Зеркало

      Родителей Коралины звали Анна и Анатолий. Они всегда хотели назвать своего ребенка редким, необычным, красивым именем : и именно так у них получилось. Они любили Коралину, но еще больше - друг друга. Их объединяла общая, пожизненная мечта о большом городе, собственном положении там, им это нравилось и они горели этим делом. Так их и похоронили. Вместе.       Коралина помнила, как писала их имена на записках об упокоении, как подбирала фотографии на мраморные плиты. Детям привычно хоронить своих родителей, однако она не думала, что это произойдет так рано, что она не успеет провести с ними много времени, не успеет попрощаться, что все это время они находились так далеко от нее, что она росла считай без них и их присутствие было для нее уже праздником.       А во всем была виновата Москва. Она манила, привлекала еще во времена их молодости, стала несбыточным маяком, который требовалось воплотить в жизнь. Столица, считай центр мира, где уже априори находиться было счастьем... По крайней мере, так думали родители Коралины, однако же им пришлось вынести из-за исполнения своей мечты много горя. Все не так легко давалось, их здесь никто не ждал.        Сверкающая громада, массивно раскинувшаяся кругом на большие расстояния... Им хотелось быть внутри нее, почувствовать себя частью вечно движущегося города, но им оставалось только кое-как держаться на плаву, жить в маленькой съемной однушке за МКАДом, ограничивать себя во всем и потихоньку копить деньги на будущее. Они работали, свыклись со своим жалким положением, понимали, что навсегда остаются здесь чужими. Понятно, что не могли никак воспитывать единственную дочь, когда сами сводили концы с концом, поэтому Коралина все свое детство полностью прожила в Норильске с бабушкой и была вроде бы полностью всем довольна. Времена редких встреч с родителями запоминала надолго, от них всегда веяло чем-то приятным, они старались ее порадовать, показать шумные улицы Москвы, достопримечательности, куда сами никогда не ходили, что-то ей покупали, хотя почти не имели свободных денег. Однако родители всегда казались ей грустными, усталыми, внешне безнадежными. Но бросать свою мечту, возвращаться обратно в Норильск им не хотелось - и наверное, в этом и был корень их проблем. Их сердце без остатка забрал неоновый, сверкающий город, где все продается и покупается, с шестиполосными дорогами, коммерцией, сводящей с ума рекламой, быстропрожигающимся мгновением, явным социальным неравенством, большими расстояниями, ранним подъемом и забитым графиком - такой была Москва. Здесь нужно было двигаться так же, не останавливаться ни на секунду... А если влезешь в долги, как родители Коралины, то будет тяжело все исправить, даже если отдашь все свои силы, всего себя.  Однако странное смирение, трудоголизм и преданность своей надежде не давало им оставить надежду. Они все так же жили за МКАДом - считай, не люди, не богачи, не те, кто проносились мимо них на дорогих машинах, позволяли себе сытые обеды и ужины, могли не сомневаться в завтрашнем дне. Их же... спасала надежда, что все получится.       И однажды им все же удалось накопить на первоначальный взнос, тогда от счастья Аня и Толя даже не знали, что им и делать. Заказали себе роллов, порадовались. Решили даже прогуляться по магазинам: прежде только скупали самую дешевую, экономную еду, старались лишний раз не смотреть на витрины, не срываться. Теперь же настал для них праздник.       Мужчина в который раз любовался своей Анюткой - худенькой, невысокой, голубоглазой, но вовсе не хрупкой, способной вытерпеть их тяжелую жизнь, она же в свою очередь так же готова была положиться на своего Толика, пусть он и сохранял в поведении капли ребячливости, но был вполне надежным. В общем, их жизнь, кажется, стала налаживаться, Анна уже позвонила дочери, сообщила радостную новость:       – Ты представляешь, Коралина? У нас все получилось, получилось! Нам одобрили ипотеку, в просто замечательной, красивой квартире! Двухкомнатная, окна выходят прямо на МКАД! Мы так счастливы, там вид просто космос! Приезжай к нам, доченька, поскорее в гости.       Они стояли на обочине дороги, среди шумного движения, возле магазинов. Ничего не предвещало беды.        