Большая Медведица глядит равнодушно

Когда алкоголь плещется в крови, а ближайший Алкозельцер, равно как и аптека, находятся неизвестно где, доступных средств к избавления от этого недуга всего два: свежий воздух и внезапные переживания. В случае с Эмбер они настолько эдорово сыграли дуэтом, что девушка протрезвела практически сразу же. Ситуация, произошедшая с ней и Арканом на скамейке, была настолько неловкой, что они промолчали всю обратную дорогу до дома. Только загнав ходуна в гараж, младший из богов наконец обернулся к ней: – Поедим? – Да как-то... Да, наверное, давай. А что? Пауза повисла снова. Наверное, оба ждали друг от друга первого шага, но он так и не наступил. – Я хотела уточнить... – Эмбер помедлила, – Стефан очень хочет подарить мне парочку своих иглистых мышей, если можно, конечно. Аркан лишь молча кивнул. Судя по всему, ей в этом доме будет разрешено много что. – Я собираюсь что-нибудь приготовить, а ты, полагаю, займёшься комнатой, я прав? – Да. Да, займусь, – Эмбер знала, что это необходимо, но прозвучало так, будто её выселяли. Но с другой стороны: как теперь с ним спать? Да и как не спать, если ему это необходимо? У девушки начинала кружиться голова от того, что их объятья могут превратиться в нечто... Неизвестно во что, но во что-то обязательно могут, люди ведь изобретательны. Ну вот, замечательно, теперь мозг подкидывает всякие непотребства, спасибо большое! – Пойду, наверное, схожу до библиотеки, – решив, что голову требуется чем-то занять, указала в нужном направлении девушка. – Конечно, выбирай на здоровье. Только если полезешь на стремянку, зови меня. Мы договаривались. Компаньонка пусть и несмело, но улыбнулась. Похоже, жизнь продолжалась. В конце концов, под воздействием алкоголя чего только не бывает, они оба, если подумать, одиноки. Да, было неловко, но надо же как-то жить дальше. Хотя здорово было бы обсудить... Но нельзя забывать о том, что генетически Аркан не мужчина, и может тоже ждать первого шага, получая при этом порочный круг. Что ж, решено. Книги так книги. Как и в прошлый раз, девушку туда сопроводил Альберт: дурная погода над островами развеялась, и подзарядившийся синтет весело семенил впереди, снова заскочив на стол с записями Аркана, стоило им зайти в библиотеку. Точно не зная, что она ищет, Эмбер решила выбирать по корешкам. Это не книжный, по жанру не найдёшь. А чего, интересно, ей хотелось? Чего-нибудь из жанра Young Adult? Пожалуй, сгодилось бы и городское фэнтези. Помнится, Гермес упоминал о своём любимом рассказе, который назывался «Синтетический дятел». Неловко будет, ведь пообещала же, а сама так ни разу и не спросила, где его взять. Хочется верить, что это поправимо. Один из корешков, тёмно-коричневый, поманил её из глубины стеллажа. На нём был единорог, и девушка, поднапрягшись, выудила книгу, еле слышно хрустнув клеем корешка. Что-то из её времени, как здорово. Бумага пусть и пожелтела, но буквы были очень чёткие. Это оказалась история о единороге, которая пошла искать своих сородичей, исчезнувших неизвестно куда. Куда бы она ни шла, она была не похожа ни на кого из тех, что повстречались ей на пути. Пошелестев страницами, Эмбер наугад открыла одну из глав, натолкнувшись глазами на момент, где главная героиня пересеклась со стадом оленей, и один из них выбежал прямо к ней, заявив, что она очень красива, но есть та, что красивее её. В душе девушки что-то шевельнулось. Так вот, значит, как выглядит интерес к литературе, который развивают не из-под палки, заставляя читать в школе! – Ну-ка, Альберт, сдвинься чуток, – попросила компаньонка, складывая книгу на свободное место на столе. Синтетический петух, чуть подумав, сразу же угнездился сверху, словно охраняя её будущие запасы на полках. Решив, что помимо художественной литературы необходимо узнать и об этом мире, Эмбер потратил энное количество времени, отыскивая учебник по нововавилонскому языку. Как ни странно, такой нашёлся: в переплёте из мягкой кожи, прошитый вощёными нитками. Да ещё и с картинками, будто детский букварь. Эмбер обратила внимание, что в нём располагались рисунки, отличные от тех, к которым привыкла она: никаких кошечек и собачек, и банальных яблок, вместо них – предметы одежды, механизмы, а также, судя по всему, какие-то штуки из области биологии и генетики. Ещё один учебник, знакомящий с грамматикой и синтаксисом, показался девушке весьма мудрёным: хоть времён и было всего три, слова склонялись, совсем как в русском языке, не говоря уже о своеобразном написании, смешавшим в себе несколько алфавитов. Хорошо хоть читается так же, как и пишется, главное, запомнить чудные буквы. Уговаривая себя, что для неё не всё потеряно, и на память она не жалуется, Эмбер пристроила и эти две книги сверху на стопке, в очередной раз подвинув любимца Аркана, а потом продолжила свои изыскания, со смехом убедившись в том, что Альберт залез и на них, забавно приминая томики лапами. В коллекции Аркана оказались и книги на иностранных языках: довольно большой стеллаж с той же вязью, которую он использовал в своих заметках, а Эмбер уже знала, что это фарси. Тома с описанием HeLa манили её с другой стороны библиотеки, и девушка, наконец поддавшись