Обманутая душа
21 августа 2023 г. в 08:21
Абигайль шла вдоль торговых рядов, рассматривая содержимое прилавков. Девушка была богата, а следовательно имела своих служанок, но в самостоятельной покупке вещей и некоторых продуктов она видела что-то... родное? Близкое?.. Шнеур и сама не могла понять. Но ходить по рынку Виллемстада ей было приятно, а тот мог предложить покупателю очень многое: вина из разных стран, специи, зелень, произведения искусства, бытовую мелочь, пистоли и клинки (среди последних иногда попадались весьма хорошие экземпляры), et cetera, et cetera... Всё-таки именно на Кюрасао сходились многие торговцы и негоцианты. Но девушке было это не интересно. Вернее не так — интересно посмотреть, но не купить. Единственное, что её привлекало, так это разные продукты, из которых она вместе с поваром (а вернее под его руководством) сделает ужин. Готовка — одно из немногих действий, что было ей по душе, и благодаря которому она могла отвлечься от печальных мыслей и... скуки.
Жизнь Абигайль Шнеур была размерена и однообразна. Домашние заботы, приёмы у губернатора, встречи, балы и светски приёмы вообще. Сплетни, небольшие интриги и постоянное недоверие к окружающим весьма выматывали девушку. Предательство Ричарда Флитвуда и двуличие Лукаса Роденбурга научило бывшую содержанку этого самого Роденбурга искать в словах людей второе дно и корыстные мотивы. Из всего окружения Абигайль могла доверять только своему отцу и... ещё одному человеку. Судя по всему, уже мёртвому...
А ведь как всё начиналось! Семья богатых иммигрантов-евреев, состоящая из отца и девятнадцатилетней дочери — Соломона и Абигайль Шнеур, — собиралась поселиться в одной из колоний Нового Света, но незадолго до их прибытия в порт всё пошло наперекосяк. На море опустился сильный туман, и капитан флейта вёл судно вслепую, почти наугад, что сыграло с ним плохую службу. Из тумана вынырнул тёмный корабль с чёрными рваными парусами и без флага, открыв по флейту огонь. Ни приказов сдаться, ни попыток переговоров...
Спаслись лишь Соломон и Абигайль, доплывшие до расположенного неподалеку небольшого необитаемого островка. Отец при этом смог спасти большую часть своего состояния. Остальные пассажиры и команда корабля погибли под мушкетными залпами пиратов, что добивали плавающих, или утонув в море.
Потопив флейт, тёмный корабль в спешке поднял все паруса и отплыл в неизвестном направлении. Впрочем, причина подобного поведения вскоре стала понятна — из тумана вынырнуло ещё одно судно, теперь уже под британским флагом. Подслеповатый отец принял этот корабль за потопившего их пирата и спрятал всё их оставшееся состояние в пещере, хотя Абигайль и говорила ему так не делать. Предосторожность была лишней, а потом и вовсе оказалась большой ошибкой.
Английским бригом командовал Ричард Флитвуд, британский капитан Королевского флота. Он вместе с несколькими матросами высадился на острове, выслушал их рассказ (а также ругательства Соломона, всё так же принимающего его за пирата) и предложил им доплыть на его корабле до ближайшего порта (ругательства отца тут же сошли на нет).
Капитан Флитвуд оказался очень интересным собеседником. Почти всё время, что они плыли до поселения, мужчина и девушка провели в разговорах. Любопытство в Абигайль вызывало всё — истории Ричарда, жизнь в Новом Свете, сам капитан... Её восхищали его храбрость и забота о своих людях... Ну и ещё он казался ей очень милым... За эти неполные сутки Шнеур полюбила Флитвуда.
По иронии судьбы, ближайшим портом был Виллемстад – голландское поселение, а следовательно, из-за торговой войны между Англией и Голландией враждебное к кораблям под британским флагом. Поэтому Ричард был вынужден высадить их в лагуне Бланка и провести через сельву до самих ворот. Он сильно рисковал, так как по его словам голландцы очень хотят видеть его повешенным. Когда ворота города уже были видны, капитан был вынужден покинуть их. Прощание с ним было... трогательным, и тогда девушка поняла, что небезразлична ему.
