ID работы: 13832304

Делать друг друга сильнее

Гет
R
Завершён
5
Alene Witch бета
Пэйринг и персонажи:
Размер:
5 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора / переводчика
Поделиться:
5 Нравится Отзывы 2 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
      — Ана, твой отчим действительно умер? — этот неожиданный вопрос Гильермо, заставил меня вздрогнуть.       Первой реакцией, когда меня спрашивали про Рудольфо, был страх. Словно от одного упоминания он тут же возникнет в комнате. Я кожей ощущала, как ужас забирается в каждую клеточку моего тела. Как вспыхивают все воспоминания в голове, а мышцы напрягаются, готовя тело к бегу.       Выдохнув и поборов первую реакцию, хотела попросить не спрашивать об этом, зная, что Гильермо великодушно оставит эту тему, видя, как она мне неприятна. Но встретившись с ним взглядом, остановилась. В глубине его глаз тлело сомнение, или тревога?       Поджала губы, размышляя, правильно ли поступаю, решаясь открыть ему прошлое. В конце концов, через несколько недель я стану его женой, а это значит, что между нами должно быть как можно меньше секретов.       Многие мне говорили отбросить воспоминания и просто продолжать жить, но как же это сложно когда они, словно тяжелый груз, привязанный к ногам, тянут тебя на дно. Молчание затягивалось. Гильермо терпеливо ждал ответа, сложив руки на груди и пристально наблюдая за мной.       — Нет, — наконец, ответила я, замечая, как его взгляд стал острее и настороженнее после этого слова, словно я уже не была «его малышкой», «его Аной». Меня пробила дрожь, а в уголках глаз собрались слезы.       — Гильермо, сядь, пожалуйста, — указала я на кресло. — Это будет долгая и запутанная история о том, чего мне не хотелось бы вспоминать, но сейчас ради себя, тебя, нас…       Он молча исполнил мою просьбу, занимая место матушки-настоятельницы.       Я же осталась стоять провинившийся ученицей. Теперь нас разделял стол, возможно, это было к лучшему.       — Я практически не помню времен детства, когда его не было, когда во мне не было страха, и я была просто ребенком. Жизнь в нищете не была легкой, но когда у тебя есть дом и люди, которые тебя любят, иногда этого достаточно, — невольно улыбнулась, вспоминая объятия матери, запах свежеиспеченного хлеба и ветер в волосах от быстрой езды на велосипеде. — Наверное, поначалу и жизнь с моим отчимом была неплохой. Наверное… Слезы щекотали кожу, а противный ком в горле мешал говорить и дышать. Я до боли сжала кулаки, так, чтобы ногти впились в ладони, надеясь, что это поможет удержаться мне на тонкой грани, не сорвавшись в истерику или обморок.       — Ана?! — Гильермо привстал с кресла, видя мое состояние, но я остановила его рукой.       — Днем я как могла работала, чтобы помогать матери и меньше времени проводить дома, а ночью… Ругань, звуки ударов, тихий плач и стоны. Тонкий материал занавесок совсем не та преграда, что может скрыть все происходящее. Я зажимала уши сестрам и считала до ста.       — Неужели никто не мог вам помочь? Соседи? Полиция?       — Полиция, — невольно фыркнула, позволив себе язвительную улыбку. — Бедные районы - это то место, куда они приезжают только забрать труп, и то не всегда. А соседи: старики да женщины… Их смелости хватало только на то, чтобы разносить сплетни по дворам. Он резко выдохнул, но согласно кивнул моему утверждению, сам прекрасно зная жизнь фавел.       — В то время я очень злилась на маму, не понимая, почему она терпит такое к себе отношение. Терпит его, — покачала я головой, чувствуя вину за это. — Теперь понимаю, что нам некуда было идти, не на что жить, и не от кого ждать помощи. Что может противопоставить женщина с детьми за спиной безжалостному и жуткому монстру?       На секунду встретившись взглядом с Гильермо и увидев в нем жалость, зажмурилась, мешая слезам пролиться. Чем больше я говорила, тем сильнее чувствовала как меня начинает бросать в жар. Хотелось закончить все это поскорее, замолчать, но понимала, что для того чтобы защититься от Рудольфо, чтобы защитить всех, этого мало.       — На меня и моих сестер он обращал внимание не больше, чем на бродящих по улице собак. Настоящий кошмар начался именно тогда, когда он в какой-то момент обратил на меня внимание.       Я уже точно не помнила, почему случилось так, что я осталась дома одна. Он прокрался через окно и успел закрыть дверь на замок, до того как я даже поняла, что не одна.       — Ты очень красивая в этом платье и в этих туфлях. Ты выглядишь как женщина, — его голос за спиной, заставил меня вздрогнуть и резко оглянуться. Встретившись взглядом с Рудольфо и увидев, как он пожирает меня глазами, я испугалась. Тут же захотелось укрыться, спрятаться.       — Но ты гораздо лучше без него, — он начал раздеваться, а я с ужасом и наблюдала за его действиями со смесью страха и непонимания.       Отчаянная попытка прорваться к двери закончилась ударом по лицу. Я и вскрикнуть не успела, как была опрокинута на кровать, а сверху навалился он. Тяжесть его тела практически не давала мне возможности сопротивляться. Кровь из разбитой губы размазалась по лицу. Руки Рудольфа залезли под подол платья, щипали сгребая кожу горстями.       — Вот так сразу бы, и мне не пришлось бы тебя избивать, — его шепот мне в ухо и пальцы, нежно гладящие щеку, казались чем-то извращенным. Я замотала головой в тщетных попытках уклониться от этой непрошенной ласки.       — Не вздумай кричать, — его пальцы впились в мое горло. — Не вздумай пикнуть. Мне достаточно сжать чуть посильнее, — Рудольфо наглядно сдавил пальцы, — и прощай. В его глазах я видела свой смертный приговор. Он действительно убьет меня и никто ему не помешает. Картина собственных похорон пронеслась перед глазами, практически полностью лишая воли. Его губы впились в мои, вызывая очередной стон боли.       — А знаешь, вкус твоей крови меня еще больше возбуждает, — в его прикосновениях становилось все больше хозяйской наглости. Треск рвущейся ткани, и его губы, касающиеся шеи и груди. Весь мир вокруг утонул в боли, страхе и злости. Дать ему победить себя, осквернить, уничтожить было хуже смерти. Превращение из человека в ничто, в его игрушку, в очередную жертву. Сама мысль об этом наполнила меня не просто яростью, а жгучей ненавистью. Ладонью нащупала холод металла. Тяжесть револьвера придала уверенности и не успев подумать я выставила его вперед. Он замер почувствовав холод дула уткнувшегося в живот.       — Если не отстанете, я убью вас, — палец лежал на спусковом крючке, а я не сводила глаз с отчима, наблюдая, как теперь его взгляд наполняется страхом. Хлопок выстрела был оглушающим, но мне казалось, я даже не вздрогнула. Пуля лишь краем зацепила бок, оставив царапину. Он стоял испуганный и даже какой-то обиженный, зажимая рану ладонью.       В дверь начали стучать соседи. Как через вату слышала голоса сестер и мамы:       — Анита?! Почему ты закрылась?!       — Ана, ты могла убить меня! — в голосе Рудольфо звучали искренние нотки возмущение со смесью удивления. Поднялась на ноги, все так же держа оружие перед собой. Оно казалось мне очень тяжелым, руки дрожали, но я боялась даже на мгновение ослабить хватку.       — Я никогда не стреляла, — начала оправдываться словно ребенок, остановив себя, сжала рукоять револьвера сильнее, выпрямилась: — Но, клянусь, в следующий раз я не промахнусь.       — Отдай мне оружие, — начал подходить Рудольфо ко мне, протягивая руку. Его голос стал обманчиво нежным, умоляющим.       — Не подходите! — револьвер опасно дернулся в руках. — Убирайтесь отсюда! Он отступил понимая, что я на грани, схватив брошенную им на пол рубашку и куртку, подошел к двери.       — Нет! Не через дверь! — мысль от том, что он столкнется с мамой и сестрами, породила волну паники. — Не хочу, чтобы вас увидела мама. Все еще находясь на прицеле, Рудольфо отходил в глубь дома, к окну:       — Я еще вернусь, Анита, — зло зашипел он. — Вернусь, и тогда ты станешь моей, а потом, — рукой, испачканной собственной же кровью, провел по шеи.       — Я буду ждать вас здесь, — собирая всю оставшуюся храбрость и силу, ответила я, до того как он ушел.       — Позже комиссар полиции сообщил, что Рудольфо Санчес по прозвищу Кот погиб в перестрелке с мафией. Его останки были обнаружены после пожара в сарае, где он скрывался, — опустилась я на стул перед столом и откинулась на спинку.       Я смотрела вокруг, но все еще не видела ни стен, ни обстановки кабинета, ни Гильермо. Перед глазами калейдоскоп крутились картины прошлого. Голос осип и горло саднило от долгого монолога. Я машинально потянулась к кувшину с водой стоящим на столе, но не могла даже его поднять, тот только звонко ударился об один из стаканов рядом. Гильермо тут же перехватил кувшин из моих дрожащих рук и сам, налив воды, протянул стакан.       — Спасибо, — прошептала я.       — Но ты сказала, что твой отчим жив, — непонимающе смотрел на меня Гильермо, пока я пила воду маленькими глотками.       Спазм в горле ослаб, позволив говорить снова.       — Помнишь, в то время, когда Алехандре сделали операцию, я отказалась возвращаться в особняк? — начала я издалека.       — Тогда у тебя еще случился внезапный приступ болезни, — нахмурился Гильермо, припоминая те тяжелые дни.       — Это была не совсем болезнь. Это был шок.       Я вошла в особняк, мечтая только об одном: снять туфли. Мне нравились красивые платья, которые делали меня, взрослее, элегантнее, но вот высокие каблуки... Научиться ходить на них не спотыкаясь я смогла за пару дней, а вот к тому, что ноги в туфлях к концу дня будут так болеть, привыкнуть оказалось сложнее. Дни же сейчас растянулись до бесконечности. Алехандра не хотела оставаться одна в больнице. Мне и самой не хотелось оставлять мою малышку надолго, но целые дни в подобной обуви приносили массу неудобств. Присев на ступеньки возле входа, я облегченно выдохнула, снимая туфли. Положив их рядом, немного позади себя, самозабвенно массировала ноющие ступни и не сразу заметила как кто-то подошел ко мне со спины.       — Твои туфли… Не забудь туфли, дорогая, — знакомый вкрадчивый голос, прозвучал для меня смертным приговором. Вскочив на ноги и резко развернувшись, я застыла. Уже знакомый страх сковал меня по рукам и ногам, стоило мне на секунду столкнуться взглядом с самыми ненавистными глазами в мире. С глазами в которых поселилась сама тьма.       — Сеньорита, ваши туфли, — продолжал он держать их в руках. — Не забудьте ваши туфли. И если своим глазам я еще могла не верить, то вот голос… Голос, взгляд и даже запах воскрешали образ Рудольфо передо мной. Того, кто должен был сгинуть в пламени пожара и чья душа должна была также мучаться в огне преисподней. Когда он шагнул в мою сторону, мое сознание начало уплывать, как и пол под ногами.       — Когда я пришла в себя, то тут же поспешила в «Улей», рассказать о том, кого видела, но все вокруг: падре, настоятельница, даже психолог, уверяли меня, что это всего лишь мое воображение. Я слишком устала и, увидев похожего мужчину, приняла его за отчима. В какой-то момент я и сама в это поверила. Мне хотелось в это верить.       — Но ты оказалась права, — подытожил мой рассказ Гильермо. Он вскочил на ноги и стал мерить небольшой кабинет шагами.       — Да, — кивнула я. — Постепенно и остальные, сталкиваясь с ним, убеждались, что это не бред и не больные фантазии. Последним подтверждением стала повторная экспертиза останков. Даже у полиции не осталось сомнения, что Рудольфо «Кот» Санчес жив и теперь скрывается под именем Марио Гарсия Суареса.       На этих словах Гильермо резко развернулся и одним движением смахнул все вещи стоящие на столе. Те со звоном и треском разлетелись по полу, ударяясь о ближайшую стену.       — Он проник в мой дом! В мою семью! Он женился на Розауре! — Гильермо продолжал метаться по кабинету, словно лев загнанный в ловушку. — Почему полиция ничего не делает?! Пустоголовые болваны! Боясь, что если Гильермо продолжит так бушевать, то в кабинете матушки-настоятельницы не останется ни единого целого предмета, подошла к нему, остановила положив руки на плечи.       — Они ищут его, но он хитрый и ловкий. Я уверена, что именно он проник в психиатрическую больницу к моей матери, — на последнем слове горло снова сжал спазм, а грудь сдавило. — Он виноват в ее смерти. Гильермо посмотрел на меня и его злость тут же утихла. Пальцы нежно стирали дорожки слез с моих щек:       — Моя девочка. Моя сильная девочка. Прости меня, — прошептал он наклоняясь и целуя лоб, глаза, щеки. Оказавшись в его объятьях и чувствуя тепло и поцелуи, я ощущала как тиски боли и печали ослабляют свою хватку. Как Гильермо сам расслабляется, успокаиваясь. — Мы вместе, и все будет хорошо. Все будет хорошо, — уткнулась я в его плечо. — Я обещаю, — еще один быстрый поцелуй висок. — Больше никто не причинит тебе зла, моя девочка. Больше ничья ложь не встанет между нами.       Я не стала уточнять имеет ли он в виду недавнюю ложь Магдалены о ребенке или уже что-то иное. Для сегодняшнего дня было довольно откровений. Достаточно болезненных воспоминаний.       — Ничто тебя не смущает.       Никто тебя не пугает.       Все проходит.       Только Господь неизменен.       Терпение — твой главный помощник.       У кого есть Бог, у того есть все.       Одного Господа достаточно, — повторяла я молитву святой Терезы, обнимая Гильермо сильнее.       Продолжая верить, но осознавая, что против козней зла и веры, и любви бывает слишком мало. Иногда счастье достается только через жертву и боль. Комиссар просил меня стать приманкой для Рудольфо, сегодняшнего Марио. Я не хотела, предпочитая прятаться за неприступными стенами «Улья», но сегодня… Сейчас. Возможно, вот мой путь стать свободной, спасти любимых людей.       — Почему ты опять дрожишь? — отстранил меня от себя, растирая ладонями мои руки Гильермо. Его взгляд был испытывающим.       — Все хорошо, — улыбнулась я. — Давай выйдем на улицу. Матушка и так будет недовольна тем, что мы так надолго заняли ее кабинет и устроили тут беспорядок.       — Минутку, — Гильермо наклонился поднимая скинутые со стола вещи, потом взяв меня за руку притянул к себе. — Всего один поцелуй, до того, как эта вездесущая сестра…       — Хосефина, — подсказала я.       — Будет следовать за нами, как цепной пес.       Его фырканье в сторону строгих монахинь и их порядков невольно веселили и будили чувство стыда. Матушка-настоятельница ставила меня как пример послушания и непорочности для других девушек «Улья». Не зная, что ни от того, ни от другого уже не осталось и следа. Любовь Гильермо. Его страсть и нежность подчиняла, возрождала и успокаивала меня. Он был моим океаном, таким же бескрайним, могущим и всеобъемлющим. Я тонула в нем, как и в этом поцелуе: стоило его губам коснуться моих, мир вспыхивал совсем другими красками, звуками и ощущениями.       — Гильермо, если нас застанет матушка-настоятельница, то она запретит появляться тебе здесь вплоть до дня свадьбы, — попыталась охладить я и его, и свой пыл. Он рвано выдохнул, прошептав проклятья и отступая от меня.       — Нам действительно стоит выйти на воздух. Чтобы не осквернить сию обитель, — его взгляд поднялся к портрету святой Терезы висящему над столом, а также многочисленным распятиями. Гильермо подал мне руку, потянул к выходу из кабинета.       На улице светило солнце, но холодный ветер подступающей бури налетал порывами заставляя плотнее кутаться в пиджак, что Гильермо набросил мне на плечи. «Святая, защити его и всех нас от бед и тревог дня грядущего», — взмолилась я про себя поднимая взгляд к все еще ясному лазурному небу, зная что где-то вдали уже собрались грозовые облака, готовые молниями поразить любого кто не успеет укрыться. Сжав ладонь Гильермо в своей, почувствовав кожей его сильные тонкие горячие пальцы музыканта, выдохнула. Господь не допустит плохого пока он будет со мной, а я рядом с ним. Мы делаем друг друга сильнее.
5 Нравится Отзывы 2 В сборник Скачать
Возможность оставлять отзывы отключена автором
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.