. — Если ты так же разговариваешь с Рейвен, то я могу себе представить, почему она вернулась вчера такой расстроенной. Мерфи вскидывает на нее глаза. — А она вернулась расстроенной? — Она вернулась совершенно убитой, и это не из-за ноги, — кивает Кларк. — И я уверена, что она до этого плакала. Я знаю, как она выглядит после того, как плачет. Сначала я подумала, что ей было больно идти, но потом поняла, что дело в другом. Она даже разговаривать со мной не стала, просто ушла в отсек и закрыла дверь. Ты, кстати, сделал то же самое. Что вы там не поделили? Почему вы не можете жить спокойно, ведь до этого все было хорошо? Что изменилось? — Ничего не изменилось, Кларк, — фыркает Мерфи, стараясь съязвить, хотя у него самого щиплет в носу при мысли о том, что Рейвен вновь плакала из-за него. Он довёл её до слез во время похода к станции, потом в очередной раз обвинил в смерти Хатча и его команды, а потом ещё и бросил одну в горах, хотя должен был поднять на руки и нести до самого бункера. С рациональной точки зрения Мерфи знает, что в сложившейся ситуации он прав, но непрошеные чувства берут верх, и теперь, благодаря Кларк, он вновь ощущает себя подлецом, обидевшим беззащитную хрупкую девушку, которая нуждалась в его защите. Угу, это Рейвен-то беззащитная? — гудит в голове противный голосок. — Послушай, — продолжает Мерфи, стиснув зубы. — Рейвен никогда не плачет, и уж точно она не стала бы плакать из-за такого придурка, как я. Просто у неё нога болела, вот и все. Он мягко, но твердо отстраняет Кларк и делает несколько шагов по берегу, но Кларк останавливает его. — Ты любишь её, да? — вдруг спрашивает она, и это так неожиданно, что Мерфи не успевает среагировать. Он оборачивается и смотрит на Кларк, приоткрыв рот и не в силах сказать ни слова, и девушка весело смеётся. — После такого потрясенного взгляда отрицать бесполезно, Мерфи. Ты её любишь. На этот раз это не вопрос, и Мерфи подавленно молчит, опустив голову и пиная носком ботинка камни, словно нашкодивший мальчишка перед строгим директором. — И давно? — тихо и серьёзно спрашивает Кларк, подходя к нему ближе, и звучит это так, словно у Мерфи неизлечимая болезнь, а Кларк только что узнала. Мерфи тяжело вздыхает и смотрит на озеро. — С первой минуты, как увидел. На этот раз очередь Кларк быть потрясенной, и Мерфи мог бы улыбнуться при виде её открытого в изумлении рта, но ему слишком больно говорить обо всем этом. — Но… — произносит Кларк. — Почему ты?.. Как ты?.. — Почему молчал все эти годы? — усмехается Мерфи. — Ты знаешь, почему, Кларк. Она пристально смотрит на него несколько секунд, а потом понимающе кивает. — Да, я знаю, но это ведь неправильно, Мерфи! Нельзя столько лет наказывать себя за то, что ты сделал, будучи напуганным мальчишкой! Рейвен давно простила тебя, и мы все простили, и ты не знал, что это она, когда стрелял! Горько усмехнувшись, Мерфи кивает. Налетает тёплый ветер, пахнущий озёрной водой и горячими камнями. Откуда-то доносится пение птиц, и кажется, будто все хорошо, но на душе у Джона Мерфи по-прежнему скребут кошки. Иногда он действительно жалеет, что отказался от Вознесения. Когда они с Рейвен прощались в лаборатории Бекки, она спросила его, знает ли он, что такое каждый день чувствовать боль, и теперь он понимает, о чем она говорила. — Я не знал, да, но я сломал ей жизнь, Кларк. Я сделал её калекой, и каждый раз, когда я вижу, как ей больно, как она мучается, это словно режет меня без ножа. Все эти годы на Кольце, и на Земле, и на Санктуме я знал, что виноват перед ней, и видел её страдания, стыд и разочарование на ее лице, когда у нее что-то не получалось, и я ничем не мог помочь. А теперь… она ещё и отказалась от Вознесения, чтобы быть с нами, и она по-прежнему мучается! Почему, блядь, они не могли исправить её ногу, почему не вернули её здоровой? Глядя куда-то вбок, Кларк качает головой, и на её лице играет грустная улыбка. — Я не знаю, почему, но