За воротами Виллемстада семью ожидали тяжёлые времена. Почти без средств к существованию и каких-либо связей им предстояло наладить свою жизнь. Кое-какие деньги отец смог выручить, продав украшения Абигайль, но их надолго не хватило бы. Несколько дней они ютились в какой-то грязной комнатенке без планов на будущее. Вернее план действий был, но очень размытый. Отец пытался нанять кого-нибудь из капитанов сплавать до того острова и забрать их состояние, но просто не мог сказать, где он! Такие понятия как широта и долгота Соломону ни о чём не говорили.
Но вот прошло несколько дней после прибытия в Виллемстад, как резко всё изменилось. На рынке, когда Абигайль покупала продукты к ужину, она внезапно столкнулась с неким богато одетым минхером. От испуга еврейка уронила корзинку с продуктами, отчего те быстро раскатились по земле. Извинившись, девушка стала их собирать, а мужчина, к её удивлению, тоже извинился перед ней и начал помогать. Позже он вызвался проводить её до дома, на что Шнеур, чуток подумав, согласилась. Всё-таки в компании идти веселее.
Мужчина назвался Лукасом Роденбургом, и пока они шли до её дома, Абигайль незаметно для себя выложила всю историю (не упоминая национальность спасшего их корабля). Мужчина слушал внимательно, не перебивая, а когда девушка закончила рассказ, заявил, что может помочь обустроить жизнь в городе.
Подкрепив слова небольшим мешочком с золотом.
Шнеур было неловко принимать деньги от незнакомого по сути мужчины, но Лукас отказов не принимал. И это оказалось лишь началом! Спустя несколько дней он зашёл ещё раз, вытянув девушку на прогулку. Соломон не хотел никуда отпускать Абигайль, но быстро переменил своё мнение, когда Лукас впихнул ему в руки "помощь" — ещё один кошель с золотом. С тех пор Роденбург регулярно заходил к Шнеурам, вручал деньги и уводил девушку на прогулку, на приём или в какое-нибудь дорогое заведение. Дальше разговоров не заходило, но Абигайль всё равно чувствовала себя продажной женщиной. Тем более Лукас спустя время стал намекать на... продолжение знакомства... Ненавязчиво, давая девушке место для отступления, но целеустремлённо.
Тем хуже было, что отец этому не препятствовал, а даже наоборот потворствовал. Как же, весьма хорошая партия для дочурки — сам вице-президент ГВИК, одна из богатейших персон острова, если не всех Кариб! Естественно, Соломон сватал Абигайль к Лукасу.
Единственной радостью в эти дни были визиты Ричарда. Они были редки, очень редки, но каждая их встреча была лучиком солнца в непроглядной тьме. Они много общались, и это не было похоже на прогулки с Роденбургом. С английским капитаном было спокойно, умиротворенно. Ей категорически не хватало его, не хватало этих встреч, хотелось большего. Но они имели, что имели.
Так прошло несколько месяцев. На деньги Роденбурга Соломон и Абигайль жили в достатке, хватило даже на небольшой двухэтажный домик. Встречи с Лукасом и Ричардом никак не пересекались, что девушку радовало, так как каждый из мужчин вовсю ненавидел своего оппонента.
А, я не рассказал об их вражде? Прошу прощения.
Ричард Флитвуд и Лукас Роденбург — главные разжигатели англо-голландской торговой войны. Английский капитан охотился за всеми кораблями под голландским флагом "устраняя агрессию со стороны ГВИК", тогда как Лукас отправлял своих лучших людей "уничтожить наглого пирата и возместить убытки за счёт английских торговцев".
И именно поэтому Абигайль боялась рассказать о знакомстве с ними обоими. Боялась последствий. Боялась выбора между семьёй и любовью. Выбора между беспринципным Лукасом (с одобрения отца) и заботливым Ричардом (с полного неодобрения Соломона). Поэтому она просто ждала развязки этой истории.
Как позже покажет время, верного выбора не было вовсе...
