Зимняя стужа влюблённой весны

      В репетициях две недели улетели в трубу. Д’Ассильва не смотрел больше в ноты - выучил наизусть и, в основном, за мной следил. Мы занимали концертный зал в студийном здании раз десять за две недели, так что я была в себе уверена. Вечером генерального прогона, когда мы оба направлялись на парковку, чтобы сразу же отправиться в большущий концертный зал, я снова испытала панику.       - Лайла-а, сделай лицо проще. - Генри щёлкнул меня по носу, - Всё хорошо будет!       Наверное, у меня было очень жалобное выражение, когда подняла на него взгляд.       - Будь спокойна, я же с тобой. - он слегка приобнимает меня за плечи и этот жест и правда меня успокаивает, - Ты всё взяла? Юбку, пуанты?..       - Запасные пуанты, три комплекта бактерицидного пластыря, - загибаю пальцы, - три мотка самоклеящегося бинта, пшикалку обезболивающую и нашатырный спирт, скобы титановые, укрепитель, акрил и LED-уфо-лампу на случай, если ногти треснут…       - Нашатырный спирт? Ногти треснут?!.. - у него глаза моментально превратились в блюдца.       - А ты думал, это так легко - быть балериной? - улыбаюсь ему и тут вспоминаю, - Кстати! Мы же совсем доклад забросили! А там ещё столько монтировать, ой-й-й…       Я треснула себя по лбу.       - Не беспокойся, успеем. - уверенно улыбается он.       - Когда - успеем?! Когда дэдлайн за задницу покусает? - улыбка у обнимающего меня парня стала слишком хитрой, - Да ладно! Генри, не говори мне, что ты ещё и монтировать всё успевал с нашими-то репетициями…       Молчит и смотрит вдаль.       - Генр-ри!.. - уже почти рычу на него, - По ночам нормальные люди вообще-то спать должны!       - Смотря, что подразумевать под термином "нормальные"…       - Эй, ты, гик-придурок!..       Вопль заставляет нас обернуться. Энзо стоит перед нами с двумя "спортивками". Кажется, что Дилана с ними нет. Он подходит к моему рыцарю вплотную, но тот смотрит ему прямо в глаза не мигая и не пытаясь уйти. Генри лишь прячет меня к себе за спину - подальше от этого неадекватного гандо… гондольера, в общем. Сейчас точно будет "бой петухов"! Делаю несколько шагов назад.       - Думал повыпендриваться тогда на уроке и решил, что я забуду?       - Ты это о ком? - голос у Д’Ассильвы спокойный, он сдержанно улыбается, - О себе, что-ли?       Энзо как-то показушно и совсем даже не весело рассмеялся, строя из себя крутого.       - Ты что-то забыл? - так же спокойно продолжает мой храбрый рыцарь, - А то нам пора уходить, времени на тебя совсем нет…       - О-о, да-а, я просто пришёл набить тебе твоё интеллигентное хлебало!       - Серьёзно, что-ли?! - стою, скрестив руки на груди и готовая в любой момент вмешаться. Трое против одного - нехорошо…       - А ты не вмешивайся, куда не просят! - гавкнул на меня Энзо, - У нас мужской разговор!       - Ну и что это за "детский сад"? - закатываю глаза, - Генри уже перерос тот возраст, чтобы играть в подобные игры! И уж тем более в твои, Энзо!       Моё послание было услышано - Д’Ассильва немного расслабился, но всё ещё оставаясь настороже, повернулся ко мне с улыбкой:       - Пойдём. Нет здесь ничего интересного. - он подтолкнул меня в сторону машины.       - Ещё и перед Лайлой выпендриваешься? - долетело вслед, - Ты что себе возомнил? Что ей понравится такой тип, как ты? Лучше бы в зеркало на себя глянул, старик.       Блин, Генри, не включай Джея, не делай глупость…       - А что? Ревнуешь? - бросает мой рыцарь через плечо.       