все равно тебе нужно было сказать ей о своих чувствах. Рейвен… ей нужна любовь как никому другому, Мерфи, и разве ты не сможешь дать ей это? Да, у вас обоих были тяжёлые времена, да, вы две огромные задницы с острыми языками, но ведь теперь все позади, сейчас вы свободны и можете делать все, что захотите. Она указывает рукой в сторону бункера. — Посмотри, Мерфи, мы все здесь, и мы вместе! Мы наконец не живём в постоянном страхе за свою жизнь, и нам дали шанс исправить ошибки прошлого. Если ты можешь сделать Рейвен счастливой, а она тебя, то что вам мешает? Мерфи досадливо морщится. — Кларк, ты же знаешь Рейвен. Она самый сложный человек из всех, кого я встречал, да и я далеко не подарок. Как бы я её ни любил… мы не сможем быть вместе. — Почему это? — Потому что она слишком хороша для такого, как я, Кларк, вот почему! — кричит Мерфи, теряя терпение. — Потому что она самая красивая, умная и невыносимая женщина из всех, кого я когда-либо знал, и у меня нет с ней никаких шансов. Я не смогу удержать её, и однажды она захочет уйти, а я этого не смогу вынести. Я просто сдохну. Кларк некоторое время молчит, глядя на волны, накатывающие на берег, а потом переводит взгляд на Мерфи. — Все равно она заслуживает права знать, — говорит она тихо. — Она должна знать, что может сделать выбор. Мерфи кивает. — Я сказал ей. Вчера. Во время похода. Кларк понимающе качает головой. — Тогда ясно, почему она вернулась такой… — Только не говори никому об этом, ладно? Я не хочу, чтобы о Рейвен сплетничали, пусть это и наши друзья. Кларк молча кивает, и глаза её полны сочувствия. Это невыносимо, и Мерфи разворачивается и идет к бункеру, но Кларк быстро догоняет его и берет под руку. — Значит, Рейвен тебя отшила? — осторожно спрашивает она, глядя на Мерфи так, словно боится, что он сейчас взорвётся. Мерфи хмыкает. — Нет, она меня не отшила, Кларк. И даже не ударила меня и не бросилась бежать, когда я ее поцеловал. — Да? И что было дальше? — сдержанный интерес в голосе Кларк заставляет Мерфи улыбнуться. — Она поцеловала меня в ответ. Он не рассказывает Кларк о том, каким жестоким в своей страсти был этот поцелуй, и как все внутри него превращается в желе, когда он вспоминает о стонах Рейвен и о её руках на своём теле. Он весь дрожит от одной мысли о том поцелуе на скале, но Кларк этого знать не обязательно. — И разве это не лучший ответ на твои чувства? — говорит Кларк, отпуская его руку. — Если она ответила, это знак, что она тоже хотела тебя поцеловать, разве нет? Мерфи уклончиво дёргает плечом. — Все немного более сложно, Кларк, понимаешь? Рейвен не может любить меня, и, я думаю, что она поцеловала меня просто потому, что слишком давно одна. — Я тоже давно одна, но не бросаюсь на тебя с поцелуями, — фыркает Кларк, и Мерфи не может не рассмеяться в ответ. — Твоя правда. Несколько минут они молча шагают по берегу, каждый думая о своём, а потом Мерфи спрашивает: — Как ты догадалась? Остановившись, Кларк легко касается его руки. — Я видела, с каким лицом ты нёс Рейвен тогда, в лесу. Ты глаз не мог от неё оторвать и… — Я понял, — резко перебивает её Мерфи. Когда они подходят к бункеру, вся группа уже собралась на полянке в ожидании обеда. Рейвен тоже здесь, она стоит возле Эко и держит тарелки, которые азгедка методично наполняет каким-то варевом из котла, а потом передаёт сидящим вокруг костра друзьям. Поначалу Рейвен не замечает приближающихся Мерфи и Кларк, и это дает ему шанс разглядеть её с ног до головы без опаски быть пойманным с поличным. На Рейвен знакомая Мерфи ещё с Элигия свободная серая майка на широких бретельках, завязанная на поясе узлом, черные джинсы и тяжёлые военные ботинки. Волосы её распущены, и в солнечном свете они сверкают всеми оттенками темно-каштанового. Она стоит боком, и Мерфи отчётливо видит несколько агрессивно красных царапин на её тонкой руке в районе плеча. Наверное, оцарапалась о кустарник на обратном пути от станции, думает