С ранами на душе

Тан Бо рождается в своей семье во второй раз. Он может не видеть ничего чёткого, будучи младенцем, но он знает этот запах: травы, яды и сталь. Он узнает их, где угодно и когда угодно. Это большая часть его прошлой жизни. Это то, кем он был, пока не встретил даос-хёна. На этот раз он рождён женщиной, и его назвали Тан Сохи — красивое имя, не имею ничего со цветами, чему он рад. У него те же волосы, те же глаза, возможно, даже то же лицо, но он слишком юн, чтобы утверждать наверняка. Возможно, ему дали имя, вне традиций семьи, потому что на этот раз он был ребёнком вне брака, у женщины из побочной ветви семьи, несчастной и замкнутый, с этим единственным бунтом против всего; такой, какой он всегда боялся увидеть девочек его семьи. И ему хочется лить слёзы за душу своей новой матери, потерянной и затравленной. Это ранит сильнее, чем должно. Она вырастает, это тело не такое сильное, как она привыкла, и её семья бывает воистину деспотичной; будь она настоящей маленькой девочкой, то испугалась бы тяжёлых взглядов старейшин семьи; в действительности же — она противостоит им, как и раньше. Она может быть упрямой, когда захочет этого. Её пальцы чернеют от яда намного быстрее, чем раньше, и её ци настолько чистая, насколько это возможно, даже если ей запрещают брать в руки оружие — она не рычит на них, она не животное, но очень близка к этому. (Её смешит, когда её двоюродный внук — единственный, который каким-то образом узнаёт её; Тан Бо всегда любил этого ребёнка, одного из самых умных в их семье, которого ныне считают немного сумасшедшим — это то, что случается когда старик называет юную леди «дедушкой»; почему-то ему кажется что хён нашёл бы это очень забавным зрелищем). Она становится сильнее, избавляясь от строгих одежд и заплетая волосы в косы, бунтуя с каждый вдохом своей новой жизни, пока один весенний день не приводит её к торговцу, окруженному женскими заколками, и она не встречает ту самую, безумно похожую на то, что подарил ей хён. Тан Бо всегда подозревал, что хён просто нашёл ему где-то женскую заколку, вместо мужской. Конечно, она покупает её, столь неподходящую ни к её тем же зелёным глазам, чёрным одеждам и золотым серьгам. Столь же розово-красная, как сливы весной. Это согревает её тоскующее сердце. Ей восемнадцать, и её хотят выдать замуж, несмотря на то, что она могла избить каждого мужчину в её семье. Её собственная мать стоит в стороне, с глазами устремлёнными в пол; старейшины, эти грубые дети, настаивают на своём, а её глава семьи, её старший двоюродный брат, Тан Гунак, потомок её братьев, её потомок, поощряет это. Именно это разбивает её сердце, её надежды, её веру, и она… уходит. Тан Сохи покидает свою семью так, как никогда бы не подумал Тан Бо, что подобный день может настать. Ей говорят, что она никогда не сможет вернуться, если сейчас покинет их двери. Её не пугает это так, как любую женщину их семьи до неё.

(— Будьте счастливы, — говорит Тан Сохи, печальная, но величественная, никогда не показывающего своего страха, быть может, его никогда и не было, она улыбается им, всей семье Тан, которая была там, где она собрала их; для прощания. Тан Сохи улыбается им, и самый пожилой мужчина их семьи плачет, снова бормоча что-то о собственном дедушке, их далёком предке. Одна из дочерей семьи Тан уходит, и никто её не останавливает; потому что она не столь важна.)

***

(Она никогда не возвращается.)

***

Тан Сохи путешествует, и это напоминает ей о хорошем полузабытом прошлом, до войны и всего кошмара, что было в ней. За последние годы мир мастеров боевых искусств ослаб; настолько, что она могла бы взобраться на вершину, не вспотев, однако… она предпочтёт этого не делать. Это не переубедит её семью, это не вернёт ей даос-хёна, это не даст ничего, кроме какого-нибудь глупого титула, в котором она не нуждается, поэтому она решает быть лекарем. Сильным врачом, который может поставить целую группировку бандитов на колени, если вы вежливо попросите (а ещё лучше, если заплатите), но всё равно врачом. Тан Сохи всё равно получает новое имя. На этот раз оно довольно милое. Ведьма Ядов.