Через несколько месяцев после прибытия в Виллемстад от Ричарда пришла весточка. Он просил довериться человеку, который принёс это послание, и отправиться с ним на Антигуа, в Сент-Джонс, дабы они наконец могли быть вместе. Радость переполняла Абигайль. Она будет жить со своей любовью! Посланником оказался Чарли Книппель, ближайший соратник и друг Флитвуда. Это был шатен среднего телосложения, немного младше Ричарда и довольно богато одетый. Попросив у него отсрочку до завтрашнего утра, девушка пошла уговаривать отца. Это не было простым делом, всё же Соломон уже видел её как невесту Лукаса (естественно, не спрашивая мнения Аби), но стоило упомянуть про помощь в поисках острова, как он тут же пошёл на попятную.
На следующий день Чарли явился с утра за Шнеур и проводил на свой корабль, бриг "Королева". Это был очень красивый корабль, девушка никогда не видела такой отделки. Плавные обводы, красивая носовая фигура в виде женщины с короной, позолота на бортах и фонарях, красные паруса. Даже несведующей во всей морской теме девушке было понятно, что данное судно – шедевр кораблестроения. Да и по словам Чарли, что и был капитаном этого брига, ходовые качества у корабля ничуть не хуже его отделки.
Изнутри корабль выглядел не так роскошно. Не было выставления напоказ богатства. Всё было... типично... Трюм, койки, камбуз и другие отсеки корабля. Каюта капитана тоже не блистала роскошью. Кровать, несколько шкафов, сундук, стол со стульями. Всё.
Именно в каюте её и поселил Чарли, а сам переселился на лавку в кают-компанию. Абигайль это засмущало даже. Вот уже второй капитан уступает ей свою каюту. Девушка уже стала думать, что это какой-нибудь морской закон.
До Антигуа они добирались неделю. Всё это время Чарли развлекал Шнеур разговорами да своими историями. Как оказалось, Ричард часто отправлял его на разные задания, в основном — перехват голландских судов. По поводу прозвища ответил, что в одной таверне ему пришлось отбиваться от дебоширов книппелем. Подержав такой снаряд в руках, девушка удивилась, как он смог им биться. На это Чарли смущённо ответил, что взмахнул всего пару раз, после чего его вырубили. А вот прозвище прицепилось.
За разговорами она узнавала больше о Чарли и Ричарде. И неосознанно их сравнивала. Оба романтики, оба милые и обаятельные, но Флитвуд чуть старше и увереннее в себе. Книппель частенько волновался в её присутствии, что девушка находила весьма милым. Не могла только понять, врождённая это неуверенность или она на него так воздействовала, но наблюдать за этим было интересно.
Она уже тогда на него заглядывалась
В Сент-Джонс корабль прибыл ночью. Абигайль в это время спала, а на утро Чарли сообщил ей неприятную весть — Ричарда срочно отправили на какое-то важное задание, подробностей ему не сообщили. Это не было удивительным, ведь Флитвуд был агентом английской разведки, о чём он рассказал в одну из их последних встреч. Девушка уже подсчитывала в голове свои сбережения и думала, как бы их растянуть до прибытия любимого, но тут Книппель сказал, что она может пожить у его друга. Абигайль было неловко доставлять Чарли лишние неудобства, но он был настойчив, и в конце концов она согласилась.
Так она и познакомилась с неплохим аптекарем Джоном Мердоком, что на несколько недель стал её единственным собеседником. Сент-Джонс не был большим портом, и здесь все друг друга знали, но Абигайль не хотела с кем-либо знакомиться. Единственный человек, которого она ждала, был неизвестно где и непонятно когда вернётся. Джон пытался всеми способами скрасить её ожидание, но у него мало что выходило.
Дни тянулись медленно, явно никуда не спеша и не обращая внимания на страдания девушки. Несколько раз приходил Чарли, но и он часто вынужденно уплывал с острова. Развлечений было немного — пообщаться с Джоном, сходить на рынок, приготовить еду...
В начале четвёртой недели пребывания Абигайль на Антигуа вернулся Чарли. Как оказалось, с очень неприятными новостями:
Шнеур в тот вечер сидела у окна в своей комнате, наблюдая за прохожими и жизнью Сент-Джонса вообще. В дверь постучали, и после разрешения в комнату вошёл Книппель. Абигайль тут же подскочила к мужчине.