Исходя из того, как резко Д’Ассильва обернулся, Энзо бросился на него. Причём его шестёрки нелепо последовали такому дебильному примеру. Но, вспоминая памятный вечер нападения на остановке, я была достаточно спокойна. Генри уворачивается от всех ударов, слегка толкая противников, что выводит их из равновесия. Всё происходит очень быстро и вот уже мой рыцарь возвышается над тремя поверженными. И, всё-таки, интересная техника боя. Он же, по сути, даже не ударил никого. Подходит ко мне.       - Ладно, теперь пойдём.       - Давай-давай, строй из себя кавалера… - главарь местной гопоты медленно поднимается с земли, - Ты мне ещё за это заплатишь!       Генри обнимает меня за плечи, в последний раз оборачивается на Энзо и победно ухмыляется. Чтобы ещё больше подлить масла в огонь, он прижимается ещё ближе. Сам. У меня шок на всём пути на парковку.       - М-да… Может, я действительно ещё не перерос его? - он нежно мне улыбается, - С моей стороны не очень умно заставлять его ревновать ещё сильнее, но… это такой адреналин!       Он открыл передо мной дверь своей машины. Да уж. На подобное ответить мне нечего…       В амфитеатре я долго слонялась по сцене, постукивая стаканчиками пуантов и раздражая репетирующих. Но мне не мешали привыкать к месту, а ученикам музыкальной школы - привыкать к отвлекающим звукам и движениям. Генри был абсолютно спокоен. За время наших совместных репетиций он привык ко всем моим резким движениям и прыжкам, потому и чувствовал себя, как рыба в воде, научился абстрагироваться. А потому генеральный прогон для нас двоих прошёл просто на ура. Месье Пети и месье Моро остались довольны. Мы разыграли спектакль с первоначальным рисунком танца, договорившись с Д’Ассильвой одними лишь взглядами. Но следующий вечер обещал быть напряжённым. На афишах концерта была моя фотография из социальных сетей, где я стою в классической позе спиной к камере, и невозможно рассмотреть лицо, с подписью:       «На сцене выступает "Балерина в чёрных пуантах", ученица балетной студии "Хрустальная балерина" под руководством месье Решара Пети.»       Да, препод по танцам сделал себе рекламу… Я надолго застыла у афиши в фойе амфитеатра. Генри встал рядом, чтобы обозначить своё присутствие.       - Завтра ты станешь ещё более известной, чем просто обычная девушка-блоггер. - он улыбнулся, - Как только афиши появились на сайте нашей школы, билеты пошли нарасхват.       - Ты сейчас совсем задавить меня грузом ответственности хочешь? - он удивлённо уставился на меня, - Если так и будет, то это первое и последнее моё появление на сцене.       - Но почему?       - Если я и мечтала об известности, то только не о такой. - спокойно говорю ему, - Я бы хотела играть в театральных постановках, а не быть одиночкой. Что мне делать, если после этого выступления за мной будут толпами гоняться папарацци и журналисты?       - Не переживай. - он ободряюще сжал мою руку, - Ты всегда можешь спрятаться за гримом.       А это идея! Если Генри удалось, то и я смогу. На моих видео в интернете редко видно лицо, да и то мельком - ничего не разберёшь, если не знать меня лично. Не зря у меня дома лежит целая палетка с гримом и много разных накладных ресниц.       - Да, ты прав. - я улыбнулась, - Кстати, в партере будут мои родители и брат, и мадам Казанолию я тоже пригласила.       - А почему именно её?       - Просто пообещала, что она будет первой, кто получит билет на моё выступление. Мне дали пять билетов в резерв. Пятый я отдала месье Пети. - на лице расцвела вредительская улыбка, - Хочу, чтобы он видел из зала наше маленькое хулиганство!       - Правы были Жасмин и Клеман. - Д’Ассильва хитро усмехнулся.       - В чём? - удивлённо хлопаю глазами.       - Ты - та ещё оторва.

