Муслин Вернон. Мастера иллюзии

      Экипаж оставил меня перед серым особняком и поспешил скрыться в утреннем тумане. Голые ветки деревьев принялись качаться без ветра, стоило мне переступить незримую черту… Слышащий раскинул здесь хитрую паутину плетений. Легкие чары, годные лишь для розыгрышей, отлично отпугивали любознательных бездельников. Вторя моим мыслям, послышался неразборчивый шепот. Едва слышный, будто шелест опавшей листвы. Мелькнула тень фантома, скрывшись за углом. Стоило подняться по ступеням, как перед носом распахнулась тяжелая дверь.       — Доброе утро, Дарий, — привычно проговорил я, ступая в темень коридора. Прислужник с грохотом захлопнул за мной дверь. Я поежился от резкого холода и направился к кабинету.       Стук моих каблуков разлетался громогласным эхом по пустому особняку. Хотелось топать изо всех сил и выкрикивать дурацкие частушки. Голые стены и открытые двери в пустые комнаты без мебели и убранства вызывали нестерпимую тоску и… страх.       — Господин Муслин? Что привело вас к нам в такую рань? — сонно пробормотал Крысеныш. Судя по бутерброду в руках, парень первым делом побрел на кухню.       Он едва дотягивался своей вихрастой макушкой мне до локтя. Вид его был нездоровым: бледная кожа с едва заметными синими дорожками вен. Тонкие руки и ноги, будто на костях никак не хотело расти мясо. Даже веснушки казались серыми пылинками, осевшими на нос. Я знал, что это особенность слышащих — они всегда находятся на грани жизни и смерти, оттого вид их крайне неказист.       — Пришел будить твоего учителя! — нарочито бодро отозвался я. — Знаю, что ему тоже пришло «письмо счастья» от четы Энкерсов. Ты с нами?       Мальчишка дернулся от невидимой силы, что с остервенением принялась расчесывать его серые кудри и застегивать мятую рубашку. Крыса зашипел, отмахиваясь от призрака бутербродом.       — Нет, мне мэтр вчера ничего не говорил. Пойду я лучше в библиотеку, пока он не передумал…       На мгновение он уставился в пустоту перед собой и скривился:       — Да сдалось оно мне? Танцы скучные, народ мутный, столы ломятся от еды, а пожрать не дают!       Деревянная щетка с громким стуком приземлилась ему на лоб и, взмыв в воздух, замерла, указывая в сторону библиотеки. Крысеныш показал ей язык, учтиво склонил голову передо мной и побрел в указанном призраком направлении.       Сколько бы времени ни прошло, кажется, я не смогу привыкнуть к таким моментам. Когда твой собеседник внезапно замирает, таращась в пустоту, разговаривает с тем, кого ты можешь увидеть лишь мутным облаком из записи воспоминаний с кристаллов… Когда посреди беседы он вскакивает и призывает смертоносные заклинания, направленные на незримого врага, а ты стоишь рядом и не знаешь, чем помочь… Когда что-то неосязаемое принимается метать осколки и камни, ножи и проклятия, и ты беспомощен, ведь остановить их нельзя ни привычной магией, ни грубой силой. Ведь они страшатся лишь света Творцов. Света, что живет внутри слышащих.       Сколько раз я в ужасе взирал на разбушевавшийся в допросной смерч? Сколько раз восстанавливал стены кабинетов и допросных после того, как десятки призраков пытались разорвать своего палача? За годы работы с Орденом мне довелось повидать и демонов, и призраков, и саму Бездну. Но каждый раз встреча с ними ощущается как впервые, а из глубин души поднимается какой-то животный страх, ужас и паника, которые невозможно контролировать.       Из мыслей выпал в реальность лишь когда понял, что вошел в кабинет без стука. Не услышав едкого замечания, огляделся по сторонам. На софе, закинув ноги на подлокотник, дремал Змей. Серая кожа, чернота под глазами и впалые щеки. Если бы не редкое дыхание, он вполне сошел бы за мертвеца. На столике стояла недопитая бутылка. Рядом с софой валялись россыпью листы очередного отчета. Я присел в кресло, подхватив один из них. «…неизвестно, как давно в нем пробудился дар слышащего. Клиент сил своих не осознавал, использовал интуитивно. Желание вернуть близких привело к возврату души из чертогов Творцов… …обратился слишком поздно. Из-за ряда личных причин душа была осквернена Бездной, вследствие чего обернулась демоном… … по прибытии на место, Клиент попал под влияние демона. Из-за личной привязанности мешал исполнению долга Ордена: защищал отродье… …безумная душа ликвидирована. Место происшествия обследовано на наличие врат Бездны. Клиента спасти не удалось…»       Я перевел взгляд на стол, где среди залитых дорогим алкоголем бумаг возвышался кристалл воспоминаний, магический портрет молодой женщины с дочерью и россыпь детских рисунков. Пытаясь дотянуться до одного из них, случайно задел кристалл и погрузился в омут воспоминаний Змея. Из-за моей неготовности принять их, звуки смешались, а картинки мелькали с такой частотой, что меня замутило.       Воедино сплетались улицы города, словно очертания каждой накладывались друг на друга, а я летел по ним вперед, улавливая тревогу и недовольство слышащего. Выбив дверь в дом, он взлетел по узкой лестнице на второй этаж, где девочка лет семи тянула руки к окровавленной пасти ужасного чудовища.       Змей призвал заклинание. Демон бросился на слышащего. А ребенок встал между ними, полный решимости остановить обоих…       Я с трудом вырвал сознание, не желая досматривать воспоминания до конца. Рука невольно смахнула со стола кристалл. Тот с грохотом упал на каменный пол. Слышащий приподнялся на локте, рассеянным взглядом изучая все вокруг. Увидев меня, он рухнул обратно и принялся растирать лицо, дабы прогнать остатки сна.       — Из-за бездельников поискового отряда у меня в последнее время слишком много работы, — просипел Змей, поднимаясь.       Он поднял кристалл и листы, бросил их на софу и, взглянув на мои мелко подрагивающие руки, взял недопитый стакан. Минуту мы приходили в себя в полной тишине. Я несколько раз открывал рот, чтобы сказать хоть что-то: глупую шутку, новость, что вычитал в утренней газете… Но слова застревали, царапая горло.       — Сегодня собрание по этому поводу, — Змей потряс одним из многочисленных конвертов с рабочего стола.       — Значит, только мне выпала честь посетить званый вечер в имениях Энкерсов?       — В такие моменты я искренне рад, что старики из Ордена собирают совет по каждому чиху, — усмехнулся он, зачесывая черные пряди с седыми прожилками в свободный хвост. — Заведи себе какую-нибудь зубастую тварь. Води ее с собой на цепи и уверяю, к тебе точно никто не подойдет. Эффект будет даже лучше, чем от моей угрюмой рожи.       — Ну хоть Крысеныша дай. Он, конечно, не так сильно похож на ожившего мертвеца, но тоже сгодится.       — Ему тоже нужно быть на собрании, — выудив из неприметного шкафа запасную рубашку, слышащий принялся переодеваться. — Лиса все никак не может смириться с тем, что ученика дали именно мне. Уже который год проедает плешь старейшинам.       Слышащий на миг застыл. С задумчивым выражением лица прошествовал к столу, отыскал какой-то лист, внимательно прочитал.       — Нет, перенеси на конец следующей недели. А еще проследи за ним и узнай, что его связывает с «Черной лавкой». И передай эту записку в Муравейник.       Клочок бумаги исчез, стоило Змею разжать пальцы. Вновь ощутив жгучий холод, я тихо выругался, поминая призрачного прислужника нелестным словом. Заметив мое недовольство, слышащий нахмурился и посмотрел куда-то позади меня.       — Дарий, последнее предупреждение…       Умеющий ходить сквозь стены и потолки, призрак недовольно хлопнул дверью, демонстративно покинув кабинет. Змей устало потер лицо.       — Что же, тогда я пойду, — поднялся с кресла и направился к выходу. — Если что — сигнальный амулет у меня с собой. Но надеюсь, что в этот раз мне не придется тебя полумертвого доставать из пасти какой-нибудь мерзости. Хотя, если это позволит сбежать из змеиного гнезда…       — Спасибо за «заботу», мой рыцарь, — исходя ядом, прошипел слышащий. — Но не сегодня.       Я тихо рассмеялся, покидая мрачное логово друга. Широким шагом покинул территорию особняка, поймал экипаж и направился в контору.       Работать не хотелось. Вяло перебирая бумаги, лишь мельком вчитывался в содержимое. В основном это были прошения о задержаниях и обысках. К ним прилагались материалы дел, которые я перечитывал уже более вдумчиво. Пару раз ко мне забегали капитаны, докладывали о задержаниях, увеличивая коллекцию бумаг на столе. Уже к вечеру половина из них отправилась в суды, пополнившись изъятыми воспоминаниями преступников. Менталисты в нашем ведомстве знали свое дело. И пусть их методы не поощрялись, никто не смел запретить отслеживать память заключенных. В конце концов, о какой гуманности может идти речь, если за решеткой сидят чернокнижники и сектанты? И какой бы пугающей репутацией ни обладало Специальное Охранное Ведомство Антимагии, камеры здесь никогда не бывают пусты.       Те, кто не сталкивался с безумными одаренными, считают СОВ мучителями и тайной полицией. Те, кому не посчастливилось столкнуться — карающей дланью закона. Мы приходим, когда уже поздно и некого спасать. По кровавому следу и кускам человеческой плоти, через изломанные плетения магии и смертоносные заклинания, выслеживаем безумцев и избавляем от них мир. Алхимики, крадущие детей и творящие из их плоти химер. Чернокнижники, создающие новые заклинания в катакомбах города, открывающие врата Бездны. Сектанты, поклоняющиеся ей и пожирающие людей. Помимо них, мы боремся с монстрами, что угрожают мирному существованию столицы. И мерзко от того, что последняя зачистка была года два назад, в то время как только за этот месяц было казнено с десяток чернокнижников…       — Господин Муслин, можно? — едва слышно постучали в дверь.       Я поддел ручку воздушной петлей, впуская Клима. Парень нервно одернул мундир и, чеканя шаг, подошел к столу. Замер под моим взглядом.       Клим мне нравился тем, что, несмотря на свою молодость, никогда не лез вперед и четко исполнял приказы. Да и пользы от него одного было порой больше, чем от целого отдела. Лучший выпускник академии, талантлив в магии, вынослив в рукопашной. Всего за год обзавелся кучей заслуг и наград, из-за чего повышен аж до лейтенанта. Отчасти напоминает меня в молодости. Только более робкий и дотошный…       — Кхм… Разрешите обратиться?       — Валяй, — вздохнул я, косясь на часы. Скоро подъедет экипаж.       — Центральное Сыскное Отделение передало под нашу юрисдикцию дела о пропавших… Вот, — протянул Клим тощую папку.       Семь портретов, пять заявлений от близких. И отчеты будто под копирку по каждому пропавшему: «опрос свидетелей ничего не дал, поисковые амулеты не среагировали». Зацепок никаких. Внешностью жертвы между собой не схожи: от девочки семи лет до старика. Жили в разных районах — от Муравейника до Придворной площади. Пробежался по датам заявлений…       — Отнеси это Сорвену.       — Думаете, чернокнижник? — с сомнением протянул парень, забирая папку из моих рук.       — Скорее всего. Жертвы пропадали в определенные дни лунных циклов… — Клим с недоверием перечитал бумаги, что-то подсчитал в уме и расстроенно кивнул. — Не переживай, скоро такие мелочи на лету узнавать будешь. Да и между пропавшими нет никакой схожести, а это говорит о том, что…       — …не нашли искомый алгоритм для создания врат Бездны.       — И будем надеяться, что не найдут. И без того на меня Орден косо смотрит.       Я поднялся, накинул на плечи пальто. Смотрясь в оконное отражение, пригладил волосы. До прибытия экипажа осталось три минуты. Обернулся на тяжелый вздох. Клим закрыл папку.       — Отнеси в отдел по борьбе с незаконной ритуальной магией. Кстати, у тебя сегодня есть планы на вечер?       — Никак нет!       — Значит, поедешь со мной, — решил я и, прежде чем парнишка успел открыть рот, привычно рявкнул: — Через минуту у главного входа! Исполнять!       — Так точно! — пискнул Клим и исчез за дверью.       Я напоследок проверил карманы, покрутил в руках заряженные сигнальные амулеты и покинул кабинет.       Чета Энкерсов славилась богатством. Роскошная карета с позолоченными вензелями, запряженная белоснежными скакунами, ожидала меня у входа в здание СОВ. Рядом неуверенно мялся лейтенант, рассматривая через стекло алый бархат и мореное дерево.       — Господин Муслин Вернон? — поинтересовался возничий.       Я кивнул. Мужчина в полупоклоне придержал дверь кареты, пока мы с Климом усаживались. Тощее тело лейтенанта буквально утонуло в атласных подушках. Чувствуя себя неловко, он всю дорогу осторожно отмахивался от пушистых кисточек с их краев. Я же смотрел на мелькавшие за окном серые дома и голые черные деревья, пытаясь предугадать, ради чего Энкерсы послали мне одну из лучших карет своего дома. Да еще и не простую самоходную, а со столь редкими жеребцами.       Карета свернула с главной дороги. По стенам пробежали искры магии, и я напрягся. Языком жестов предупредил лейтенанта, что готовлю портал и парочку огненных шаров. Парень подобрался, призывая магическую сеть.       После того, как магия иллюзии пробежала по стенам еще раза два, карета остановилась. Вскоре пространство вокруг накрыло куполом отвода глаз, и в дверь постучали. Примерно начиная понимать, что происходит, дал команду смирно лейтенанту и сам развеял плетения.       — Жаль, что вы без своего верного друга, господин Вернон, — Филипп Энкерс присел рядом, скидывая капюшон и маску иллюзии.       — Орден погряз в попытках спасти всех нас от Бездны… Не рассчитывал встретить вас вне стен вашего дома.       — Вы правы, времени не так много, потому перейдем сразу к сути, — Филипп нервным движением ослабил воротник, беспокойно всматриваясь в окна. — Сегодня на банкете планировалось сообщить во всеуслышание о дате свадьбы моей дочери и Максимилиана Фольца. Пусть мы с вами и не друзья, господин Муслин, но достаточно близки. И вам лучше кого другого известно, что я желал своим детям только счастья! Даже если они будут счастливы в конуре Муравейника с каким-то оборванцем! И я бы никогда!.. Да я кроме магии иллюзии ничем не владею!       — Где тело жениха? — пытаясь прервать поток панического бормотания, ткнул пальцем в небо.       — В подвалах особняка… — поморщился граф. — Но проблема не в этом! Неужели вы думаете, что моей власти недостаточно, чтобы избавиться от тела какого-то нищего мальчишки! Не хмурьтесь, Творцов ради. Мне нужна ваша помощь!       — Но какая?       — Помогите избавиться от Максимилиана Фольца! Не того, настоящего и мертвого, а другого! Какая-то тварь под его личиной ходит за руку с моей дочерью! И самое ужасное — я не могу снять с него морок. Если бы не тело в подвалах…       — Кто и когда нашел тело?       — Вчера я и нашел. Случайно, когда проводил время с одной из служанок… Не важно! И не примите меня за безумца, но кроме меня его никто не видит! — с отчаяньем взвыл Филипп. — Я вызвал отряд Центрального Сыскного Ведомства, но они просто кружили рядом с телом и крутили пальцем у виска. Горничные, рыцари и мой верный секретарь — даже на ощупь они не смогли коснуться его.       — А вы?       — А я смог, — кивнул побледневший мужчина и дрожащими руками достал из кармана платок. Развернул и протянул мне посиневший палец, безымянный судя по всему. — Поисковые заклинания ведут в подвал, а не к тому исчадию Бездны, что зажимается с моей Аделией в саду! И я готов предоставить кристалл с записью своих воспоминаний…       — Позже, — принимая платок, кивнул я. — Этого достаточно, чтобы я вам верил. Слуги предупреждены, что я могу посещать другие помещения, кроме банкетного зала?       — Да. У вас есть доступ даже в личные покои. Но прошу не привлекать много внимания. Гости из Заритании, сами понимаете… Еще никому не шел на пользу репутации труп жениха в подземельях.       — Я очень постараюсь сделать все возможное. Но и вас попрошу поприсутствовать вместе со мной у тела. Боюсь, что без вашей помощи не обойдусь.       — Встретимся на месте через четверть часа после начала банкета, — кивнул граф. Недовольно осмотрел моего сопровождающего, бросил в него чары иллюзии и, не прощаясь, покинул нас.       Клим сидел как истукан, но в мундире с блестящими пуговицами и новейших сапогах. Карета возвращалась на прежнюю дорогу, постепенно меняя свой вид.       — Вольно, — скомандовал и спрятал «подарок» от графа в карман. Клим чуть опустил плечи, рассматривая блеск формы под чарами иллюзии. — Как ты понимаешь, о том, что здесь услышал и что мы будем делать в имениях Энкерсов…       Не дожидаясь окончания моих слов, лейтенант сотворил жест клятвы о молчании. По коже пробежала волна магии, и я одобрительно кивнул.       — Что тебе известно о графстве Энкерс?       — Род Энкерсов является одним из богатейших представителей приближенной к монаршим особам аристократии, — без раздумий выпалил Клим. — Благодаря значительному состоянию и высокому мастерству иллюзорной магии этот род давно укрепил свои позиции, а также в отличие от прочей аристократии в политических конфликтах не участвует. Еще три поколения назад род наладил производство косметических средств, наделенных чарами иллюзии, что и по сей день не имеют конкурентов. Из-за обладания столь редкой магией, род всегда окутывало множество сплетен и домыслов. Одни из самых популярных в наше время о том, что Энкерсы уродливы и чарами скрывают свою внешность. И что старшая дочь графа была чернокнижницей…       — Слышащей, — поправил я лейтенанта. У парня вытянулось лицо от удивления. — Да, Аврора была пробудившейся слышащей. Но, поскольку была любимой и, на тот момент, единственной дочерью графа, Энкерс утаил это от Ордена. И случилось то, что происходит обычно, когда Орден не успевает стереть воспоминания юным слышащим: девочка попыталась вернуть кого-то из-за грани и поплатилась. С этого и началось наше близкое знакомство с графом.       Я отмахнулся от нахлынувших воспоминаний, переведя взгляд на людные улицы.       — Словно пытаясь спасти графа от скорби, Творцы послали ему вторую дочь — Аделию. И чем старше она становилась, тем сильнее походила на Аврору. Филипп трясся над ней, доводя своей опекой и паникой всех вокруг и дочь. Но с появлением двух сыновей немного поумерил пыл. А потом ему было «откровение», — усмехнулся, вспоминая как с похмелья Филипп ворвался в контору Змея и требовал растолковать слова Творцов из сна. — После чего граф дал слово отпустить детей в вольное плаванье и не мешать им, если те сделают неугодный для него выбор.       — Так вот почему помолвка…       — Да, к Аделии сватались многие, а она выбрала сына садовника. И вся столичная аристократия была в ужасе, что их отношения благословил граф. Но когда на его сторону встал один наш общий знакомый слышащий, негодование поутихло.       — А что же Орден?       — Им всегда было плевать на мирские дрязги.       — Получается, что из-за происхождения жениха половина столичной аристократии была оскорблена. И так как люди высших сословий никогда не марают руки, нам надо искать наемника. А если еще и кто-то вознамерился воспользоваться ситуацией и подстроить…       — Остановись в своих рассуждениях, — прервал я тарабарщину лейтенанта. — Сдается мне, что все не так просто. Взять хотя бы то, что труп жениха невидим и неосязаем для других.       — Понял. Пока не осмотрим подвалы — просто наблюдаем, — кивнул парень и затих.       Дома за окном становились все больше и роскошней, вскоре между ними стали появляться просветы, разрезаемые черными копьями изгородей. Проехав дугой по Придворцовой площади, будто желая показать все богатство и величие аристократии, мы наконец остановились у особняка Энкерсов.       Словно рой мух, экипажи с гербами знатных родов кружили рядом с воротами самого изящного и большого особняка столицы. Вереница пышных платьев и ярких камзолов тянулась к широким распахнутым дверям. Оттуда доносилась музыка, сиял золотом свет.       Слуга провел нас мимо очереди из низшей аристократии. Никто не посмел возмутиться, многие уже знали меня в лицо. Лишь испуганные шепотки неслись мне в спину. Репутация Специального Охранного Ведомства Антимагии внушала страх даже знати. А с учетом того, что только в этом году два высших рода были казнены за занятие демонологией — многие пытались даже не дышать, боясь случайно привлечь мое внимание.       Бальный зал встретил гомоном голосов и резким смешением ароматов. Едкий дым от сигар сплелся воедино со сладостью дамских духов, из-за чего воздух казался тяжелым и густым. На мгновение закружилась голова, и я с завистью взглянул на дам, что обмахивались веерами.       Клим топтался чуть позади, воровато оглядываясь. Наши высокие широкоплечие фигуры в серо-черных мундирах не вписывались в общую картину, среди пестрых красок и блеска мы походили на два надгробия. Люди огибали нас по большой дуге, перешептывались и бросали кроткие взгляды, стараясь не быть пойманными за любопытством. Я не ощущал дискомфорта, а вот лейтенант ежился под мимолетными взглядами, нервно одергивал мундир, старался спрятаться за моей спиной.       — Клим Ратио, веди себя достойно, — принимая бокал с шампанским у слуги, прорычал я.       — Простите… Я стараюсь, но они так смотрят…       — Поверь, им нет никакого до тебя дела. Они ждут появления моего друга, но напрасно…       Я старался говорить как можно тише, но, видимо, каждый из присутствующих имел артефакт, усиливающий слух. После моей фразы многие решили оставить нас без своего драгоценного внимания.       Будто памятник, я застыл с бокалом шампанского. Пить на таких мероприятиях опасно, из-за большого фона магии и сплетения ароматов не ясно: добавили ли тебе яд, приворотное зелье или сонный эликсир. Лейтенант был точной копией меня, разве что менее внушительной. Вокруг продолжали кружить любопытные дамы, когда я заметил приближающихся к нам мужчин.       — Господин Вернон, — улыбнулся мне один из них. Старость уже оставила на нем свой след, но мужчина держался ровно, с военной выправкой. Я с легкостью выцепил из памяти его имя.       — Виконт Бофарт, рад встрече, — пожал ему руку, в то время как Клим исполнил короткий поклон. Откуда-то из глубины души начало подниматься недовольство. Вспомнилось время, когда и мне приходилось кланяться всем подряд.       — Смотрю, вы сегодня в непривычной компании.       — Лейтенант Клим Ратио, — представил я своего компаньона. Парень вытянулся по струнке и едва не отдал честь. — И вы сегодня не в сопровождении своей супруги.       