— Ох, здравствуйте Чарли. Расскажите мне, как он? Что с ним? Вы знаете, где Ричард?
— Я... — от такого напора Чарли явно растерялся, но быстро пришёл в себя, — Да, знаю...
На этом мужчина замолчал, видимо подбирая слова, стараясь при этом не смотреть в глаза девушке. Для Абигайль же это ожидание было мукой.
— Не томите, говорите! Что с ним произошло? Он... — Шнеур всхлипнула и продолжила тихим голосом, — Он умер...
Чарли ничего не сказал, всё также избегая взгляда девушки. Абигайль уже почти уверилась в своей правоте, как он решился посмотреть ей в глаза и ответил:
— Не умер, хотя наверное это было бы к лучшему...
— Что вы говорите? Почему это лучше? — девушка непонимающе смотрела на мужчину.
— Ричарду предложили высокую должность в английской разведке в Европе и он сразу же отплыл. Я узнал об этом уже после его ухода, а уж как он поступил с вами...
Абигайль в неверии глядела на Чарли, прижав руки к груди.
— Он... он не мог... Не мог меня...
— Бросить, — закончил за неё Книппель, — Он вас бросил одну посреди жестоких Кариб. Я и сам не в восторге от своего командира, — видя недоверие в глазах Шнеур, он уточнил, — Мне незачем вам врать.
— Я... я...
Девушка понимала, что причин лгать у Книппеля нет, но принять предательство любимого человека? Это сложно.
— Может, отец был прав, и Роденбург лучший выбор... — себе под нос сказала Абигайль, смотря в пол и лишь спустя пяток секунд поняв, что в тишине комнаты её было слышно.
Она со страхом посмотрела на Чарли, но тот либо уже знал, либо не выдавал своего удивления.
— С ни-им... тоже неприятность есть, — протянув, ответил мужчина. Абигайль с ужасом смотрела на него, ожидая продолжения, — За время вашего отсутствия на Кюрасао произошёл переворот с попыткой убийства голландского генерал-губернатора. Лукас Роденбург хотел захватить власть на острове, но вскоре был схвачен и брошен в тюрьму...
— К-как п-перев-ворот... — такого Шнеур точно не ожидала, — А... зачем это ему?
— Кто знает, — пожал плечами Чарли, — Скорее всего власть и деньги. В пользу этого варианта говорят и его махинации. Помните корабль, что атаковал флейт, на котором вы плыли? — дождавшись робкого кивка, он продолжил, — Это были наёмники Роденбурга. Они атаковали англичан, прикрываясь легендой о "Летучем голландце", разжигая тем самым торговую войну, ведь Ричард знал об этом. Просто доказать не мог. Сейчас Лукас под следствием и ожидает суда. Также ищут его возможных подельников.
Абигайль в прострации смотрела на Книппеля. Она не видела его, уже и не слышала. Не могла поверить, что доверилась двум негодяям. И если Роденбург ей не сильно импонировал, то предательство Ричарда... Это больно. Очень-очень больно.
— Чарли... Пожалуйста... Отвезите меня домой... К отцу... — тихим умоляющим голосом попросила Шнеур.
— Хорошо... — также тихо ответил мужчина.
Путь домой прошёл как в тумане. Казалось, цвета мира потеряли яркость, стали тусклыми и невзрачными. Девушка почти всё время проводила в каюте. Чарли пытался её развеселить, отвлечь от печалей — приносил еду, разговаривал, даже стихи читал. Абигайль была благодарна мужчине, но его старания мало помогали.
Несколько раз она, правда, сумела забыться. В один из дней на палубе устроили пляски. Матросы хлопали, топали, стучали, да припевали, а другие в это время танцевали в импровизированном кругу. В другой раз моряки пели шанти. Её восхищала командная работа этих людей. С ними был не страшен ни шторм, ни бой (проверять это утверждение девушка не хотела). Они доверяли друг другу, и это проявлялось в пении. Мало было тех, кто не участвовал.
А ведь жизнь у них ещё сложнее, нежели у Абигайль! Тяжёлая жизнь на корабле, строгие порядки, множество мёртвых друзей... И тем не менее они не унывали, так почему Шнеур должна?
