Похищенная

— Уильям, как тебе не стыдно?! — восклицала тётушка Анна, — сам сказал, что помощь нужна «напарнику», а я прихожу и вижу ребёнка! Покалеченного! Первые шесть часов Макс провела в бреду, ей было очень плохо, температура тела росла, её бросило в пот, больная нога ужасно «ныла», девчонка стонала и звала родителей. Харгроув смотрел на это и не знал что делать. Вызывать скорую? У Мэйфилд нет страховки, к тому же где скорая, там и полиция, а где полиция там вопросы. Серьёзные вопросы, а Билли не нанимался, чтобы на них отвечать. Пришлось вновь спускаться к тётушке Анне, а это был уже шестой час утра. После прихода Анны (она была военной медсестрой в прошлом), Макс стало легче. Помог тот самый знаменитый отвар. — Её надо помыть и переодеть, — сказала Анна. — И это должен делать я?! — возмутился Билли. — Сынок, ну естественно! Она конечно крошка, но я её не донесу, к тому же с моим зрением всё плохо. Я и очки забыла. — Это не мои проблемы, тётушка Анна. — Так, Уильям Харгроув, — строго начала Анна, — пока ты живёшь в моей квартире и платишь мне три гроша в месяц, проблемы будут наши общие, м?! — А можно я сама? Сама как-нибудь…– возразила Мэйфилд. Её голова кружилась, а ещё немного тошнило, но она собрала все силы для протеста. Макс на секунду представила, что с ней будет делать Харгроув в ванной и вспыхнула. — Уильям, у неё температура! Смотри на её щёки. — Вряд ли, — ухмыльнулся Билли. Харгроув почувствовал смущение Мэйфилд с полу-взгляда. И он знал о чём, она сейчас думает. Ему вдруг сделалось мерзко, захотелось срочно в душ, помыться, захотелось полностью смыть с себя её взгляд, её стыд, который каким-то непонятным образом перешёл к нему, к Билли. В лице Мэйфилд читалось то, что Харгроув делал, делает и будет делать, но с другими. Не с ней. Харгроув понял одно, что это задание слишком сильно затянулось, и оно того не стоит. Совершенно. Ему бы сейчас плюнуть, грабануть банк, сбежать в Мексику, нюхать кокаин и танцевать с мулатками, а не няньчиться с этой девчонкой, которая свалилась на его голову. — Так, дети! — ласково сказала Анна, — мне пора. Сейчас восемь утра, а ларёк с пышками сам себя не откроет, но я зайду ещё к вам на днях. Лапушка моя, — обратилась она к Макс, — поправляйся! А ты, — было адресовано Билли, — следи за ней. Всего доброго, — тётушка Анна скрылась в прихожей. Аккуратно закрытая входная дверь означала только то, что теперь Макс Мэйфилд осталась наедине с Билли Харгрувом. — Что расселась, иди в ванную, — в грубом тоне приказывает Билли. — Но… Но я не могу, — Макс еле сдерживает слёзы, — мне очень больно, Билли, — до его ушей доносится первый всхлип. Демоны внутри Харгроува зарычали. Он проматерился, но всё же перекинул её через плечо, преодолев за три громоздких шага весь коридор и простиснулся в узкий проём. Едва ли он собирался смягчать её столкновение с корзиной для грязных вещей, Макс приземлилась на неё небрежно, но всё-таки в целости. Мэйфилд была в чёрном кружевной белье — лифе, трусах и чулках, на одном из которых был бинт, ставший за последние часы багровым. Длинные рыжие волосы прикрывали белую шею, кольцами спадая на грудь. Макс обхватила себя обеими руками и затравленным лисёнком глядела на Уильяма. Макс прокряхтела что-то нечленораздельное. — Проблемы? — не отрываясь от тумбочки, на которой стояла коробка с бритвой, ватой и бинтами, бурчит Билли, не скрывая при этом своего раздражения. Максин Мэйфилд краснела и бледнела, злилась и впадала в панику, Уильям Харгроув лишь приподнимал бровь, стирая капли пота со лба и пермонентно её игнорировал. — А можно… Боже… Можно ты… то есть… я… В смысле, ну… полотенце или что-то типо того? — Не понял? — Я как бы… в одном белье, Билли. — Да, кстати об этом: ты долго будешь здесь рассиживаться? Мойся быстрее! Или ты там в своём охуевше-большом и богатом доме даже этого без прислуги не делала?! — Мыться?! — Твою мать, — Билли громко хлопнул дверцей тумбочки и наконец соизволил подняться. Их взгляды тут же столкнулись, врезались в друг друга с бешеной скоростью. Её — затуманенный дымкой и его — кристально-ясный. У Макс мурашки бежали по лопаткам вверх, забираясь на щёки. У Билли вот-вот пар повалит из ушей, пробудь он здесь на мгновенье дольше. — Мэйфилд, на тебе чужая кровь и твоя рана… Без обработки медикаментами она может загноиться… Чёрт! — Харгроув терял остатки терпения. — Можешь выключить свет, пожалуйста, — жалобно пропросила она. — Это бред! — Билли! Пожалуйста, я прошу тебя! — Думаешь, я не могу представить тебя без одежды?! Точнее без того, что на тебе итак надето! Зря