Бофарт выглядел слегка сбитым с толку моими словами. Он словно что-то вспомнил, но тут взгляд его пал на сопровождающего. И виконт расплылся в улыбке.       — О, это мой хороший приятель — барон Холланд.       Барон руку жать не спешил, явно брезгуя нашими не титулованными персонами. В его внешности я не увидел ничего примечательного. Взгляд зацепился за перстень-артефакт, судя по типу и гравировке по ободу — с магией очарования. Под камзолом скрывался еще один артефакт, кулон судя по всему. Слегка напряг зрение и хмыкнул, спрятав за спину так и не пожатую руку. Барон нахмурился, но так и не проронил ни слова.       — Не в укор, но вижу, барон не из столицы, — усмехнулся, ловя истинное удовольствие от того, как Холланд постепенно закипал.       — Я не услышал вашего титула, — фыркнул он в ответ, явно надеясь на мое объяснение.       Но я смиренно молчал. О чем говорить с человеком, у которого на шее болтается артефакт спутывания сознания. Слабенький, правда, на необученные умы. СОВ таким не проймешь. Пользуясь моментом, перевел взгляд на виконта. Слегка вялый вид, затуманенный взгляд…       — Два служивых пса забрели на бал и смеют выказывать неуважение, — приняв мой взгляд на своего сопровождающего как сигнал о помощи, продолжал вещать барон, не замечая повисшую вокруг гробовую тишину. — Вы можете быть хоть генералами, но остаетесь челядью. Поэтому должны выказывать должное уважение той силе, что кормит вас и взращивает! Или я не прав?       Он оглядел затихших гостей и, приняв тишину как знак одобрения, подошел ко мне чуть ближе. Из-за разницы в росте, он запрокинул голову и проникновенно сказал:       — Мы здесь власть. И если я прикажу тебе лаять, ты будешь лаять. Понял, пес? Голос!       Я склонился к нему, делая глубокий вдох. Тяжелый душный воздух со сплетением парфюма, алкоголя и табака не укрыл от меня приторный запах магии внушения. От удовольствия я улыбнулся, хотя со стороны это больше походило на оскал.       Подняв руку и сделав жест охране, я начал медленно, но проникновенно:       — Монаршим указом о свободе и неприкосновенности воли поданных земель королевства Обрен запрещается насильственное, несогласованное, предумышленное и непредумышленное влияние на разум, чувства, сознание и волю всех разумных рас. Артефакты магии очарования, внушения, подавления силы воли и прочие, влияющие на неясность сознания, мыслей, чувств и эмоций запрещены и подлежат конфискации и уничтожению.       Я говорил негромко. Зачем надрывать глотку, когда здесь у каждого артефакт, усиливающий слух? Рядом уже стояли верные люди графа с заклинаниями наготове. А я улыбался, втаптывая этого жука в грязь.       — Я, Муслин Вернон, комиссар Специального Охранного Ведомства Антимагии, в присутствии свидетелей, обвиняю барона Холланда в использовании запрещенных артефактов. Прошу третьи лица осмотреть виконта Бофарта на наличие магии, влияющей на сознание.       Барон с ужасом смотрел на меня откуда-то снизу. Когда я назвал свое имя и должность, он плюхнулся на пол. Кто-то из людей графа наложил на него заклятие молчания. Словно выброшенная на берег рыба, он открывал и закрывал рот, не в силах вымолвить и слово.       — Виконт Бофарт под чарами очарования, — вынес свой вердикт маг графа Энкерса после недолгих манипуляций. — Его здоровью ничего не угрожает, однако какое-то время потребуется для восстановления ясности сознания.       — Внесите барона в черный список, — проникновенно посоветовал я, обращаясь не только к рыцарям, но и к наблюдавшей знати. — Барон не показывал приглашения?       — Нет, он явился как сопровождающий виконта, — откликнулся кто-то из людей Энкерсов. Знать загудела, недовольству некоторых не было предела. Пара легких проклятий метко попали в Холланда, но мы сделали вид, словно не заметили.       — Прошу вас сопроводить барона Холланда в наше ведомство, а дежурному передать часть записи. У вас ведь есть в зале записывающие артефакты?       Маг посмотрел на меня с ухмылкой. Предоставит. И сам дорисует что-нибудь. Мои СОВы очень злятся, когда обижают наше ведомство.       — Ах да, — обернулся я к барону.       Холланда держали под руки. Он едва мог стоять на ногах. Будь он убийцей или чернокнижником, я бы смело оторвал ему руку-другую, но на подобных сборищах всякая шваль, имеющая титул, стояла выше меня. И закон обязывал исполнять их приказы. Поэтому я склонился к его лицу.       — Достаточно ли точно я исполнил вашу команду?       Клацнув зубами у его носа, я довольно выпрямился. В полуобморочном состоянии незваный гость покинул имение Энкерсов под конвоем. Мне аплодировали. Больше из страха, чем из уважения, но все равно было приятно.       — Это было… великолепно! — прошептал восхищенный Клим. — Так быстро опознать не только артефакты, но и их тип. А еще виконт… Я бы не догадался.       — Опыт, — пожал плечами.       К нам подходили аристократы, парами и поодиночке. Официально появился повод для беседы: тема была одна на всех и я, как записывающий кристалл, выдавал однотипные простые фразы на любезность. Казалось, прошла целая вечность, но вот музыка стихла, и нам явился хозяин торжественного вечера.       Филипп Энкерс величественно спускался в зал. Он был невысок, но отлично сложен. При его яркой внешности неудивительно наличие слухов о том, что он скрывается под иллюзией. Платиновые волосы и яркие изумрудные глаза, тонкие черты лица и ни единой морщины. А ведь он приходится нам со Змеем ровесником.       