Синдром красной бабочки

Назойливый будильник на тумбочке отбивает скоростную чечётку, прыгая с места на место. Его старые молоточки били и били по хрупким чашечкам, создавая этот ужасно противный звук «цзынь». Складывалось такое ощущение, что если бы он был человеком, то его без труда задавили бы в обществе. Таких назойливых никогда не любят, это подтвердила Мэри, своей длинной не до конца понимающей, что происходит, рукой. Она с силой схватила будильник и хорошенько ударила по деревянной крышке шкафа. Он замолк, словно почувствовав этот едкий и липкий страх на ныне не существующей спине. Девушка была опять же не лучше Ван Гога с оторванным ухом, только вместо дырки на левом боку головы, у нее было два темных провала на лице, прямо на месте глаз, какое совпадение! С труднопреодолимым желанием остаться в постели да самого крепкого дня, отталкивая пальцами ноги кончик одеяла и высовывая из-под него свои ступни в комнату. Она вытянулась словно струна от гитары и посмотрела на миленькую запись на стене. Она её сделала вчера вечером, когда записывалась на прием к врачу. Это была небольшая жёлтая бумажка, такие обычно используют в школе как шпору, на ней написано «10:10 Михаил». Судя по всему, это короткое сокращение от «В 10:10 прием у психиатра Михаила». Но это не имело сильного значения, потому что все и так все прекрасно поняли, особенно главная героиня, и взглянула на будильник, который она безжалостно побила. Стрелка показывала на 9 утра. «Стоит поторопиться» –мелькнуло в голове у Мэри, и она лениво подошла к дубовому шкафу. На нем ещё стояли какие-то коробки, наверное, она забыла их растащить при переезде. Который был три года назад. В любом случае, они не мешались. Девушка достала приготовленный костюм на сегодня. Это был разноцветный «дедовский» свитер, под него белая тонкая рубашка. На ноги светлые широкие джинсы, белые носки и красные кедах боже, какая страсть у нее была к красным кедам. Если даже они не подходили к основной одежде, она все равно была почтена надеть их, чуть ли не целовала при выходе. Уж чем объясняется эта странная любовь, никто не знает, возможно, даже она сама. Мэри полностью оделась, прихорошилась, взяла сумку и закинула туда телефон, кошелек, паспорт и прикольную заколку. Ну никто же не запретит, правильно? Так вот. Она спустилась по лестнице, слушая тихий скрип половиц, и добралась до кухни, где стащила уже вчера приготовленный заранее бутерброд с колбасой и сыром, сверху ещё лежал кусочек масла. Многие бегут к раковине от одного вида, а для нее деликатес. Ей много не требовалось, буквально попить чай с незатейливым, так называемым, завтраком, и все. Поэтому она достала стоящую неподалеку кружку и налила в нее горячий, вкусный чай, как всегда. Добавила сахара от души, как положено. Это не заняло для нее особо много времени, она уже стояла в прихожей и подбирала ключи с гвоздика, и выходила на улицу. А она в свою очередь была дождлива и промозгла, дождь капал на землю огромными холодными каплями, от чего Мэри поежилась и сморщилась, снова зашла в дом. Ей вовсе не хотелось идти в такую ужасную погоду, как, впрочем, и другому, любящему тепло, человеку, да даже и животному. Она сняла с крючка чуть выше нее жёлтый длинный зонт, который будет всеми силами освещать темный, утренний город. Девушка вышла из дома и лёгким движением с некоторым неприятным звуком, в виде оторванных друг от друга клейких игольчатых сторон, открыла зонт. Он забавно свистнул и создал небольшое «облако» теплого, домашнего воздуха. Мэри спустилась по каменной лестнице и прошла мимо ряда аккуратных красных роз, их грусти не было предела. Девушка чувствовала это даже от банальных цветов. Она вышла на мокрую асфальтовую дорожку, та была ровной и совсем пустой. Мэри проходит через тонкую каменную арку по узким и тесным уличным коридорчикам, улочкам и рыночным уголкам. Они были тоже закрыты, им тоже не особо хотелось мочить задницы в