Мерфи, потому что когда он видел её в последний раз, никаких царапин не было. Когда Рейвен, наконец, замечает их, то ее реакция вполне предсказуема: чуть бросив взгляд в сторону Мерфи, она тут же отводит глаза в сторону и делает вид, что тарелки — это самая интересная в мире вещь. Мерфи ловит на себе лукавый взгляд Кларк, которая пристально следит за ними обоими. Однако как только она дергает Мерфи за рукав и собирается что-то сказать, как её отвлекают. — Привет, как там сеть? — спрашивает Индра, подходя к ним и садясь на бревно с тарелкой в руке. — Нормально, Миллер её закинул, а мы с Мерфи укрепили берег. Должна держаться, — отвечает Кларк, наклоняясь ближе к костру, и ерошит рукой мокрые волосы. — Хорошо, — довольно кивает Индра. — Я подумала, что можно поискать другие сети в той деревне, которую нашёл Мерфи. Может, там ещё остались? Раз эти земляне жили рядом с озером, то они вполне могли приходить сюда на рыбалку. Слыша упоминание о деревне, Мерфи ощущает горечь во рту. Он сразу вспоминает тот проклятый день, когда любовь к Рейвен пересилила многолетнюю выдержку, и он не смог противиться желанию прикасаться к ней. Лучше бы ему было тогда остаться ночевать в лесу, чтобы его никто не нашёл. — Но мы все там обыскали, помнишь? — возражает Кларк. — И сетей точно не было. Индра усмехается. — Сети могут быть спрятаны под землёй. Вы смотрели в погребах? Мерфи качает головой. Ему сейчас не до сетей, потому что все, о чем он думает, это что тарелки с едой раздаёт Рейвен, а это значит, ему нужно будет подойти и взглянуть в её полные укора темные глаза. — Я не знала ни про какие погреба, — обескураженно отвечает Кларк. — Но если ты уверена, что они их делали, то можем сходить и посмотреть. Индра кивает на сидящую рядом с ней дочь. — Мы с Гайей завтра сходим туда вдвоём. Нам все равно надоело сидеть на месте, и мы лучше знаем поселения ТриКру. — Ладно, — пожимает плечами Кларк. — Как хотите. А я тогда завтра займусь инвентаризацией. — Заодно и поохотимся, — добавляет Гайя, улыбаясь Мерфи. — А то Джон вчера ничего не принёс, да? — Я пойду завтра, — ворчит Мерфи. — И приволоку тебе чёртова оленя с двумя мордами. Гайя и Индра смеются, и это привлекает внимание Рейвен. Она смотрит в их сторону, но упорно избегает взгляда Мерфи. Вся её фигура словно излучает нервозность, и Мерфи, не отрываясь, смотрит на прямой профиль Рейвен, стараясь привлечь её внимание, но она лишь вздергивает подбородок и распрямляет плечи, как делает всегда, когда хочет казаться непобедимой. — Иди, — Кларк толкает его плечом, кивая в сторону Рейвен. — Возьми тарелку и будь паинькой, может, она тебя и не отравит. — Ты теперь будешь все время меня подкалывать? — шипит Мерфи ей на ухо, и Кларк с довольным видом кивает. — Здесь нет кинотеатра, Мерфи, — шепчет она в ответ, чтобы никто не слышал. — А что еще может быть лучше, чем наблюдать за вами двумя, когда вы ходите друг вокруг друга, как мартовские кошки? — Да иди ты, — рычит Мерфи так же тихо и решительно направляется к Рейвен, чтобы взять тарелку. — О, блудный сын явился, — улыбается Эко, опуская черпак в большой металлический котёл. — Рейвен, давай тарелку. — Я не блудный, — отмахивается Мерфи, глядя на Рейвен, которая стоит боком к столу и делает вид, что не видит его. — Ну как же? Вчера опять полдня пропадал, только теперь ещё и Рейвен увел, а у меня тут проблема была с насосом, — ворчит Эко, накладывая в тарелку тушёные овощи с мясом. Мерфи вновь смотрит на Рейвен, но она лишь закусывает нижнюю губу, и это единственное доказательство того, что она вообще их слышит. — Вот, держи, — Эко кладёт ещё немного рагу в тарелку, которую держит Рейвен. — Тебе нужно подкрепиться, я же вижу. Бледный весь и похудел, как будто не кормят. — Спасибо, мамочка, — дразнит её Мерфи и, притянув к себе за талию, целует в висок. Эко шутливо замахивается на него поварешкой. Рейвен молча наблюдает за всем этим, стоя с тарелкой