Вслед за ним шли сыновья. Точные копии самого графа, но юные. Старшему сыну было около десяти лет, а младшему — не больше восьми. И замыкала эту процессию красивая пара. Аделия в пышном нежно-розовом платье и ее жених в наряде таких же тонов. Смелый шаг, однако этим двоим не нужен был никто, кроме них самих. Максимилиан держал ее за руку и лучезарно улыбался. Аделия улыбалась ему в ответ. Казалось, что это самый счастливый день в их жизни.       Филипп вещал. Долгая и нудная высокопарная речь разбавила не менее длительная благодарность моему вниманию. Пока граф нарочно тянул время, я разглядывал Фольца. Короткий темный ежик волос, зеленые глаза. Видно, что приучен к труду. Рукава пиджака в районе предплечий сидят туго, а значит, не только кусты стричь мастак парень. Попытался увидеть хоть какую-то магию вокруг него, но он был чист, словно новорожденный ребенок. Немного странно, ведь даже у обделенных минимум парочка заклятий висит — от болезней, к примеру.       Не найдя никаких зацепок, переключился на Аделию. Она, будто завороженная, смотрела на своего возлюбленного. Лишь ненадолго отрывала от него взгляд, но тут же возвращала обратно, чуть сильнее сжимая его руку. Словно боялась, что он вот-вот исчезнет.       Первый танец, конечно же, был Аделии и Максимилиана. Они кружились под музыку, блистая и сияя на радость гостям. Всякий смотревший на них не смел завидовать или осуждать. По крайней мере так казалось. И мы с Климом ненадолго поддались очарованию момента, наблюдая за кружащейся парой, затаив дыхание.       Танец кончился, и пару окружили, сыпля любезностью и комплиментами. Выждав минут десять, граф разогнал назойливую толпу и подвел свою дочь с женихом к нам.       — Помнишь ли ты, дорогая, моего старого друга?       — Ах, господин Муслин! — улыбнулась Аделия. Я принял ее руку, поцеловав воздух возле ее пальцев.       Некстати из памяти всплыл образ Авроры. Наверное, вырасти та чудная девочка чуть больше, была бы такой же красавицей.       — Сегодня вы прекрасны, юная леди, — улыбнулся в ответ.       — Милая, не окажешь ли ты мне услугу? — запел Филипп, показывая все свое актерское мастерство. — Наш гость кажется прочим весьма пугающей персоной. А ведь он служит на благо всем нам. Даже сегодня выявил негодяя, прямо здесь, в стенах нашего дома!       — Что же, грозный комиссар, — улыбнулась девушка. — Пригласите меня на танец, пока я не замужем?       — С удовольствием, — я дождался, пока она вложит свою хрупкую руку в мою ладонь, и повел в центр зала.       Мы неспешно кружились. Я спиной ощущал колючие взгляды, а Аделия взглядом всегда находила в толпе своего жениха. Она пыталась скрыть беспокойство за несмелой улыбкой, а я в танце старался увести ее подальше от жениха. Что-то не давало мне покоя…       — Ваша связь так крепка, — наблюдая за ее метаниями, сказал я.       — Знаете, иногда мне кажется, что все это — сон, — призналась Аделия, наконец посмотрев на меня. Ей было дико неудобно, ведь она едва доставала мне до середины плеча своей светлой макушкой. — Порой такое чувство, что если отпущу его руку, то Макс исчезнет. Без следа!       — А разве он когда-нибудь пропадал?       — Никогда! — выпалила она. — Мы всегда были вместе. Встречались в саду, сбегали в город. А иногда…       — Он пробирался к тебе в комнату, — улыбнулся, видя как ее щеки заливает краской. — Не бойся, я не стыжу. Любовь — дело такое…       — Только папе не говорите, — взмолилась Адель.       — Так почему ты боишься, что он исчезнет?       — Просто девичьи страхи, — вздохнула она. — Мне так горничные говорят. Позавчера он не появлялся целый день. И всю ночь. Ни записки, ни цветов. А потом вернулся и долго просил прощения. Говорил, что отец у него сильно заболел. Дядя Тим, наш садовник, до сих пор дома отдыхает.       — Бедняга…       — Да, папа даже целителя отправить хотел, но Макс у меня не такой. Сказал, что на свои деньги наймет.       — Искренне рад, что ты нашла такого бескорыстного молодого человека…       Музыка стихла и я вернул Аделию ее жениху. Максимилиан был не слишком разговорчив, отвечал простыми фразами, больше наслаждаясь вниманием невесты. Граф общался с гостями, быстро меняя компании. Вскоре я заметил его отсутствие и покинул влюбленную пару. Стоило мне поймать взгляд одного из слуг, как он жестом попросил следовать за ним.       Потайными коридорами нас провели в подвалы. Минуя винный погреб, мы прошли под арочными сводами и замерли рядом с графом. Он не мигая смотрел в одну точку. Где-то в шаге от его ног был невидимый труп.       — Видите? — шепотом спросил Филипп и тут же ответил: — А я вижу…       Я достал завернутый в платок палец, что накануне вручил мне Энкерс. Пространство было чистым, лишь редкие охранные заклинания по углам блестели серебром. Я сплел поисковое заклинание. Желтая дымка магического следа оплела невидимый силуэт у ног графа. Я присел рядом, пытаясь прикоснуться к телу, но рука прошла сквозь магический узор и коснулась пыльных плит пола. На подушечках пальцев пыли не было.       — Какие отсюда есть выходы? — подзывая лейтенанта, спросил у Энкерса.       — Через винный погреб, есть прямой коридор в казармы и кухню. И есть старый ход к саду. Но он завален.       — Ведите, — поднялся, отряхивая пыль с колена. — И обязательно скажите, если увидите следы крови или что-то еще.       Обойдя винный погреб и поднявшись к казармам, мы без какой-либо надежды пошли к выходу в сад. Арочный проход был завален камнями и балками, хотя потолок везде казался крепким и не имел трещин.       — Берли, ты ведь говорил, что кухонные рабочие жаловались, что ход от сада завален, — возмутился Филипп, тыча пальцем в огромный валун. Но видя наши непонимающие взгляды, подошел и просунул руку вглубь.       — Иллюзия, — развел я руками. — И очень хорошая.       — Но кто посмел бы?       — Лучше ответьте, как давно появился «завал»?       — Давно, около полугода назад, — откликнулся слуга.       Граф сердито всматривался в воздух перед собой, пока не вытащил одну единственную нить плетения. Стоило ее оборвать, как иллюзия растаяла, явив темную лестницу. Мы поднимались по ней, стараясь не упустить ни одной детали. Энкерс то и дело спрашивал, точно ли мы видим то же самое, что и он. Вскоре лестница кончилась. Старая дверь поддалась без особых усилий.       Мы оказались в сарайчике, забитом садовыми инструментами. Сразу у входа в подвал в ведре нашлись садовые ножницы. На них не осталось следов крови, но магия поиска, все еще связанная с пальцем настоящего Максимилиана Фольца, окутала их лезвия. В одном из ящиков свечением окутало платок. Аккуратными стежками на нем было вышито М.Ф.+А.Э.       — Теперь мы убедились, что в подвале лежит труп жениха. Остается вопрос с иллюзиями, с мотивом и с женихом в банкетном зале…       Энкерс покинул нас довольно быстро. Он и так надолго оставил гостей, и, убедившись, что его помощь больше не нужна, вернулся в зал. Клим же кружил над невидимым телом, как коршун, пытаясь найти хоть какую-нибудь деталь. А я думал. И не мог собрать все воедино.       — Может, устроим засаду? — предложил лейтенант.       — А потом наши невидимые тела граф найдет неподалеку? Откажусь. Предлагаю поискать что-то еще в особняке. Поставим здесь отряд охраны и пусть наблюдают. Вручим им палец, пусть по магии отслеживают на месте ли жених.       Мое распоряжение исполнили молниеносно. Через две минуты отряд охраны окружил парящее невысоко от земли желтое облако, и мы покинули подвал.       Сомневаясь, что это мог сделать кто-то из детей графа, я блуждал по коридорам. Сыновья еще слишком юны. Аделия хотела стать женой Максимилиана. Но магия иллюзии не давала мне покоя. Граф уже дважды вдовец, его женщины не обладали такой редкой и сильной магией. И родственников у графа не было — семью Энкерсов сильно проредила война.       Наверное, я так и блуждал бы в своих мыслях, если бы не холод. Словно через все тело прошла ледяная волна, и на мгновение я почувствовал упадок сил. Резко замерев, я судорожно всматривался в окружение. Клим стоял позади, ничего не понимая, но не мешая. И наконец рядом с нами открылась одна из дверей. Медленно, будто открывающему это стоило массу усилий.       За дверью была галерея. Картины, запечатлевшие образы всех, кто некогда принадлежал к роду Энкерсов. Я внимательно рассматривал каждую, пытаясь найти хоть какую-нибудь подсказку. Вся чета графского рода имела общие черты: светлые волосы и зеленые глаза. Но одно из полотен рухнуло мне под ноги.       — Кастиэль Энкерс, — прочел я имя и замер.       На стене с ужасным скрежетом невидимая рука выцарапывала символ. Символ глаза. Схватив за руку ошеломленного лейтенанта, я силком вытащил его из галереи. Скинув с себя оцепенение, он мелко затрясся.       — При… Призрак…       — Да, призрак. Может быть даже самого юного Фольца. Возьми себя в руки! Мы получили ответ.       — Какой? Когда?       — Кастиэль Энкерс — вот наш ответ! — уверенно заявил я, направляясь в сторону бального зала. — Это покойный двоюродный дядя нашего графа. О нем в столице ходили легенды! В то время вся аристократия тряслась от одного только имени этого человека. В страхе за честь своих дочерей. Кастиэль наплодил бесчисленное множество бастардов. Многих из них унесла война, кто-то до сих пор не знает о своей родословной. Двоих вроде приняли в род из-за сильной магии иллюзии.       — И что? Это все когда было…       — То, что у всех Энкерсов всегда имеется одна общая особенность: зеленые глаза. Редкий насыщенный изумрудный оттенок.       — А это тут при чем?       — Ты знал, что только цвет глаз нельзя изменить иллюзией? А теперь ответь мне: какого цвета глаза у Фольца?       Клим открыл рот и тут же его закрыл. Больше он не задавал вопросов, быстрым шагом следовал за мной.       Мы успели вовремя. Уже пришло время объявить о главной новости вечера, но Филипп тянул время как мог. Его дочь явно нервничала и злилась, жених тоже был не в восторге. Мы застали начало перепалки, где Максимилиан Фольц или тот, кто за него себя выдавал, начал обвинять графа в том, что тот не держит слово.       — Не думаю, что стоит устраивать скандалы на потеху этим стервятникам, — поспешил я вклиниться между графом и «женихом». — Давайте отойдем в комнату отдыха и обсудим недовольство каждого.       Поняв мои слова верно, граф тут же согласился. Сложнее всего было не уговорить пару идти с нами, а отговорить Аделию присутствовать. Уже возле комнаты отдыха, когда Филипп всеми способами пытался убедить дочь ненадолго оставить нас, Максимилиан начал что-то подозревать. Он осторожно высвободился из рук невесты и приготовился бежать. Я не стал ждать и просто запустил в него магическую сеть.       — Клим, — кивнул я в сторону опешившей девушки. Вот-вот она готова была завизжать от негодования и страха. Лейтенант спеленал ее магией в одно мгновение. Водрузив на плечо каждый свою ношу, мы вошли в комнату отдыха.       — Понимаю, вы не хотели бы расстраивать свою дочь, но вашим условием было «не поднимать шум», — скидывая «жениха» на кушетку, я присел рядом. — Мы можем ее усыпить…       Аделия возмущенно задергалась. Клим осторожно усадил ее в кресло и встал сбоку, готовый охранять свою ношу от любых опасностей.       — Дитя мое, я дал слово не идти наперекор твоему выбору… — начал граф под суровым взглядом дочери. — Но этот человек не тот, за кого себя выдает. Я сам до конца ни в чем не уверен, но давай выслушаем господина Вернона. Ему ведь незачем тебе лгать.       Аделия перевела свирепый взгляд на меня. Я вздохнул. Жаль, что у Энкерса не хватило смелости разбираться со своей дочерью самостоятельно.       — А может, усыпить? — уточнил я. — Новость отнюдь непростая. Точнее, две, и одна другой не лучше…       Клим чуть ослабил магию, давая возможность девушке говорить, чем та тут же и воспользовалась.       — Ты всегда нас опекал без меры! Я могу выдержать намного больше, чем тебе кажется! В чем вы хотите обвинить моего Макса? В убийстве?!       — Начнем с того, что Максимилиан Фольц ни в чем не виноват. А вот его отец… Тим Фольц, если не ошибаюсь? — посмотрел я на скованного магией мужчину под личиной собственного сына. Тот попытался дернуться, но магия держала крепко.       — Дядя Тим? — усмехнулась Аделия. Но я прервал ее жестом.       — Устраивайтесь поудобнее, рассказ предстоит длинный. Наша история начинается задолго до знакомства Максимилиана и Аделии. Даже задолго до их рождения. И главным персонажем той истории является некто Кастиэль Энкерс — прекрасный еще тогда юноша, что дарил пыл своей любви каждой встречной. Я вижу, вас мучает вопрос — к чему я веду. А веду я к тому, что от пыла любви, как правило, появляются дети. Одним из бастардов Кастиэля Энкерса и является Тим Фольц…       Я выждал пока на лицах присутствующих усмешка сменится изумлением, а после — осознанием и ужасом.       — Но этого не может быть!       — А вы взгляните на этот прекрасный оттенок изумрудных глаз. Вам, как мастерам иллюзии, лучше других должно быть известно, что глаза нельзя изменить иллюзией.       — Ты… — прошипел граф, поднимаясь с кресла. — Ты знал?       — Конечно, он знал! — легким толчком усадил я обратно Филиппа в кресло. — Было бы удивительно, если бы, имея такой талант в магии иллюзии, он не понял. А вот до его сына дошло не сразу, что они с Аделией — кузены. А когда дошло, юноша воспротивился воле отца охмурять свою не столь дальнюю родственницу…       — Аделия… Вы с ним?.. — выдавливая из себя слова, просипел побледневший Энкерс.       — Нет! — взвизгнула она. — Я берегла себя до свадьбы!       — Уверен, Максимилиан хотел обо всем вам рассказать, но отец не позволил. Тело сына осталось в отдаленной части подвала, рядом с «заваленным» выходом в сад. Спрятав тело под иллюзией, старший Фольц решил не отказываться от своей цели и просто занял место рядом с Аделией. И все было бы хорошо, если бы случайно граф не оказался в том месте. Отдаю вам должное, Тим. Вы прекрасно владеете иллюзией. Но особенность Энкерсов не только в сильной магии, но и в умении видеть сквозь иллюзии… Остался вопрос с тем, как вы сделали тело неосязаемым? Скорее всего обычный отвод глаз. Он ведь работает не только на зрение, но и на ощущения. Есть что дополнить?       Мужчина дернулся, демонстративно отворачивая голову.       — Ах ты ублюдок! — не выдержал Филипп, кидаясь на приобретенного родственника с кулаками. Под слезные причитания несостоявшейся невесты я вызывал ребят из своего ведомства.       Тим Фольц оказался действительно невообразимо талантливым: Филипп так и не смог самостоятельно снять иллюзию, лишь новоприбывшие маги сняли отвод взгляда. В мертвецкий дом так и уехало невидимое тело.       Огласки избежать не удалось, но чете Энкерсов было не до новых сплетен и слухов. Аделия пребывала в шоке. К ней был приставлен целитель. Граф тоже чувствовал себя не лучшим образом. Когда я покидал его, Филипп был бледен и с трудом держался на ногах. Как позже он рассказал сам — перенервничал и израсходовал слишком много магии.       После изъятия воспоминаний Тим Фольц был отправлен в королевский суд. И пусть Энкерс и пытался повлиять на меру наказания, все понимали, что человека такого таланта не станут лишать магии. А за убийство не сжигают на кострах. Все, что оставалось графу, — молиться Творцам, чтобы Фольцу дали как можно больше лет заключения, а после — он никогда бы не появлялся на пороге их дома.       — Сходи к Энкерсам… Сходи к Энкерсам!.. — в который раз повторял я над ухом слышащего, что с железной выдержкой царапал что-то пером за своим рабочим столом.       — Я занят, — обманчиво-спокойно отвечал Змей, не отрываясь от своего занятия. — Работаю. Потом.       — Но там ведь призрак! — возмутился искренне. — Там твоя работа, а не закорючки рисовать! Тем более, я прекрасно помню твои лекции, что души быстро ослабевают в нашем мире, а он мне двери открывал, картины скидывал, на стенах рисовал!..       — Потерпит день-другой, — отмахнулся от меня пером друг.       — Сходи к Энкерса-а-ам… Сходи…       — Слушай, у тебя что, чернокнижники кончились?! — взорвался таки Змей. — Так я тебе минимум две точки в катакомбах показать могу! А еще под Муравейником опять упыри развелись! А еще…       — К Энкерса-а-ам…       — Ладно! — рявкнул на меня Змей, вскакивая из-за стола. — Но с тебя янтарное крепленое!       — Договорились.       — Дарий, передай Крысенышу, чтобы через десять минут был собран! Будет провожать за грань…       Под ядовитые реплики слышащего и грохот разрушений его учеником где-то на втором этаже, я сидел в кресле и пил кофе. За окном голые черные ветви деревьев проступали через серый туман. А я все равно был полон решимости вытащить этих двоих из пустого и пугающего особняка…