Глава 20. Интерлюдия
17 октября 2023 г. в 15:46
Измученный Мал притащился в армейский лагерь. Он кивнул гришам и те, наконец, отстали от него и отправились на свою сторону лагеря, где они останутся до тех пор, пока Мал снова не уйдет в лес. Позади него Михаил и Дубров спорили о помете волшебного оленя, а сам Мал понес письмо, которое написал, вестовому. Скорее всего, пройдет пара недель, прежде чем Алина доберется сюда, чему Мал был рад, потому что как сильно бы он ни хотел ее видеть, их команда провела в походе целый месяц, выслеживая оленя. Теперь, когда они наконец нашли его, то хотели передохнуть перед тем, как им придется искать его снова.
Когда он передавал письмо ожидающему вестовому, мысли Мала были сфокусированы на ожидающих его горячей еде и теплой койке.
— Доставь это Алине Старковой в Малый Дворец и дождись ее ответа.
— Конечно, — кивнул посыльный и когда Мал уже поворачивался прочь, добавил:
— Я лично передам его Заклинательнице Солнца.
Словам потребовалось несколько секунд чтобы проникнуть в его сознание.
Мал развернулся обратно.
— Что... ты сейчас сказал?
***
Капитан Вольстов командовал опричниками уже семь лет. Он встречался лицом к лицу с шуханскими ассасинами, фьерданскими дрюскелями, разъяренными гришами и ревнивыми солдатами Первой Армии, но никогда не испытывал такого страха как сейчас. Весь Малый Дворец гудел от слухов, когда генерал вернулся из своей поездки к Каньону с девчонкой-отказницей. Опричники, сопровождавшие его, отчитались перед капитаном, но полученные ответы лишь вызвали новые вопросы. Она была Алиной Старковой, помощником картографа из Первой Армии, ее переехала карета генерала и вылечил гриш; генерал приказал присматривать за ней и когда дозорные сообщили, что она отправилась на прогулку к Каньону, генерал пошел следом. Один. Следующим общеизвестным фактом было то, что они вернулись в лагерь рука в руке, прошли через него, смеясь и целуясь, и на ночь она осталась в шатре генерала. На следующее утро Кириган сообщил в Первую Армию, что переводит ее в Малый Дворец, присоединился к ней в карете и уехал. Отряд девушки казался настолько же ошарашенным этими событиями как и все прочие. Они утверждали что Алина была обычной сиротой, вступившей в армию после наступления совершеннолетия; у нее не было умений или талантов, за исключением рисовального, и даже ее рисунки были посредственной ценности. Она считалась бунтаркой (хотя рапорты расходились в том, было ли это из-за ее характера или предубеждений, связанных с ее происхождением), но не была связана ни с чем серьезнее украденной при случае еды или кабацкой драки, как и любой другой солдат. Известно было что у нее есть единственный товарищ — Мальен Оретцев, искусный следопыт, выросший с ней в одном приюте. И на этом все. Абсолютно ничего, что объяснило бы, чем она сразу же покорила генерала. Все стало еще более странным когда через два дня после возвращения в Малый Дворец, генерал Кириган объявил двору, что собирается жениться на этой женщине. Король отказал ему в этой просьбе и отослал генерала прочь. Вольстов не был сплетником и не любил строить предположения; ничто в отчетах не указывало на то, что мисс Старкова представляла какую-то угрозу, и он получил приказ охранять ее пока генерал был в отъезде. Этого было для него вполне достаточно. Но, очевидно, недостаточно для некоторых из его людей, которые, по-видимому, допустили в покои генерала одну из гришей и оставили без присмотра. Он был в ярости и как раз обдумывал их наказание, когда в его офис ворвался один из кадетов, вопя что-то о хаосе в Большом Дворце. Вольстов и его люди бросились туда, но когда они пересекли лужайку, то были встречены поразительным зрелищем мисс Старковой, которая шла им навстречу бледная, дрожащая и в синяках. И она светилась. Она определенно светилась. Хотя в Вольстове не было ни крупицы магической силы, но он всю свою взрослую жизнь проработал вместе с гришами и был очень хорошо знаком с тем, что может и чего не может сделать Малая Наука. Только шепот, бегущий