Постоянство

«Союзники — это неплохо» «Звучит так, будто ты говоришь о пешках, которых можно принести в жертву в удобный момент»       Слова учителя всплыли в сознании в самое неподходящее время. Он не хотел признаваться себе, что считал большинство окружающих его людей лишь средством достижения цели. Но такова была теперь его реальность. Он потерял что-то человечное на своем пути мести. А может это случилось в тот самый день, когда всего его клана не стало. Тем не менее, сейчас он снова нуждался в людях, которые будут на его стороне.       И к счастью, остались ещё те, кто готов ему помочь. — Зная тебя, с Биски ты точно не поладишь. Поэтому сразу объясняю, как сменить её гнев на милость… — Киллуа на другом конце провода был предельно серьезен, рассказывая о своей бывшей наставнице и еë непростом характере. Слушая его голос, Курапика мельком задумался, сколько всего произошло в жизни ребят, и как, должно быть, они подросли. Он сразу же отбросил эту мысль, не позволяя себе отвлекаться. — В общем, это, конечно, жуть, но ты просто перетерпи. — Я понял, Киллуа. Спасибо за наводку, без твоей помощи-.. — Курапика не успел закончить, как его перебили. — Ты больше ни о чём не спросишь?       Курапика неслышно выдохнул. Он глупо надеялся, что Киллуа не станет поднимать эту тему, но тот, несмотря на все события, через которые ему пришлось пройти, всё ещё оставался самим собой. В отличие от Курапики.       И если и было что-то, о чём мог волноваться такой человек, как Киллуа Золдик, так это благополучие его лучшего друга. — Если ты про Гона… — начал Курапика, но ему снова не дали договорить. — Да, я про Гона. Ты ведь даже не был в курсе. Леорио все кнопки стёр, пока пытался до тебя дозвониться.       Ещё бы. Из всех них Леорио всегда был самым добрым и участливым, кого бы не пытался из себя строить. К сожалению, даже это уже не могло пронять Курапику. — Там была Сенрицу. Если бы всё стало хуже, она бы передала мне.       Да, Сенрицу была там. Пока Курапика выслеживал очередного владельца глаз в очередном богом забытом месте.       Сенрицу была там. Она не говорила ему ничего, потому что он ничего не смог бы сделать. Стоило ли поблагодарить её за такую чуткость? Возможно. — Хуже? Если бы он умер? — Киллуа тихо вздохнул. — Я не пытаюсь тебя пристыдить или заставить оправдываться. Но в своей миссии ты заходишь слишком далеко. Ты уверен, что сможешь потом вернуться к нормальной жизни?       Курапика хотел бы многое объяснить.       Что даже если Киллуа на самом деле не имел в виду ничего плохого, в его голосе всё равно слышна обида.       Что все слова, которые Курапика мог бы сказать, всё равно звучат как оправдание.       Что он давно зашёл так далеко, что не выбраться. Что не планирует возвращаться к нормальный жизни. Что он вряд ли вообще…       Затянувшуюся паузу вновь прервал Киллуа, продолжая. — Если ты по-прежнему считаешь, что мы не дотягиваем до твоих товарищей…       Вот оно что. О нём всё ещё беспокоятся. А он уже привык, что ему некуда и не к кому возвращаться. Это удобная мысль, с ней можно не думать лишний раз о том, что друг чуть не умер в больнице, а он даже не пошевелился. Что он ничего не знает об их жизни сейчас. Что чем дальше он идёт за своей целью, тем больше теряет себя.       Курапика обрастал знакомыми и приятелями — теми самыми пешками. Но что-то в нём всегда останется неизменным. Друзья никогда не станут просто средством.       Поэтому он твëрдым голосом прерывает метания своего юного друга. — Киллуа. Я благодарен за помощь. Но это всё, что я могу принять.       Не больше. Никаких ненужных жертв.       Он мог почувствовать его негодование даже с другого конца света, но Киллуа никогда не нужно было повторять дважды. Он схватывал на лету, понимая, когда уже бесполезно было что-то предпринимать. В сообразительности они были с ним схожи. А об упертости Курапики ему тем более было известно. — Ясно.       И правда, добавить было нечего. — Ну… Мы позвоним, если что? — Курапика эгоистично хочет, чтобы обречëнная надежда в чужом голосе ему только послышалась. Это бередит душу и он снова ничего не может с этим поделать. А потому поступает так же, как и всегда. — Я позвоню сам, если что-то случится.       Курапика сбрасывает звонок. Что-то в нëм всегда останется неизменным.