***

Довольно известно, что у Ведьмы Ядов есть секта, которой она благоволит; та, которой она отправляет самые лучшие лекарства и большую часть средств, которые может собрать, потому что эта женщина совсем не скрывает своих намерений ни в чём, и она убеждается, что её посылки добираются до адресата. Что менее известно, что это секта полуразрушенная Хуашань. (О чём известно только нескольким единицам, семья Тан также получает все рецепты лекарств; они откладывают их, не используя.)

***

В своей жизни, как Тан Бо, он не влюблялся. Хён. В своей жизни, как Тан Сохи, она встречает, в одной из многих небольших деревень на её пути, мужчину. Он не был необычайно красив или силён, или умён, или обаятелен, нет, он был… добр, и у него были сливовые глаза. Почти такого же оттенка, что её заколка в волосах, что она не могла не остановиться на полушаге. Тан Бо, Тан Сохи — всего лишь слабый человек. Не больше, не меньше. Её глупое сердце было столь голодным, что это причиняло боль, и она не могла просто развернуться и сбежать, как ей следовало сделать. Хуже того, она полюбила этого мужчину, что старше её тела на десятилетие, но младше её почти на доброе столетие, с глазами её прошлого, и характером, столь не похожим ни на кого, кого бы она знала. Казалось бы, этот мужчина был настолько глуп и смел одновременно, что не был способен боятся за свою жизнь, даже когда ему угрожают убийством. Конечно, пока она не придёт на помощь, потому что этот мужчина ушёл с ней в путешествие, когда она позвала его; как будто вот так просто бросить свой родной дом, когда какая-то случайная женщина манит тебя? Хо Суа — был очень странным мужчиной с доброй улыбкой, глупыми действиями и большим сердцем; он не умел пить, не мог отказать кому-то в помощи и проницательным мудрым в людях; я хочу помочь тебе, если ты позволишь, — сказал он ей, и назвав скорбной душой. Ох, Хо Суа невероятно своеобразный человек; почти, как хён. Хотя, хорошо, Тан Сохи может признать, что также у этого мужчины нет стыда до такой степени, что, и она уверена, он мог бы смутить даже её толстокожего хёна. Конечно, она просто выходит за него замуж где-то в окружении зелёного цвета и лиц незнакомцев. Её семья не отвечает на её письмо с приглашением.

***

Тан Сохи двадцати три, ему девяноста девять, когда у неё появляется сын; Тан Бо думает, что его братья были бы очень рады, шутя, как долго он собирался. У мальчика её каштановые волосы и его нежно-розовые глаза. Она смотрит на своего мужа, который по какой-то причине выглядит более измученным, чем она, и она любит эти глаза; больше, чем когда-либо понимала или признавала. Она плачет; возможно, от счастья, возможно, от горя, возможно, от вины — Тан Бо не знает. Она называет своего сына Тан Тиен.

***

Тан Сохи узнаёт, что демоническая секта всё ещё существует. И её переполняет ярость. Настолько, что она не может стоять в стороне, не тогда, когда мурим так ослаб, не тогда, когда здесь есть её сын и её муж. Не тогда, когда прошлая целая война, которая стоила его хёну жизни и его любимой секты. Не тогда, когда она сама умерла на этой войне. — Я не думаю, что смогу защитить тебя, если пойду против них, — говорит она своему мужу, который держит их спящего сына на руках, спокойная и вдумчивая, потому что она знает на что способен её враг и на что способна она. Хо Суа улыбается ей, мягко и понимающе. — Я предпочту всю твою защиту на нашем сыне, и я знаю, что ты не можешь стоять в стороне, я сам не лучше, — и Тан Сохи думает, что любовь и вина затопляют её сердце, когда она смотрит на него; ей жаль, что она не может любить этого мужчину так сильно, как он того заслуживает. — Я люблю тебя, — произносит она вместо я не заслуживаю тебя, потому что это было бы ужасно глупо с её стороны, и наполнило бы её большим сожалением, чем есть сейчас. — Я так сильно люблю тебя, и Тиен-а, так сильно, я просто… я не могу… я не могу забыть, и… — она не может делать вид, что демонической секты не существует, даже если бы это было безопаснее, просто взять её сына с мужем и уйти так далеко, как она никогда не была. Она не может; здесь её семья; и она хочет отомстить. — Я знаю, — понимает её муж всего, чего она никогда не говорила; просто каким-то образом, зная. Через два года Хо Суа умирает от рук демонической секты.