~*~*~*~

      - Лайла, ты готова? - Каролин заглядывает ко мне в комнату, как раз в тот момент, когда я заканчиваю клеить белые накладные ресницы на веки. Она подходит ко мне сзади и рассматривает меня в отражении зеркала. - Боже… детка, какая ты у меня красивая!       Ещё бы! Я этими чёрными вензелями лицо с самого утра покрывала, а потом рисовала сердцевину серебряной краской. Конечно, я старалась! Одна только причёска, крепко сцепленная шпильками и залита лаком для волос, заняла почти полтора часа. Улыбаюсь.       - Тебя просто не узнать! - она прижала пальцы к губам.       - Мам, ты тоже очень красивая сегодня! - я поворачиваюсь и поднимаюсь с табурета, демонстрируя себя во всей красе. В ушах серьги-капли, удлинняющие шею, широкий чокер, являющийся частью платья, инкрустирован стразами и от него идёт лиф, облегающий меня спереди и заканчивающийся сзади фальшь-декольте на копчике. Спина не была голой - бежевая вставка в тон кожи закрывала её до лопаток. Вуалевая юбка из нескольких слоёв, длиной выше щиколоток на ладонь, повторяла все самые лёгкие движения. Плечи и руки открыты. Я взяла с кровати свою тёплую и длинную чёрную накидку, способную полностью укрыть меня от непрошеных взглядов и быстро надела её, накидывая глубокий капюшон. Поверх для тепла одеваю классическое драповое пальто.       - Только по имени меня не называйте, как договаривались, хорошо?       Она кивнула.       - Алекс ждёт тебя внизу. Он подвезёт тебя к служебному входу.       - Ну всё, ни пуха мне…       - К чёрту! - пожелала мама.       Уже в машине старший брат подал голос:       - Да… не думал я, что твоя премьера состоится так скоро.       Он протянул руку и сжал мою холодную ладонь.       - Я тоже. - крепко сжимаю его ладонь в ответ, - Не ожидала, что всё так обернётся. Главное теперь, чтобы не стало только хуже.       - В смысле, хуже? - он бросил на меня озадаченный взгляд.       - Вдруг, меня сейчас в разные театры начнут звать. - я ещё крепче стиснула его руку, - А у меня не только балетного образования нет, я и общее-то не закончила…       - Не волнуйся, сестрёнка! - он улыбнулся мне и тут же вернул взгляд на дорогу, - Я, мама, папа… мы все с тобой. И поддержим любое твоё начинание!       Слышать от старшего брата подобное… так трогательно.       - Спасибо, Алекс. - голос внезапно дрогнул.       - Эй! - моментально нахмурился он, - Не смей плакать, а то вся конспирация пойдёт насмарку! Грим поплывёт!       Я запрокинула голову и часто заморгала, стараясь высушить непрошеные слёзы. В сумке зазвонил телефон. Быстро беру трубку.       - Алло, Генри…       - Лайла, ты где?       - Мы с Алексом будем уже через пару минут.       - Хорошо…       И тон у него был такой… подозрительный - так прозвучало это "хорошо".       - Проверяешь меня? Переживаешь, сбегу?       Нет, как оказалось, он не особо волновался. Встретил меня у служебного входа, проводил до гримёрной, пока я прятала от всех лицо за капюшоном. В закулисье было темно и он осторожно вёл меня по коридору. Прозвенел второй звонок и мы скользнули в светлое, маленькое помещение с гримёрным столом и зеркалом в полный рост. Я скинула с себя пальто и накидку, вешая их на крючок, достала пуанты из сумки и быстренько занырнула в них уже подготовленными дома ногами, поправила ленты-резинки.       - Лайла, т-ты… ты… - выпрямляюсь, слыша заикания, - Ты т-такая…       - Ничего мне не говори. Нельзя. - быстро подхожу к Д’Ассильве и поправляю воротник смокинга, бабочку, расправляю складки на плечах, - Только когда концерт полностью кончится. Традиция такая. - бросаю взгляд на себя в зеркало, поправляю лиф платья, достаточно тяжёлую вуаль юбки и смотрю на часы, - Время!       Мы выскользнули из гримёрной, быстро прошли мимо огромной "кулисной машины" и разных полотен тяжёлых задников. Звенит третий звонок. Музыканты начинают выходить на сцену и занимать свои места.       - Я играю только до антракта, а потом у нас будет время, чтобы всё подготовить. - чувствую его волнение, пока Генри держит меня за руки.       - Хорошо.       - Всё подключим, рабочие сцены унесут всё лишнее.       - Я знаю.       - Лайла, я…       - Иди. - разворачиваю его и толкаю из-за кулисы, - Иди и срази меня, виртуоз!..       Приветственные аплодисменты стихли. Дирижёр постучал по пюпитру, привлекая внимание, взмахнул рукой… и полилась музыка. Я знаю все эти произведения, все до единого, которые сегодня прозвучат. И современные, переигранные в классической интерпретации, и традиционно классические. Тихо ухожу, чтобы за задниками обойти сцену и расположиться в другой кулисе. Чтобы лучше видеть. И я смотрела. Смотрела, как из парня, так неловко и стеснительно вышедшего на сцену, исчезло волнение, неуверенность. Как он расправил плечи, как уверенно ставил пальцы на гриф, как смычок пел в его руке, извлекая звуки из тугих струн. Как завораживающе серьёзно его лицо сейчас, когда он бросает взгляд в партитуру… Замерев, почти не дышу. Я могу стоять часами, наблюдая за ним. Смокинг очень здорово подчёркивает его фигуру. Что предпринять, когда выйду на сцену? Что именно представить? Как сделать так, чтобы он увидел, что я чувствую?..       - Мадмуазель Ришельё.       Директор музыкальной школы, месье Моро, тихо окликает меня, разрушая волшебность момента. Он предлагает мне присесть на стул, который принёс для меня. Кивком приветствую его и присаживаюсь, расправляя длинную юбку, чтобы не было замятий и заломов.       - Не волнуетесь?       - У профессионалов нет на это времени. - выдаю холодную, дежурную улыбку, - А я - профессионал.       - Немного странно слышать это от девочки-блоггера.       Что за дела? Он пытается расшатать мне нервы? Проверяет на прочность? Ну, я ему устрою, когда выйду на сцену.       - Надеюсь раздавить ваше мнение и раскатать по настилу сцены.       - Хм. - он усмехается, - Весьма амбициозно и хладнокровно, весьма. Вы - крепкий орешек.       - Я - адамантий, алмаз, титановая сталь. - он выгибает бровь, - Вам не сломить меня, не надейтесь.       - Ришар много говорил о вас, мадмуазель. - он уставился на сцену, - Вы не слушали его в самом начале, но он понял, что вы справляетесь, не следуя правилам, наставлениям. А когда увидел результат… К вам не придраться. Вы были настолько чётки и идеальны в своём протесте, настолько уверены в своей правоте, что он прекратил бороться, отступил и увидел, как нечто прекрасное рождается на его глазах. Вас не пугали боли от растяжки, вы не слышали завистливые насмешки за спиной… вы одиноки в своей идее и идеологии. Как вы смогли достичь желаемого результата и успеха?       - Тот, кто ставит перед собой недостижимую цель, слишком силён, чтобы обращать внимание на мелочи. И, если на то возникает необходимость - идёт по головам. Вам ли не знать? Вам ли, человеку, построившему бизнес на элитной музыкальной школе, задавать мне подобные вопросы?       - Что же… всё верно, мадмуазель. - месье Моро следит за моим взглядом и смотрит на Генри, - А он? Человек с тончайшим складом творческой души, он знает обо всех ваших намерениях?       - У меня нет от него секретов.       - Так ли это? - похоже, Моро решил влезть мне под кожу. Тогда дарую ему такую иллюзию.       - Пусть спросит о чём угодно, и я ему отвечу не таясь, не зазнаваясь. И он сохранит это в тайне от каждого. - у меня на лице проступает жёсткая усмешка, - Он достоин и заслужил моё доверие.       И снова блеф. Рискованный, но оправданный. Как часто мне ещё нужно будет использовать его на практике? Я не выдам секрет Генри. Ни за что.       - В отличие от меня?       - В особенности - от вас.       - Браво, мадмуазель. - он принял благодушный вид и спокойно улыбнулся, - Мою проверку вы прошли. Думаю, вы стали бы и прилежной ученицей моей школы, и достойной партией. Наслаждайтесь концертом.       Бросаю косой взгляд на удаляющуюся спину отныне неприятного мне человека. Это подкат был такой? Что за "утка", на которую клюнула бы любая наивная девочка? Может показаться, что месье Моро именно так и собрал таланты в свою школу. Скотина! Он пытался переманить меня у месье Пети! Какая же отвратительная, безпринципная скотина!       Нет, стоп. Надо взять себя в руки. Надо успокоиться и доказать всем, что я не просто очередной талант. Надо воздвигнуть такую планку, чтобы Моро понимал - ему никогда не достичь подобных высот! Поворачиваюсь и вижу обеспокоенный взгляд Д’Ассильвы. Глубокие голубые глаза смотрят вопрошающе. Сейчас пауза между произведениями, и Генри может позволить себе немного отвлечься.       - Не переживай. - говорю одними губами и нежно ему улыбаюсь, - Всё хорошо. Я тебя слушаю.       Он улыбается в ответ, давая понять, что "услышал" моё послание. Почти не смотрит в партитуру, бросая на меня лукавые взгляды. Когда замечаю, как изменилось собственное дыхание, до меня доходит… Генри меня соблазняет! Играет моими чувствами так откровенно, не сходя со сцены! И никто ничего не замечает! Осознав это, стараюсь сглотнуть неудобный ком в пересохшем горле. Щеки заливаются краской, а Генри веселится только больше, входя в раж и заражая этим меня. Тем временем концерт приблизился к антракту. Концертмейстер объявил перерыв в двадцать минут. Я быстро шмыгаю за полотнища задников за сценой и почти бегу в правую кулису, чтобы встретить своего рыцаря… не в меру храброго сегодня.       - Ты слышала? - он ловит меня в объятия, - Тебе понравилось?       - Спрашиваешь! - тихо говорю ему на ухо, обнимая за шею, - Конечно, понравилось. А вот взгляд мог бы быть и поскромнее.       - Видел, как Моро тебя вызлил. Он умеет раздражать. - парень коснулся носом моей шеи и прошептал, - Потому и решил отвлечь.       - Генри… - у меня вырвался полувыдох-полустон, который успела зажать рукой, - Что ты творишь? Хочешь, чтобы вышла на сцену в невменяемом состоянии?       - Очень может быть. - он прижался щекой к моему виску и прошептал, - Я сыграю для тебя ещё. А ты? Ты станцуешь для меня?       Я быстро поняла, к чему он клонит. Адреналин, всплеск гормонов и эмоций. И всё ради того, чтобы поймать заразительную волну драйва. Касается губами мочки уха и выдыхает:       - Станцуешь?..       Приподнимаюсь на носочки, чтобы тоже коснуться губами его кожи на шее:       - Да.       - Чего только не увидишь за кулисами… - парень из небольшой группы старшиков, шедших мимо для подготовки дальнейшего выступления, отпустил забавный, но ни капельки не обидный комментарий. Я рассмеялась и Д’Ассильва подхватил. За сценой и не такое бывает. Сейчас ощущаю себя особенно счастливой.       - Вот. - Генри выпускает меня из объятий, - Вот такая ты и нужна.       Прижимаюсь своим лбом к его. Закрываю глаза.       - Спасибо.       И эти ощущения остались со мной. Что-то неземное, нереальное. Будто попала в сказку и стала принцессой Авророй из «Спящей красавицы», которую поцеловал прекрасный принц Филипп. Время выхода. Нам уже подготовили сцену.       - Ну, ты как? - Д’Ассильва держит за руку с задором на лице.       - Жахнем рок в этой дыре! - морщу нос с широченной улыбкой.       С таким настроем можно было горы свернуть. Мы же планировали дотянуться до небес.       - Слушай меня. - снова лукавый, соблазнительный взгляд.       - Смотри на меня… - выдыхаю ему в тон.       - …And nothing else matters! - говорит Генри.       Мы вышли на свет софитов под приветственные аплодисменты. Виртуоз выпускает мою руку, чтобы занять своё место у инструмента. Занимаю позицию. Вдох. Выдох. Я чувство. Я любовь. Я музыка. Глаза будто застлало призмой собственных невероятных ощущений. Невменяемое состояние от переполнявшего адреналина и эмоции влюблённости будто кристаллизовались где-то в сердце, разливаясь по всему телу, делая чистой, словно слеза. Аплодисменты утихают. Стоя спиной к зрительному залу, смотрю на Генри и делаю лёгкий кивок, давая знак к началу. Он отстукивает три раза, задавая ритм произведению, и квартет вступает.       Шаги и движения, сначала осторожные… Оглядываюсь вокруг, будто ищу кого-то, будто стараясь расслышать нежную мелодию. Где она, моя любовь? Я чувствую, но не вижу. Первый прыжок самый простой, гран жете в шпагат в воздухе, пока руки тянутся в небеса. Медленный пируэт в среднем арабеске. А руками плавно собрать ощущение собственной влюблённости, мягко обнять и прижать к груди, чтобы после вознести на ладонях к звёздам. Я слышу тебя, музыкант. Где же ты играешь для меня? Дорожка к самому краю сцены, пока руки расскажут, как мне было больно без тебя. И мы с моими чувствами снова взлетаем над сценой в нескольких темп-глиссе, пока