Вот только поняла она это слишком поздно...
До Виллемстада "Королева" добиралась дюжину дней. По словам Чарли, ветер не был попутным, так что и плавание затянулось. По прибытию, девушка сразу же заперлась у себя в комнате, даже не попрощавшись с Книппелем. Она страдала, жалела себя, ни с кем не хотела общаться. Но вместе с тем вскоре появилось стойкое ощущение, что чего-то ей не хватает... Наутро это чувство только усилилось. Что-то было неправильно. Девушка не понимала, что именно, но это было неправильно. Размышляла Абигайль об этом весь завтрак. Отец молчал, то и дело странно поглядывая на дочь, но её это мало интересовало. Она хотела понять свои ощущения.
У неё ушёл на раздумья целый день. Уже под вечер, перебирая в голове, что она могла забыть на Антигуа или на корабле, она осознала: ей не хватало не чего-то, а кого-то! Чарли она видела в последний раз на борту судна и всё! После этого не контактировала с ним. А она, даже находясь в печали, привыкла к его частым приходам на корабле, да к визитам в Сент-Джонсе. Без него было... одиноко...
За эти недели Книппель тоже сумел стать ей близким человеком. И Абигайль боялась этого. Боялась довериться вновь кому-либо, особенно бывшему товарищу Ричарда. Но не доверять Чарли у неё не было причин... пока...
Шнеур спросила у Соломона, приходил ли Книппель к ним, и с удивлением слушала восхваления в его адрес. До этого такой чести был удостоен лишь Лукас, а тут, внезапно, хвалебные речи посвящались какому-то захудалому капитану корабля. Причин оказалось две. Первая заключалась в том, что Чарли помог одному французскому капитану раскрыть заговор Роденбурга, а следовательно возвысился в глазах местных властей, а вторая — он пообещал найти тот остров.
Именно в этот момент девушка решила дать Чарли шанс. Она сама по себе хотела ему довериться, и золото тут было совсем ни причём. Но если он сможет его вернуть, не присвоив себе и монетки (а отец всё, абсолютно всё проверит!), то не может же быть такой человек плохим? А если и такому доброму человеку нельзя верить, то зачем вообще жить?
Ждать оставалось недолго — вечером девятого дня от решения девушки "Королева" прибыла в порт, а вскоре явился и сам мужчина. Но разговор пошёл несколько не так, как ожидала Шнеур...
Солнце почти село за горизонт. На улицах потихоньку темнело, и люди разбредались по домам. Лишь отчаянные гуляки явно не торопились к семьям, пьяно перетекая из одной таверны в другую.
Для Абигайль это был обычный вечер. Соломон ушёл в город к ростовщику, пытаясь вложить остатки "помощи" Роденбурга в какое-нибудь предприятие. Девушка в это время была дома и готовила ужин. Готовить ей нравилось, это её успокаивало, позволяло подумать и решить что-либо для себя. Так что всё приготовление пищи целиком и полностью лежало на ней.
В дверь постучали, а через пяток секунд вошли внутрь. Убрав горшок из печи и вытерев руки полотенцем, девушка повернулась к вошедшему. Это был Книппель.
— Чарли! — воскликнула девушка, порывисто обняв за плечи мужчину. Это было неожиданностью что для Книппеля, что для Абигайль. Когда она в него вцепилась, мужчина дёрнулся и зашипел. Шнеур тут же отстранилась, — Ты в порядке?
— Я нашёл остров и золото, — не обращая внимания на вопрос, сказал Чарли. Правда под взглядом девушки всё же ответил, — На нас напали и меня поцарапало...
— Знаю я ваше "поцарапало"! — уперев руки в бока, Абигайль смотрела на Книппеля, — Давай показывай!
Мужчина ещё немного посопротивлялся, но всё же задрал рукав на левой руке. Всё плечо было перевязано бинтами, окровавленными и уже порядком поистрепавшимися. Абигайль ужаснулась, приглушив руками невольный вскрик. Книппель начал расправлять рукав, но был остановлен девушкой и усажен на стул с приказом ждать, после чего та пошла за чистыми бинтами. Вернувшись, она быстро сняла с Чарли верхнюю одежду и старую повязку, после чего под его руководством стала накладывать новую. На глубокую рану плеча Шнеур старалась не смотреть.