по толпе, помог его шокированному разуму осознать что именно он видит. Заклинательница Солнца. Эти слова были сказочными, волшебными, священными и полными надежды. Некоторые люди в толпе кланялись, называя ее санктой и когда она упала, тут же множество рук протянулось чтобы подхватить ее, а сердцебит Сергей позвал к ней целителей. К этому моменту вернулись стражи, сопровождавшие ее во дворец, перешептываясь между собой о том что случилось. Вольстов приказал полудюжине солдат охранять ее двери днем и ночью, а потом вернулся в свой кабинет и уронил голову на руки, пытаясь перестать дрожать. Заклинательница Солнца, ключ к будущему гришей. Нареченная генерала Киригана. Единственная надежда Равки. И находясь под его защитой, ей угрожали, на нее напали, попытались изнасиловать и вынудили раскрыть себя, использовав силы на короле. Вольстов надеялся, что то что его люди сражались с дворцовыми стражниками чтобы добраться до нее, спасет их от казни. Но что до него самого... Он уже был ходячим мертвецом.***
Женина жизнь годами была неизменной; она кроила внешность королевы, страдала от поползновений короля, шпионила за всеми и всем вокруг, докладывала о своих находках генералу и мечтала о своей грядущей мести. По крайней мере до тех пор пока Кириган не вернулся из рутинной поездки к Каньону и не привез с собой девушку-отказницу. Теперь Женя была солдатом на поле боя, гордо носившим красный кафтан и использовала свои навыки Портной чтобы помогать ходу военных действий более непосредственным способом, заработав уважение других гришей, то, чего она прежде никогда не ощущала. После жизни, проведенной в роли шпиона, теперь она возглавляла сеть разведки Киригана; она не только перекраивала шпионов перед тем как они отправлялись на миссии, но и использовала свои знания о моде и форме одежды, чтобы создавать личины которые не исчезнут через пару дней. Она получала рапорты и из того что находила, составляла досье для генерала. Она создавала фальшивые личности, писала зашифрованные письма агентам в других странах и передавала послания войскам на протяжении всей границы. Благодаря своему положению, она имела уникальную возможность судить о планах Киригана. Без сомнения, вся военная стратегия изменилась — войска были отведены от фьерданской границы, сосредоточившись на защите линий снабжения и уничтожении рейдерских отрядов дрюскелей. Переправы через Каньон были остановлены, агентам в других странах отправлены сообщения оставаться на местах до поступления новых приказов. Первая Армия сдвинулась к границам. Вторая Армия переместилась ближе ко дворцу. И все это время Кириган получал письма, которые копил, как ребенок собирает сладости. Женя провела целые годы, готовясь ко дню, когда она поможет Киригану стать королем; теперь было похоже на то, что рядом с королем будет его королева. Жене очень хотелось с ней познакомиться.***
Федор, вместе со своим мужем, пользовался привилегией быть правой рукой генерала. Они охраняли его в походах, следили за выполнением его приказов в армии, защищали то, что он считал ценным. Занимаясь этим, они постоянно работали бок о бок с ним и видели больше из того, что за человек скрывался под черным кафтаном, чем кто-либо другой. Вот что знал Федор. Он знал, как выглядел его генерал, когда не спал по нескольку дней. Он знал, что тот любил сладкое. Он знал, что иногда тот делил постель с другими людьми, но спал всегда один. Он знал, что генерал ненавидел короля почти так же сильно, как любил своих гришей. Были вещи которые подозревал Иван. Хотя среди гришей само собой разумелось, что Кириган был старше чем выглядел, но только Иван и Федор подозревали насколько старше; это читалось по старомодной манере речи, которую он приобретал когда подолгу оставался без сна, по его поразительным познаниям в истории, по тому как он порой жаловался, что окружающий мир чересчур быстро меняется. Федор подозревал что Багра, старая карга, любившая доводить гришей-учеников до слез, была большим, чем казалась. Они с генералом разговаривали