порыву, подошла и к ним. Открыла один, и... ничего не поняла. То что со стороны казалось цельной книгой, на деле представляло собой отсканированные документы, когда рукописные, когда электронные, а когда и вовсе обрывки какого-то кода, должно быть, генетического. Создавалось впечатление, что это собрали по итогу, оцифровав документы и кое-как засунув получившиеся сканы под одну обложку, безо всякой системы, только пронумеровав, когда те или иные данные заканчивались. В пользу этого говорили карандашные пометки, которые отсылали на нужную страницу в зависимости от того, что там было расположено. Оказавшись в положении ребёнка, который только и может, что смотреть картинки, Эмбер терпеливо пролистала первый том, рассматривая фотографии техники и чертежи всевозможных устройств. Вот эти огромные колбы, снабжённые изнутри чем-то вроде мешков, наверное и есть искусственное чрево, где вырастили Аркана, его братьев и сестру. Далее следовали графики, а за ними колонки латинских названий, смахивавших на таковые у животных. Были даже результаты тестов, какие-то пометки на разных языках... кажется, даже типология Майерс-Бриггс, или что-то вроде того. А ещё... нашлось одно фото. На нём были Аркан, Лакшми и Гермес, стоявшие плечом к плечу, в медицинских одеждах. На вид какие-то растерянные, будто не понимают, где оказались, да ещё и стекло отсвечивает, будто фотографировали через него. Но где же Энлиль? Под фотографией была пометка со стрелочкой, и Эмбер, приноровившись, пролистнула на нужную страницу. Снимок был размыт, казалось, что он бежит навстречу тому, кто снимает, в объектив попала рука со скрюченными пальцами. И никаких пояснений внизу, кроме нечёткой пометки 2(4). Далее страницы становились рукописными, кажется, их вёл сам Аркан, были там наброски островов и каких-то механизмов, должно быть, использовавшихся для стабилизации всего этого богатства. Почему документы закончились? Если следовать логике, Аркан – младший. Не мог Энлиль появиться позже него. Но почему о среднем из братьев практически нет никаких записей, хотя остальных, сразу видно, активно тестировали? Есть только какая-то записка о нём, данные о давлении и сердцебиении, которые получены ещё во времена, когда он был в искусственном чреве. Некоторые цифры подчёркнуты и отмечены восклицательным знаком, но оставалось только догадываться, плохо это или хорошо. Может, она не там смотрит? Озадаченная, Эмбер пролистала тома ещё раз, но так ничего и не нашла. Зато обнаружила пометку о годах: то самое пресловутое 168, как и на остальных, изданных уже на Разрозненных Землях. Почему это всё больше напоминало дневник глубоко травмированного человека, который застал что-то невероятно жестокое, вроде сжигание нацистами евреев, а теперь, чтобы хоть как-то оклематься, пишет о времени цветения лекарственных трав или вроде того? Самое время вспомнить, что Аркан рекомендовал ей некоего Вандермеера. Конечно, так переключаться с темы на тему было нечестно, но Эмбер поняла, что снова зашла в тупик. Как бы ей ни хотелось разобраться в ситуации, жизнь только подкидывала очередные вопросы. Единственное, что остаётся, это ждать, пока Аркан сам расскажет ей катастрофе, постигшей Землю. А пока... Если он цитирует этот великий труд, наверное, это и стоит где-то возле стола. Внимательно осмотревшись, Эмбер нашла маленькую полку аккурат возле рабочего места. Бинго! На одной из обложек действительно значилась фамилия Вандермеера. Описание пусть и несколько настораживало, но девушка твёрдо решила попробовать новое. Даже пролистала. Вполне себе, язык вроде удобоваримый. Интересно, какой это жанр. Ещё рядом оказалась массивная буханка другого автора, о фантастическом мире, где бок обок с людьми жили человекообразные кактусы, раса жукоголовых женщин и даже водяные. Однако, у Аркана заковыристый вкус. Размеры сего литературного труда немножко пугали, но Эмбер твёрдо вознамерилась хотя бы попробовать одолеть этот талмуд. Ей почему-то вдруг очень захотелось обсудить с Арканом действительно высокие материи, но не так, как дурочки, которым вешают лапшу на уши, а они и рады слушать, а как человек, который тоже прочёл это и имеет своё мнение, а также может обсудить сюжетные ходы. Любопытно. Созрела для великих свершений, что ли? Или Аркан действительно ей не безразличен? – Я приготовил... О, какой занятный улов, – увидев, что девушка возвращается к себе в комнату с приличной стопкой, даже взметнул брови младший из богов, – Смотрю, взяла что-то с моей полки избранного? – Да, стало любопытно, что ты цитировал. Нельзя было? – От чего же, бери на здоровье, – он сложил руки за спиной, напоминая задумавшегося о чём-то журавля. Из кухни отчётливо веяло какими-то специями наподобие базилика, – Надеюсь, ты любишь хинкали. – Я тоже на это надеюсь, никогда их не пробовала, – усмехнулась девушка. – Тогда клади, и жду тебя в столовой, – убедившись, что его помощь не требуется, Аркан молча развернулся и пошёл в выбранном направлении. Показалось, или он снова стал шифроваться за своей порывистой манерой, как было в момент их первой встречи? Девушка надеялась, что нет. И верила, что несмотря на произошедшее, между ними всё же не вырастет стена недопонимания.