Перевязка заняла у пары около получаса из-за неумения девушки. Впрочем, могли провозиться дольше, если б больной ей не помогал советом. Но вот дело было сделано, однако Абигайль не спешила убирать руки. Напротив, стоя за спиной мужчины, она стала водить ими по рукам, шее, ключице, заставляя Книппеля напрячься.
— Аби... Что в-вы делаете? — мужчина и не заметил, как сократил имя еврейки.
"Из его уст слышать это... мило" — внутренне улыбнулась девушка, при этом ответив вопросом на вопрос:
— Зачем ты помогал нам, Чарли?
— Ч-чтобы исправить грехи к-командира...
— И всё-ё? — протянула Абигайль, перегнувшись через спину шатена и проводя пальцем по его оголённому торсу, заставляя того напрячься ещё больше. "Откуда во мне столько смелости?!" — недоумевала Шнеур.
— Д-да, — запнувшись, неуверенно произнёс Книппель.
"Так он ещё и бескорыстный!" — восхитилась девушка. В этот момент Чарли казался ей неким идеалом: золотой серединой между романтиком Ричардом, который устраивал красивые встречи, и прагматиком Лукасом, что банально покупал время с ней. Книппель же делом доказал свою заботу. Предоставил ей жильё на Антигуа, когда ей было плохо, находился рядом, нашёл остров (что не смогли сделать ни Роденбург, ни Флитвуд) и из-за этого оказался ранен. Без него Абигайль было одиноко. Она изводилась от отсутствия рядом этого мужчины.
Девушка решилась идти до конца.
Разогнувшись обратно, девушка стала обходить мужчину, не переставая вести пальчиком от спины через плечо. Шатен в этот момент вышел из прострации и встал, внимательно следя за Абигайль. Закончив свой полукруг, Шнеур обхватила его за шею и быстро поцеловала. Это длилось не больше нескольких секунд, после чего она прильнула к его плечу.
— Чарли, я... Ты... Такой... — у девушки не хватало слов для описания охвативших её чувств, так что она решила вновь его поцеловать.
Через несколько секунд Абигайль с радостью поняла, что Чарли ей отвечает. Правую руку он положил на талию и притянул к себе, сокращая до минимума оставшееся расстояние, а левой осторожно коснулся затылка девушки, легонько надавливая на него. Та тоже не осталась в долгу, одной рукой закопавшись ему в волосы, другой изучая тело.
Оторвались они друг от друг лишь через несколько минут. Абигайль опустила свой взор, тут же заговорив:
— Чарли, ты самое лучшее что случалось со мной на Карибах. Нет, за всю мою жизнь! Ты лучше Ричарда и Лукаса вместе взятых! Просто... Просто останься со мной... — с мольбой в голосе говорила девушка, — Навсегда...
Закончив речь, Абигайль подняла голову и посмотрела на мужчину. В его глазах она увидела сожаление и... вину?
— Аби, прости, я не могу... — тихо произнес он, отстраняясь, — Просто... Прости...
Книппель схватил свою одежду и выбежал из дома в ночь, провожаемый криками и слезами отчаянья.
В ту встречу ей вновь разбили сердце. Но в этот раз не предательством, а невзаимностью. Пришедший Соломон долго успокаивал дочь, пытаясь выяснить причину её слёз, но она молчала. Отошла девушка лишь под утро и тут же забылась беспокойным сном.
Снился ей какой-то бред — то Ричард и Чарли, бьющиеся на смерть на берегу необитаемого острова, то Лукас, сидящий за решеткой, и Книппель, злорадствующий над этим. Абигайль была рада очнуться.
Проснулась девушка ближе к полудню и, спустившись вниз, тут же попала под раздачу отцовского счастья. Тот быстро рассказывал про посыльного от капитана, что принес им их золото в сундуках! Соломон уже всё проверил. Ни одной монетки не исчезло! Шнеур была рада за отца, хоть и не сомневалась в честности Чарли. Куда больше её заинтересовал завёрнутый в мешковину прямоугольник. Распечатав его, она обнаружила там свой собственный портрет. Подписи не было, но девушка не сомневалась, из-под чьей кисти вышло творение. В левом нижнем углу красовалось небольшое изображение книппеля.