звучит вот уже второй припев песни без слов. Я пою для тебя, Генри. Пою всем телом. Хорошо ли тебе слышно и видно? Он отстукивает три такта для меня, обозначая вступление в кульминацию. Будто стучится в мою душу. Я поворачиваюсь и вижу моего музыканта, который играет для меня. Вот так, глаза в глаза. Сердце кувыркается в груди. Тянусь за прекрасными звуками - я нашла тебя! Я слышу! Я вижу! Я дышу только тобой! Я - твоя музыка… Наш не свершившийся поцелуй. Наши чувства. Наш страх потерять друг друга в этом безумном калейдоскопе умчавшихся дней. Резкий удар смычком по струне - перекидной прыжок заставляет так выгнуться в спине, что шпагат не кажется чем-то тяжёлым. Красные полы юбки взлетают - я расскажу тебе всю свою страсть, а руками соберу все звёзды в небесах, чтобы уложить к твоим ногам. И я рассыпаю их перед тобой, вращаясь в фуэте. И прогибаюсь в спине так, глубоко, чтобы ты увидел, как наша любовь и страсть ломают меня.       Темп-пируэты приводят меня за спину Д'Ассильве. Всё, как репетировали. Но не так. Прогнувшись в спине назад, оказываюсь шеей на его плече. Правая нога смотрит вертикально вверх, а руки повторяют силуэт музыкального инструмента. Чёрный стаканчик пуанта даёт яркий серебристый отблеск под светом софитов. Легкий поворот головы, пока в руках Генри звучит последняя протяжная нота, успокаивающая бушевавшую несколько секунд мелодию. Он тоже смотрит на меня, наши лица почти соприкасаются. Очень мягкий толчок возвращает меня в вертикальное положение. Снова лицом к зрителям. Я соберу свою любовь, приложу к сердцу, душе и всю отдам тебе. Руки одна за другой опускаются к нему на грудь из-за спины. Мелодия умирает. Тёплая ладонь сжимает мои руки на чужой груди. Под тканью белой рубашки ощущаю подвеску с пером.       Зал взрывается овациями. Выскальзываю из-под тёплой руки и благодарю публику парой плавных и достаточно сухих поклонов, затем музыкантов на задней линии и уже после припадаю в самый глубокий классический книксен, разбросав полы юбки в стороны, благодаря Генри. Если бы он мне не помог, если бы отказался играть эту сольную партию, если бы не зарядил своим настроем - ничего этого не случилось бы. Поднимаю голову и вижу... левой рукой он держит гриф виолончели и смычок, а правую держит на сердце, склонившись мне в ответ. С улыбкой поднимает голову, и предлагает руку. Принимаю, чтобы помог подняться. Генри подносит мою руку к лицу и невесомо касается губами. Я моментально вспыхиваю от этого нежного жеста, а он тихо смеётся и предлагает мне локоть, чтобы увести со сцены.       Этот вечер стоил того, чтобы его пережить. Эмоции произошедшего надолго закрепились внутри. Мне так не хочется их терять. Мы молча проходим всё закулисье и оказываемся в гримёрной. Парень спокойно складывает инструмент и смычок в футляр. Я заглядываю в зеркало с беспокойством. Грим не смазался, не потёк. Причёска в порядке. Платье сидит идеально. Генри подходит сзади, осторожно кладёт руки мне на талию, опускает подбородок на плечо. Мы застыли. Замерли, наслаждаясь тишиной. А тело будто ещё вибрирует отзвуками струн. Так проходит минута, другая... Наваждение постепенно развеивается, растворяется в воздухе. Так много чувств, что боюсь их не удержать. На глаза наворачиваются слёзы. Мышцы расслабляются.       - Ты - удивительная.       Поворачиваюсь и кладу руки парню на плечи, заглядываю в лицо и вижу не молоденького мальчика. Передо мной мужчина. Взрослый, осознано понимающий, чего именно он хочет сейчас.       - Генри...       И лучше бы я смолчала. Он резко подхватывает меня, прижимает к себе, сметает рукой всё, что находится на гримёрном столике, усаживает на него, ищет застёжку чокера платья на шее, другой рукой задирая длинную юбку, пока сама судорожно расстёгиваю пиджак его смокинга. Мы уже почти нашли губы друг друга, как раздался громкий стук в дверь. Очень громкий. Секундный ступор. Стук повторился.       - Чёрт... - ругается Д'Ассильва, быстро приводя в порядок одежду.       - Я убью того, кто помешал! - шиплю сквозь зубы, поправляя платье.       Хорошо, что мы не успели друг друга растрепать. За дверью оказались разъярённый Моро и не в меру довольный Пети.