в руках, и Мерфи не может распознать выражение её лица. Однако когда, наконец, она поднимает большие сумрачные глаза и протягивает ему тарелку, у него перехватывает дыхание. Рейвен выглядит плохо. То есть, конечно, она выглядит потрясающе, как и всегда, она прекрасна и сводит его с ума одним своим видом, но в глубине её печальных глаз Мерфи вновь различает ту боль, которой не было, пока они целовались. Рейвен протягивает ему тарелку, и он замечает, что её рука дрожит. — Спасибо, — говорит он, стараясь звучать равнодушно, но Рейвен ему не отвечает, а лишь отворачивается и берет следующую тарелку. Мерфи сжимает зубы и идёт на свое привычное место с краю бревна. Постепенно в очередь к Эко и Рейвен выстраиваются и остальные члены группы, и начинается обычная обеденная суматоха. Кларк и Октавия обсуждают что-то, связанное с хранилищем, Индра и Гайя планируют поход в деревню землян, а Рейвен, закончив раздавать обед, берет свою тарелку и садится прямо напротив Мерфи, принимаясь за еду. Рагу вкусное, но Мерфи абсолютно не чувствует этого. Он жуёт пресное мясо, которое сейчас напоминает ему песок, автоматически глотает, и все это время неотрывно смотрит на Рейвен, которая медленно отправляет в рот вилку за вилкой, но при этом глаза ее устремлены куда-то на озеро, и кажется, что вся она погружена в такие глубокие мысли, что и сама не понимает, что делает. Почему она никому не сказала про АЭС, думает Мерфи, рассеянно поглощая еду. Почему не бегает от радости, что теперь в их бункере будет мощное электричество, горячая вода и прочие радости жизни? Почему она выглядит так, будто у неё кто-то умер? Столько вопросов и ни одного ответа. Он доедает рагу и кладёт вилку в тарелку, продолжая наблюдать за Рейвен, которая, похоже, забыла о том, что она ест, и Найла с усмешкой толкает её плечом. — Эй, ты где витаешь? Еда остынет, — говорит блондинка лукаво. Мерфи видит, что Рейвен едва ли понимает обращенные к ней слова, она в своём мире, и лишь спустя полминуты она смотрит в тарелку так, словно не понимает, что перед ней, а потом вновь начинает жевать. Мерфи встает и проходит мимо них, чтобы отнести тарелку к столу, где они моют посуду, ставит ее и наливает себе полную чашку самогона из стоящего рядом бачка. — Эй, осторожнее, это новая партия! — весело кричит Джордан, сидящий на бревне рядом с Рейвен и Найлой. — Он сильнее, насколько можно судить по моему утреннему самочувствию. — Это как раз то, что нужно, — бормочет Мерфи и опрокидывает жидкость себе в рот, но у него получается выпить лишь половину. Самогон и вправду обжигает, и Мерфи тут же принимается кашлять. Утирая рот рукавом, он ловит на себе быстрый взгляд Рейвен, которая уже доела и теперь, встав, несёт тарелку к прочей грязной посуде. Мерфи прислоняется спиной к столу, на котором стоит таз для посуды, и, поскольку самогон Джордана уже начал действовать, откровенно смотрит прямо на механика, но не отодвигается ни на дюйм. Подойдя к нему, Рейвен вынуждена встать так, что их лица оказываются друг напротив друга, и теперь зрительный контакт между ними неизбежен. Мерфи знает, что он мешает Рейвен положить её тарелку, но не предпринимает никаких попыток отодвинуться, а просто смотрит в глаза Рейвен и почти нахально усмехается. Она спокойно протягивает руку рядом с его поясницей, ставит тарелку в таз, а потом берет у него плошку с самогоном, залпом выпивает остатки, суёт плошку обратно Мерфи, разворачивается и уходит в бункер. — Ух, какой взгляд, — тихим шепотом комментирует подошедшая Кларк. — Тебе стоит воспользоваться этим, Мерфи. Самый жаркий секс случается как раз после таких ссор. — Просто… — взрывается Мерфи, но тут же берет себя в руки и понижает голос. — Просто оставь меня в покое, ладно? Хватит играть в сваху. Кларк невинно пожимает плечами. — Ладно, как скажешь. Но насмешливый взгляд, который она ему бросает, отходя, говорит о том, что Кларк Гриффин так просто от него не отстанет.