***

Тан Сохи не уверена в том, сколько они бегут, когда ей приходится сменить одежду на что-то более неприметное, и убрать заколку в складки одежды, вместо того, чтобы носить с гордостью. Её сын, хоть и юн, но невероятно умён, совсем как его отец, он тихий и незаметный, слушается её во всём и не отходит далеко. Тан Сохи ненавидит себя за то, что не дала ему шанса расти, как нормальному ребёнку, когда он уже видел её в крови, своей и чужой, и привык к постоянному бегству через всю страну. Но, как и прежде: однажды, её заводят в угол. Тан Тиену всего шесть лет, он молод, он так мал, он смотрит на неё своими большими глазами, полными слёз, что она не хочет никогда отпускать его, но за ней отправили армию, которая также хочет забрать с ней в могилу небольшой город, и… она говорит своему сыну бежать. Розово-сливовые глаза смотрят на неё, когда она улыбается своему ребёнку в последний раз, когда отдаёт ему свою заколку, когда шепчет ему найти семью Тан и показать им это, когда целует его в лоб и извиняется. Тан Тиен послушный сын, на её благословение, он убегает так незаметно и быстро, как она учила его, когда Тан Сохи, Ведьма Ядов, встаёт с колен, берёт свои кинжалы и использует сильнейший яд, что у неё есть.

Тан Бо, Тан Сохи, умирает в одиночестве, в мёртвом городе, полного трупов, который могут назвать в будущем кладбищем, и небо над её головой окрашено сумерками, побеждая; на этот раз, она не умирает в тёплых руках своего хёна; это странно, но она рада этому.

***

Тан Тиен блуждает и бежит так долго, как может, он голоден, он устал, он замёрз, он сбил свои ноги в кровь, но он не останавливается. Он заболевает и лечит себя, как учила его мама, он прячется, никогда не называя своего имени, проходя города, и сбегая-сбегая-сбегая от любого человека с мечом. Он почти уверен, что проходят годы, когда он добирается до высоких стен семьи, которая пахнет, как мама, и он стучится внутрь. Тан Тиен представляется, впервые за долгие годы, и его принимают, несмотря на то, что его матери нет рядом, несмотря на то, что по всему миру прошлась рябь известия о её смерти; они сказали, что это была эпидемия, и ему горько, хотя он слишком мал для таких эмоций. Он завязывает волосы заколкой матери, схожей с его и его отца глазами, и учится жить в новом доме. Тан Тиен думает о хёне своей матери, о котором ему шептали истории перед сном, и только надеется, что его мама встретилась с ним в конце.

***

Пять лет спустя ученик секты Хуашань приходит в семью Тан, чтобы заключить союз и предложить больше, чем они могут себе позволить. Божественный Дракон Хуашань, Чхон Мён — очень сильный и чрезмерно талантливый юноша с твёрдыми взглядами на жизнь и ещё более тяжёлыми ударами, когда они наблюдают, как одного из их семьи втаптывают в землю, отмахиваясь от их ядов. Когда же Чхон Мёна, друга их семьи, знакомят со всеми, стариками и детьми, со всеми, кто пришёл или опоздал, Тан Гунак мог только заметить, что сильнее всего на их нового союзника повлиял его двоюродный племянник; настолько, что ученик Хуашань едва не споткнулся на пороге. — Тан Бо?.. — слышит Тан Гунак настолько тихо, что он решает, что ему показалось; не было причин для ученика Хуашань называть имя их предка. Тан Тиен оборачивается к ним, в зелёных и чёрных одеждах, с заколкой в цвет глаз, и Тан Гунак наконец понимает, где он видел глаза Божественного Дракона ранее. — О, — и этот ребёнок улыбается совсем, как его мать для их семьи, несмотря ни на что, знающе и мирно, — приятно познакомиться, дядя, — говорит Тан Тиен, как будто в этом есть какой-либо смысл.

***

Чхон Мён опаздывает, даже не зная об этом.

— Позаботишься о детях семьи Тан за меня? — спрашивает его Тан Бо, умирая в его руках; он бы не смог отказать даже, если бы они не оказались здесь и сейчас, на краю смерти и жизни.