Им оставалось перейти только на светофоре, однако тяжелые пакеты с покупками, которые они несли, задержали их... Если на дороге случайно рассыпать фрукты и пытаться их поднять, то это может оказаться опасным, верно? Однако в тот день, переполняемые счастьем, Анна и Толик об этом не подумали. Они сейчас были словно дети, и, наверное, чувствовали лишь светлую радость от исполнения мечты в последний миг своей жизни. Тот, кто сбил их, был вполне значимой личностью, имел связи : понятно, что не понес никакого наказания, обвинил Анну и Анатолия в том, что они сами бросились под колеса, а значит, сами во всем виноваты, проявили невнимательность и безответственность. Следствию уже было все равно на столь жестоко и бессмысленно оборванные жизни - такая сейчас нелепица. "Маленькие люди" никому не нужны в большом бездушном городе.       Стремившиеся к цели, они все же не могли предположить, что все так закончится. Наверное, умереть счастливым... Не думать больше ни о чем - Толя и Аня были мечтателями, так и закончилась их жизнь. Наверное, не стоило им так жалко радоваться?       Однако каково узнать о случившемся Коралине? О том, что где-то далеко, без ее ведома, без возможности что-либо изменить это произошло. Ее оповестили одним звонком: быстрым, хладнокровным, механически-сумбурным через две недели после их смерти от коллекторской службы. Мир для девушки рухнул, ей больше не нужно было мечтать о встрече с родителями, желать их увидеть. Они сгинули где-то в далекой Москве где-то среди шумной полосы МКАДа. И у Коралины не было времени все обдумать, погрузиться в оплакивание, в печальные воспоминания: следовало поехать в Москву, продать ту самую злополучную квартиру, в которой даже мебели пока вообще почти не было, выплатить долю, разобраться со всеми материальными делами. Девушка вдруг в тот миг осознала, что если бы ей не нужно было ничего делать, то ей было бы намного тяжелее пережить эту новость.       А сейчас... Эта суета, подбор документов, попытки получить место в московском или подмосковном кладбище,  неразбериха с пропиской родителей отвлекала, заставляла чувствовать гнев, желание все побыстрее уладить. Когда Коралина собирала последние бумаги, торопилась успеть к нужной дате, спешила на поезд, то совсем ничего не ощущала, только спешку и тревогу.        Уже в плацкарте, ночью, перед тем как уснуть, смотрела на пролетающие мимо дежурные фонари, полыхающие от лесных пожаров выжженные деревья, ночную пустошь... Тогда от мерного набатного стука колес и капель дождя успокаивалась, даже не думала о том, что будет дальше, что едет по сути в никуда, в неизвестность...       И Москва встретила ее холодным, равнодушным видом, горьким, обжигающим дешевым кофе на заправке ранним утром, паршивым дождливым днем. Стоило для этого ехать, проносясь через тысячи километров ледяных пустырей, считай через всю землю? Ведь родителей больше не вернешь.       Осознавала ли Коралина эту бессмысленность? О да... Но только однажды ночью, уже почти в чужой для себя квартире, так печально доставшейся ей после родителей, когда девушка, уже не надеясь ни на что, стояла у окна, смотрела на сверкающую полосу мчащихся автомобилей, на нагромождение однотипных новостроек, она приглядывалась вовсе не к стремительности жизни, которая происходила вокруг нее, а к недвижимому черному небу, к редким равнодушным звездам, просто точкам, которые совершенно ничего не значили. Где-то начинали сгущаться тучи, полоской ядовито-оранжевого цвета взметнулся отблеск от теплиц и заводов. И Коралина вдруг поняла, что все эти новостройки, дома... Они едины перед окружающим их космосом, за которым ничего, абсолютно ничего нет. Кажется.       Нет, она действительно уверяла себя в чем-то, чтобы хоть как-то себя успокоить, не думать о том, что куда бы она теперь ни направилась, поехала бы в любую точку  необъятной планеты, то не нашла бы там ничего. Люди жмутся друг к другу, боясь потерять, а потом пропадают бесследно - тогда о чем же здесь мечтать?       Ей стало действительно страшно. Там, за горизонтом, на окраине Москвы, находилось кладбище. Каково видеть его из окон собственного дома? Каково, подняв глаза, видеть в сиянии звезд лишь пустую оболочку, бесконечное пространство, уничтожившее то, что она любила? А рядом быстро проносятся грузовики по МКАДу, но эта суета перестала казаться живой...       Именно сейчас Коралина поняла, что ей уже нечего было любить. В этом вовсе не виновата Москва: реальность слезам не верит, но ассоциации во времена боли от потерь убивает напрочь все хорошее, что видишь. Она не любила этот мир, но ей некуда было идти. Девушке не хотелось становиться слабой, следовать ИХ примеру, сбегая от трудностей. Скорее, просто ждать и надеяться на то, куда выведет судьба, что даст нечто свыше.