переживаешь, ты вовсе не в моём вкусе, Мэйфилд. Мне нравятся настоящие женщины, а не дистрофичные букашки, ясно? Макс это задело. Сильно. А Харгроув конечно же это заметил, продолжив: — Прекрати корчить из себя невинную овцу. — Я не корчу! Ты не имеешь права видеть меня обнажённой, вот и всё! — зло ответила Мэйфилд. — Здесь я решаю какие права я имею. К тому же, я всегда считал, что балеринам чуждо чувство стыда. — Билли, пожалуйста! — взмолилась Макс. Это «Билли, пожалуйста» действовало на Харгроува уже не первый раз, как-то смягчая его. Всего лишь два слова и именно от этой угловатой девчонки влияли на него дурацким образом. Жёлтый свет в ванной погас. Была тьма, хоть глаз выколи. Билли наощупь нашёл заглушку в ванне, поставив её в досток, он включил горячую воду. Пар поднимался клубами, Макс, сидя на корзине, старалась преодлевать накатывающее смущение перед очередной экзекуцией. — Где ты там, — Билли протянул руку, через секунду за неё схватились тонкие пальцы. — Я здесь, — тихо ответила Макс. — Ты будешь, блять, снимать с себя эти тряпки, Мэйфилд, или нет?! Макс испуганно засуетилась, но задев больную ногу, застонала. — Ёб твою, Мэйфилд! — Билли подошёл ближе, резко схватил левое бедро, нащупав окровавленный бинт, подцепил ножницами марлю и с хрустом разрезал её. Чулок. Как его снять? Уж точно не как это делают малолетки в своих фантазиях перед сном. Оставалось лишь резать вдоль по образовавшейся стрелке. Когда с левым чулком было покончено, Билли перешёл к правому, снимая его таким же способом. Макс чувствовала лёгкою щекотку, его горячие руки и огромное смущение, благо её пунцовое лицо Харгроув не видел. Выключенный свет был третим героем в этой драме. — Бельё — сама, — Билли отошёл от неё на сколько это позволяла площадь крохотного санузла. Макс стала снимать с себя бельё истерично, быстро, резко, внутри панически боясь, что свет мгновенно включится, и Билли её увидит. Такой. Без всего. — Всё, — еле прошептала она. — На правую ногу встать сможешь? — Да! — это было ошибкой, — Чёрт, тсс, ай, ай, ай, больно, почему мне больно, Билли?! — Потому что ты глупая и дурная. Ладони Харгроува легли на её тонкую талию. Секунда, и Макс почти в прыжке перенесли в горячую ванну. Всего одно косание, а у неё бабочки в районе солнцесплетения. Это плохо. — Вода нормальная? — Да, спасибо. — Полотенце лежит на тумбе, рядом, когда закончишь — наденешь. Потом позовёшь, — Харгроув уже с чистой совестью хотел съебаться подальше, но Макс его остановила. — А почему тётушка Анна ничего не спрашивала? — Харгроув застыл в дверях. — В смысле? — Ты ночью притащил в квартиру почти голого раннего подростка, а тётушку Анну это не смутило? И она знает о твоей… работе? — Думаешь, тётушка Анна так проста? — Билли рассмеялся, — Считаешь, что на ларьке с пышками можно заработать? — То есть она не Божий одуванчик?! — удивалась Макс, — она что..... тоже убивает людей?! — Мэйфилд, ты задаёшь много вопросов, это бестактно. — Бестактно было меня уводить из дому. — Иди к чёрту, — Билли хлопнул дверью. Макс вздрогнула. — И кстати, я в курсе, я абсолютно уверен, что ты себе навыдумывала за все те часы, когда мои руки тебя косались. Маленькая извращенка. Мэйфилд, это мерзко и ты мерзкая дрянь! — раздалось уже за стенкой, — Мы могли быть вместе только в параллельной вселенной, где оба сводные брат и сестра! С каждым новым словом Билли всё громче кричал, с каждым его новым словом слёзы Макс всё чаще падали на щёки, скатывались по скулам вниз. Она осталась одна в темноте, слыша собственный пульс, Макс тихо плакала: из-за обиды, из-за усталости, из-за боли в конце концов. Боль. Она стала её проводником с того самого момента, когда Макс повстречала Билли. Липкая темнота будто касалась каждого кусочка тела Макс. Руки Хагроува были сейчас на ней везде: на больном бедре, на голени, на рёбрах, на груди, на талии, на волосах, на висках. Горячие, живые, их хотелось всё больше и больше. Девчонка закрыла глаза, и в голове вновь возник образ того, кто проклинал её, стоя на балконе, курив. Сигареты всегда спасали Харгроува, особенно в самые тяжёлые моменты в жизни. Встреча Максин Мэйфилд — это, пиздец, какой сложный момент, даже переломный, но по правде, Билли об этом пока что не знает. Харгроув курил уже третью по счёту сигарету, горький дым которой, приятно обволакивал лицо. Билли стоял на балконе, смотря в даль, наблюдая как незаметно из сумерек рождался рассвет. Начинался новый день, его ждали работа и заказчики, рутина и новые криминальные дела, а ещё рыжая девчонка, которая заснула в ванне без света.