Он приходит в семью Тан, находя там отчаявшуюся, но упёртую девочку, в лице Тан Сосо, он видит глупых детей, которые выбрали путь ядов, вместо кинжалов, и его злит мысль о том, как Тан Бо мог бы быть ими разочарован, если бы увидел это. Но он не Тан Бо, он не будет мягок с ними в их ошибках; и тогда он просто позволяет своим глупым детям избить некоторых, и добивает оставшихся. Но он не планирует быть им врагами, он хочет союза, поэтому ему приходится быть умнее своего желания просто наорать на всех. Он встречает ребёнка, который стал стариком, но который всё ещё, каким-то чудом, узнаёт в нём Святого Меча Цветущей Сливы; очень грустно, что все считают его не в своём уме; по его мнению, Тан Джопэн здесь единственный разумный человек. Тан Гунак ведёт его через комнаты, представляя ему всем подряд, и ему приходится терпеть это, если он хочет уйти отсюда с миром, союзом, и девочкой, которая хочет умчатся за его саго в сторону солнца со звёздами в глазах; он находит это милым. Затем он оглядывается на сад, проходя длинные и огромно-ненужные расстояния между домами территории семьи Тан. Он видит спину в зёленом с розово-красной заколкой в волосах, и он спотыкается.

— Даос-хён! — слышит он, как зовёт его Тан Бо, радостно и громко, с растрёпанными волосами от одной из драк, в которую они ввязались, когда он пихает ему в лицо заколку. — Держи, — он отворачивается, он не говорит, что купил её более месяца назад, нося с собой и не зная, как вручить, — убери этот беспорядок на голове, — и глаза Тан Бо загораются, тронутые чем-то. — Хё-ё-ён! — и наглый сопляк бросается в его сторону, когда ему приходится оттаскивать его от себя.

Чхон Мён знает, что это не может быть правдой; ему не могло так повезти; но он смеет почувствовать нечто похожее на надежду. — Тан Бо?.. — спрашивает он робко и недостаточно громко, чтобы его расслышали, но к нему оборачиваются; это то лицо, которое он ожидал увидеть, даже с большим сходством, чем у Тан Чжана, но это другие глаза; на самом деле, они так похожи на его собственные, что на мгновение ему становится страшно. Он не знает этого ребёнка, он не знает этого человека, но он знает эту улыбку; как он мог не узнать её, когда провёл рядом с ней десятилетия? — О, — ребёнок с лицом Тан Бо, но с его глазами, кланяется ему, вежливо и учтиво, — приятно познакомиться, дядя, — и Чхон Мёну приходится напомнить себе, что он должен дышать. Взгляд этого ребёнка такой понимающий, такой успокаивающий, такой сожалеющий, что Чхон Мён хочет сбежать в Хуашань и никогда не возвращаться сюда, когда холодные руки с немного чёрными кончиками пальцев ловят его. — Меня зовут Тан Тиен, — Чхон Мён не чувствует себя достаточно сильным, чтобы вырвать свою руку, — моя мама много рассказывала о вас. И Тан Тиен извиняет перед ним. — Мне жаль, что вы не смогли встретить её снова, — потому что этот ребёнок уже знает всё, что нужно сказать; Чхон Мёну кажется, что мир шатается, но нет, ничего не происходит, всё остаётся стоять на месте, это только он пытается отойти на шаг; у него не выходит. — Она рассказывала мне о вас каждый день, — говорит очень рядом с ним ребёнок, обнимая его; от него пахнет, как от Тан Бо, всеми травами, ядами и сталью. Она любила вас, — не говорит Тан Тиен при лишних ушах, но имеет в виду; Чхон Мён смотрит на заколку, замечая отличия и в тоже время не видя их. Ох, — понимает он, и его сердце разрывается, — я снова не успел.

(Позже, Тан Тиен расскажет ему о своей матери, о Тан Бо с другим именем, другим телом, но никогда не перестающий быть самим собой; он расскажет о том, что его мать умерла в бою, который стёрли из истории, и о том, как долго они бежали; он расскажет о том, какой невероятной была Тан Сохи, несмотря ни на что. Впрочем, ничего, чего бы Чхон Мён не знал ранее. Ещё позже, Божественный Дракон Хуашань крадёт двух детей у семьи Тан, вместо одного.)