такую отвратительную погоду. Мэри не обратила на это внимания и вышла наконец на широкую дорогу, обходя окольными путями мешки с мусором, которые не забрали ещё с прошлой среды. В них уже успели поживиться бездомные кошки и собаки, они были не прочь съесть заварной крем суп, который не понравился какой-нибудь привередливой дамочке. Хотя, не вам, не нам, и некому больше судить. Мэри посчитала так же и с облегчением, вздохом радости и наконец, чувством полной сухости, зашла в большую поликлинику под названием «Здоровый волк». Неплохо и шутливо для городской больницы, не правда ли? Это и удивляет. Через чур комфортные условия, на примере идеально вычищенного белого ковра и большого папоротника. В глаза так же бросается полная чистота и отсутствие толпы. Многолюдье в таких местах уже банальность, но, однако, из людей были лишь молодые сестрички, суровый, читающий газету у регистратуры Лор, определенный по большой глазной линзе на лбу. Доктор смерил зашедшую в здание Мэри неутешительным взглядом и указал на женщину сорока лет пухлого телосложения, в белом халате из-под которого сильно выпирала часть красной блузы и кудрявыми рыжими волосами. Она была довольно приветлива, и приняла девушку к себе. Её нежный голос прозвучал четко и ясно: «Здравствуйте, вы на прием к психиатру? На десять? Хорошо, проходите на второй этаж, левая дверь у поворота.» Её речь на этом окончилась, хотя после нее она подразумевала подписание некоторых бумаг о соглашении стимуляции первой помощи, моральной поддержки и т.д. Девушка откланялась и подошла к лестнице, ещё раз на последок окинув первый этаж циничным взглядом, который быстро соскочил на вывески и плакаты, по типу «Съел яблоко вечером, и забыл про врача! Выпил молока утром с медом и стал здоровее! Надел теплые носки под осенние сапожки и лишний раз не чихнул на прохожего!» все это напоминало акт о саморекламе, в некоторой степени, хотя вроде обычная забота со стороны медперсонала, быть может. Мэри шла так, как велела толстая тетушка в регистратуре и нашла ту самую дверь с надписью «Психиатр». Минималистично, коротко и ясно. Она постучалась тихонько в дверь, и отошла на пару шагов. В проёме через несколько минут появился усатый дедушка в длинном белом халате. Он чем-то смахивал на деда мороза, да только усы коротковаты. Он кашлянул в кулак и сверившись с информацией, пригласил Мэри в кабинет, попутно предлагая снять громоздкий дождевик, сложить сумку на мягкий диванчик и сесть в мягкое кресло напротив рабочего стола. Она сделала все так, как он сказал и присела в кресло, сложив руки на коленках в замочек. Он словно старый добрый друг, улыбнулся, тоже сел за свой стол и достав какой-то бланк с карандашом, спросил: «На что жалуетесь?» Девушка была готова к этому вопросу и с лёгкостью ответила, -Несколько дней я мучаюсь сильной бессонницей и в последнее время даже таблетки мне не помогают. Он понимающе кивнул, что-то записывая к себе на листок, задавая следующий вопрос: «Вы имеете представление о причине бессонницы?» Мэри неловко пожала плечами и представила свою теорию о стрессе из-за поступления. Кажется, эта версия подошла врачу по вкусу, он согласился и сказал, что хотел бы осмотреть её глаза. Она одобрительно кивнула. Пожилой врач с тяжёлым вздохом поднялся со стула, обошел стол вокруг и подошёл к ней, положил указательные пальцы на виски, а большими пальцами стал растягивать, стягивать синяки. Иногда хмыкая. Девушка в это время смирно сидела и ждала результата, к её счастью который, поступил моментально. «Ничего страшного, вам просто стоит побороть стресс, немного отдохнуть, возможно устроить вечера тишины.» — сказал он тепло и сложил руки внизу, но потом продолжил. «И вот ещё. Я советую вам попить некоторые таблетки. Они помогут расслабить нервную систему. Держите рецепт.» Доктор начеркал сложный текст на латыни и дал листочек Мэри. Она лишь кивнула, поблагодарила, заплатила и ушла собрав вещи.