Лидерство и подчинение

      Зербраг прибыл на совещание Паладинов раньше времени и, к собственному неудовольствию, отметил, что помимо него в зале была ещё одна душа. Та, видеть которую он желал, пожалуй, менее всего.       Бетельгейзе Хранящая кивнула ему в сухом приветствии, и во взгляде ее, и в осанке Зербраг ощутил холод на грани с равнодушием - в этот момент он понимал, что выглядит точно так же.       Обычно они оба умело прятали своё презрение, как того требовало их высокое положение. Все публичные разговоры между паладинами сводились к отстранённой учтивости с редкими вежливыми нападками в адрес друг друга.       «- Как обстоят дела на линии фронта?       - Мои легионы уверенно одерживают победу в нескольких дальних перфектурах. Вам следует более внимательно следить за развитием событий на тех рубежах, поскольку скоро мы завоюем стратегически важные территории, но я понимаю, что вы увлечены важной словесной борьбой в Магистрате Света.»       «- Нам следует наладить добычу омния в недавно присоединённых регионах.       - Её уже наладили. Я понимаю, что вы слишком заняты своими военными походами, чтобы пристально следить за такими вещами, Зербраг.»       Их деловое общение походило на бой. Зербраг нападал на Первую, но знал, что после успешной атаки она непременно ответит тем же. При этом Бетельгейзе удавалось сохранять присущую ей величественную невозмутимость, а Зербраг только и ждал, когда маска холодности спадёт с её лица, и Хранящая проявит свои истинные эмоции.       Они продолжили бросать друг на друга тяжёлые взгляды из разных концов залы, словно хищники, переглядывающиеся перед смертельной схваткой. Зербраг не выдержал быстрее. Он всегда начинал первым.       - Магистрат одобрил то сомнительное предложение Верховного и остальных паладинов? – спросил он, послав Хранящей колкую улыбку.       - Решение ещё не принято. Никто не считал бы идею Антареса сомнительной, если бы некоторые паладины действовали на благо Света, а не самих себя.       Зербраг усмехнулся. Он оспаривал предложение Верховного на форуме в Магистрате, потому что считал это решение неуместным и вредящим. Интересно, возвращая Антареса в Люксорус, Бетельгейзе действовала на благо Света или на благо собственного генума? И ей хватало наглости упрекать Зербрага в эгоизме…       - Я всё ещё не убеждён в правильности выбора Верховного и продолжаю считать свою кандидатуру более приемлемой на роль лидера Света. И вы знаете, что многие меня поддерживают.       - Вы - лидер? – Бетельгейзе спросила спокойно, приподняв алые брови, словно Зербраг сказал какую-то очевидную глупость. - С каких это пор быть лидером - это заставлять клясться душой перед Обливионом, чтобы добиться верности?       Зербрагу далеко не в первый раз ставили в укор его методы достижения целей. Не будь его оппонентом Бетельгейзе, он бы и отвечать на эти глупости не стал.       - Войны сами вступают в мои легионы, зная, что их ждёт дальше. Клятва лишь доказывает, что они верны Свету, а не чему-либо ещё: генуму, родственной душе – или на что там растрачивают свои силы звёзды? Эти методы эффективны и поддерживаются многими влиятельными примумаи. Только в бою против тёмных звезда может принести пользу Армии. Вот вам истина: настоящее лидерство, Бетельгейзе, - это готовность взять ответственность за души, которые вам доверились, на поле боя. Умение сотрясать воздух разговорами в Магистрате не делает кого-либо достойным Верховным. Покойная Оттана - отличный тому пример.       Бетельгейзе встретила эти слова абсолютно бесстрастно.       - Удивительно, почему имея столько дельных размышлений о правильном управлении Светом, Зербраг, вы так избегаете встречи с Верховным? Позвольте предположить: возможно, это связано с тем, что луц Антарес может не только сотрясать воздух разговорами в Магистрате? Попробуйте поделиться своими советами с Верховным, я в них точно не нуждаюсь.       Первая отлично умела держать оборону.       - Вы, Бетельгейзе, сильная душа. Умей вы слушать правильные советы от правильных душ – наверняка бы заимели в свете большее уважение.       Зербраг не лукавил: он и вправду видел в Хранящей потенциал, который та губила глупой верностью генуму. Прожигающий понимал, что Бетельгейзе скорее провалится в Обливион, чем прислушается к его словам. Она была горячо предана Антаресу и Анимере и никогда бы не стала союзницей Зербрага.       - Я Первый паладин Света, а не рекрут. И вы последняя душа, чьи советы я буду считать правильными, - холодно заметила она.       - Но вы все ещё юна в сравнении со многими звездами. Столкнувшись с неудачей на форуме, не вы ли побежали за утешением к бывшем наставнику, Бетельгейзе?       - И что же позволило вам сделать такой вывод: собственные суждения или чужие предсказания?       Зербраг натянуто улыбнулся.       - Вижу, что общение с Альдебараном принесло свои плоды. Даже интересно, что ещё он вам обо мне рассказал. Я всегда знал, что Альдебаран полезный, послушный, покорный. Как вовремя в день первичного назначения Верховного вы вспомнили о его пользе и умении подчиняться и пустили эти таланты в нужное русло.       - Вы не имеете право так говорить о префекте Кальцеона, - резко ответила Бетельгейзе.       - Как о вашем рабе? Но ведь это чистая правда, и в этом нет ничего постыдного. Одним суждено быть лидерами, а другим – подчиняться. Альдебаран – славная душа, которая может реализовать свой потенциал под чужим контролем. Он идеальный исполнитель, но не лидер. И я вижу, что вы это поняли.       Взгляд Бетельгейзе утратил прежнюю пелену холодной отстранённости. Её глаза, казалось, загорелись, и в них Зербраг увидел подлинную злость. Алые губы сжались, словно от отвращения. А всего-то стоило уличить её в том же, в чём она его обвиняла. Зербраг колко улыбнулся, наслаждаясь тем, как Бетельгейзе пришла в ярость. Но это чувство отнюдь не поглотило ее, как поглощало других. О, Первый паладин сохранила свою величественность, хоть пылкий взгляд и стёр маску политика. Теперь перед Зербрагом стоял настоящий воин.       И в этот момент Бетельгейзе была как никогда прекрасна.       Эхо чужих голосов донеслось из коридора. Зала начала наполняться другими паладинами. Мгновенье оказалось упущено: Хранящая вновь подчинила собственные эмоции – от былой ярости не осталось и следа.       Она поприветствовала собравшихся и начала заседание. В этот раз Зербраг не стал перечить публично, лишь внимательно наблюдал за Первой со своего места, чувствуя лёгкое удовлетворение. Вывести Бетельгейзе из себя оказалось приятно; её эмоции лишь подтверждали правоту Зербрага. Но было в том, как Зербраг наслаждался яростью звезды и что-то другое, более глубинное и непонятное ему же.       После окончания собрания он немного задержался в зале ради краткой беседы с одним из паладинов – далеко не каждому из них Зербраг доверял. А уходя, стал невольным свидетелем сцены, не предназначавшейся для посторонних глаз.       Зербраг заметил алый шлейф накидок Бетельгейзе за поворотом после залы. Рядом с паладином маячила знакомая грозная фигура Альдебарана Стойкого. И всё бы ничего, всего лишь доминум, общающийся со своим подчиненным – Зербраг уже был готов отправиться по своим делам, как вдруг увидел, что привычной грозности Альдебарану очень не хватало.       Его изрезанное шрамами лицо в приглушённом свете коридора показалось почти мягким. Альдебаран смотрел на Бетельгейзе не так, как должен был смотреть на своего доминума. Взгляд Альдебарана был… нежным.       -… то есть ты хочешь сказать, что Прожигающий вывел тебя из себя своими словами обо мне?       - Он говорил так, словно твоя личность сводится исключительно к возможности тебя использовать.       «Да», - подумал Зербраг, но тон Бетельгейзе был полон несогласия.       Альдебаран улыбнулся, продолжая глядеть на Первую с неясной для Зербрага заботой.       - От Зербрага другого и не ожидаешь. Пускай говорит, что хочет.       Казалось, слова Альдебарана только больше возмутили Бетельгейзе. Она попыталась ему возразить, но тут префект Кальцеона подошёл чуть ближе и легко коснулся своей рукой руки Бетельгейзе. Движение было едва заметным, словно случайным, но на Первую подействовало моментально. Бетельгейзе выдохнула, посмотрев на чужую широкую ладонь, а затем вновь подняла свой взгляд на Альдебарана. Ни холодности, ни злости в нём больше не было.       На миг Зербраг ощутил внутри себя колючую вспышку смеси отвращения, гнева и глубокой потаённой зависти. Он вдруг отчетливо понял, что и вправду хотел бы иметь Бетельгейзе Хранящую на своей стороне. Чтобы она была ему предана так же пылко, как была предана Антаресу, следовала за ним не от страха перед клятвой Обливиона, а из искренней веры. И смотрела так, как смотрела на Альдебарана.       Во взгляде Бетельгейзе, подаренном Альдебарану, были незнакомые Зербрагу тепло и нежность.       Затем Второй паладин ощетинился, как будто бы больше ожесточившись от собственных желаний. Он вновь мельком посмотрел на звёзд. Бетельгейзе обращалась с перфектом не так, как следовало обращаться подчинённым, который её подвёл и предал, а как с равным себе. Это делало Альдебарана не униженным своим положением. Бетельгейзе и вправду его ценила и уважала, что делало её в глазах Зербрага ещё более несостоятельной. Значит, Первая не могла подчинять, значит, и вправду была из тех, кто считал каждую душу одинаково важной – как глупо и наивно для кого-то её положения.       Прожигающий откинул секундную слабость, скривился в отвращении и отвернулся от звёзд, наконец, покидая Магистрат.       Пока одни предавались эмоциям и привязанностям, кто-то должен был работать на благо Света.