гораздо чаще чем было известно окружающим и всегда наедине — даже Иван и Федор должны были оставаться поодаль, так чтобы не слышать их разговоров, лишь отдельные слова. И слова эти порой звучали как язык, настолько древний, что едва ли мог считаться равкианским. Несмотря на то, что планы Киригана о мятеже были более или менее известны среди гришей высокого ранга, только Иван и Федор понимали насколько далеко эти планы зашли или то, что генерал, похоже, чего-то ждал. Чего-то, что он нашел однажды ночью, прогуливаясь рядом с Каньоном. Что-то, что заставляло его сердце пускаться вскачь и кровь кипеть. Что-то, что заставило его изменить все свои планы. Что-то, что выглядело как юная девушка-отказница. Иван с подозрением отнесся к ней и власти, которую она имела над генералом, к тому что она возникла ниоткуда, и к тому что не вела себя как девушка, едва вышедшая из подросткового возраста. И все же именно Федор был тем, кто озвучил свою догадку, шепотом, в ночной темноте, пока они лежали вдвоем, еле слышно выдыхая слова в ухо своего мужа, боясь, что если произнести их громче, они не сбудутся. Федор, который знал о той единственной вещи, которую Александр желал больше всего. На что он надеялся и о чем молился. Единственная вещь, которая могла изменить все их жизни. Ну, и в итоге, прислонившись к опоре шатра в изнеможении, пока Иван седлал свежую лошадь для их свихнувшегося генерала, именно Федор первым услышал о чем шептались солдаты вокруг них, о чем-то, что произошло в столице. Именно Федор удержал Ивана от реакции на слова "Заклинательница Солнца", которыми перебрасывались окружающие. Именно Федор проявил огромную выдержку, не повернувшись к мужу на глазах у всех и не заявив: "Я же тебе говорил".***
Король лежал на кровати и дрожал. Он мог слышать голоса, знал, что по комнате двигались люди, но не знал, кто именно, и что они делают, потому что вокруг была тьма, тьма, тьма. Он помнил, как маленьким мальчиком ходил в церковь, помнил гимны и отдающийся эхом голос проповедника, помнил отвратительные сцены мученичества святых, нарисованные на каждой поверхности. Он был напуган и одновременно восхищен этими ужасами. Он гадал, боялись ли святые своей смерти так же сильно как он сам. Потому что смерть определенно приближалась. Темнота была абсолютной и он утратил всякое понятие о времени. Не знал, полдень был, или полночь, один день прошел с тех пор, как его ослепили за его грехи, или десять. Было ли в священных книгах что-то о том, что твои глаза будут вырваны если взглянешь на женщину с похотью? Он не знал. Он не мог вспомнить. Все что он помнил это ярость и ужас когда девушка превратилась в солнце прямо перед ним и он осознал что наделал и кого тронул, и что с тем же успехом он мог своими руками затянуть петлю у себя на шее. Там был Апрат, со своим скрипучим голосом и липкими руками. Он совершил над ним помазание и призывал исцелить короля. "Разве ты не знаешь?" — хотелось спросить королю, — "Ты не можешь исцелить мертвеца". Сколько дней уже прошло? Сколько нужно гонцу чтобы добраться до фронта? Сколько потребуется генералу чтобы вернуться? Он чувствовал руки, умывавшие его лицо и менявшие одежду и на секунду подумал что уже мертв и его труп готовят к погребению. Останется ли он слепым и в загробной жизни, раз его его лишила зрения святая? Старые истории приходили к нему. Охотник, превращенный в оленя и разорванный собственными гончими за то что подглядел за купанием богини. Изгнание из рая за съедение запретного плода. Человек, которому на пиру подали мясо его собственных сыновей за то что он посмел оскорбить богов. Был ли Кириган уже здесь? Приближался ли прямо сейчас? В его детстве витражи казались такими яркими, разноцветными, обманчиво красивыми, несмотря на изображенные на них ужасы. Отсечение головы. Забивание камнями. Смерть от огня. Смерть от воды. Разрывание на части дикими зверями. Разрывание на части людьми. Он думал о том, какой будет его смерть. Он боялся темноты когда был ребенком. Он боялся темноты сейчас.