Прощальный подарок...
С того дня всё изменилось. Шнеуры переселились в новый дом, вложили часть своих сбережений в некоторые плантации и стали жить на проценты с них. Соломон полностью посвятил себя делам и золоту, тогда как Абигайль несколько месяцев отходила от любовных переживаний, после чего использовала некоторые связи, полученные от Лукаса, чтобы вывести себя в свет. Это оказалось непросто: местной аристократии и так было тесно, но девушка поставила перед собой чёткую задачу. И выполнила её! Заимела влиятельную подругу-покровительницу, сама стала помогать местным художникам. Все картины, написанные этими умельцами, она располагала в одной большой зале. Отдельная комната была выделена под её портреты, которых у неё накопилось множество, но картина Книппеля так и осталась самой красивой для девушки.
Вскоре до Абигайль дошли неприятные слухи — у южной оконечности острова был потоплен британский корабль под прикрытием и под командованием Чарли Книппеля. Его труп вынесло на берег лагуны Бланка. Правда даты потопления сильно отличались друг от друга, так что в девушке теплилась надежда на лучшее. В душе она никак не могла признать невозможность этих отношений, что мешало ей завести новые. И недоверчивость только усугубляла это.
Так для неё прошло три года...
и простыней" мог рассчитывать на ночь с ней. Девушку это коробило, но она стойко держала лицо, разыскивая недоброжелателя, пустившего данный слух.
Шнеур прикрыла глаза и помасировала виски, останавливая внезапно напавшую головную боль. Из-за этих слухов ей часто становилось не по себе.
— Госпожа, вы в порядке? — забеспокоилась служанка.
— Да, со мной всё хорошо, — ответила девушка, прекращая массирование висков, — Возвращайся с продуктами в резиденцию. Скажи отцу, что я немного задержусь в городе. Погуляю.
— Хорошо, госпожа.
Проводив ушедшую служанку взглядом, Лиам обратился к Абигайль.
— С собой нужных специй у меня нет, так как их унёс капитан. Если мы с вами пройдёмся до корабля, то я смогу их вам выдать, миледи.
— Пойдёмте, — согласилась девушка.
Они направились прочь от рынка, двигаясь к пирсу. Шнеур всю дорогу думала, что где-то она видела Лиама. Причём довольно часто. За всеми этими размышлениями девушка и не заметила, как дома стали ниже, а улица у́же. Спохватилась она, только когда они прибыли в порт. "Нда-а, если бы Лиам оказался бандитом, то только когда меня стали бы резать, я и узнала бы это..." — мысленно ругалась на себя девушка.
— Вот, собственно, и пришли, — сказал казначей, когда они подошли к какому-то кораблю, пришвартованному у пирса.
С него выгружали бочки и коробки, а также разнообразную древесину под руководством рыжеволосой девушки в красном камзоле. Само судно было больше знакомой девушке "Королевы", но не на много. Не было множества украшений и разнообразных завитушек, но тем не менее корабль выглядел добротно. "Гриффондор" – гласила табличка у носа корабля.
— Подождите меня несколько минут, и я принесу Вам ваши специи, миледи, — продолжал тем временем Лиам, пока Абигайль осматривала корабль.
Шнеур кивнула и казначей тут же отправился на корабль. Взойдя по трапу, он что-то спросил у рыжеволосой девушки. Получив ответ, Лиам направился вглубь корабля.
Проводив мужчину взглядом, Абигайль стала рассматривать стоящие в порту корабли, а также судна на "рейде". Их было множество, так как ГВИК вела дела со многими дельцами Кариб. Для кораблей компании даже выделили отдельные стоянки, дабы быстрее их загружать/разгружать. "Гриффондор" ходил под французским флагом, а на палубе то и дело мелькали люди в военной форме. Видимо, это судно было частью Французского военного флота.
Переведя взгляд с кораблей на землю, Шнеур повернулась лицом к дороге и стала рассматривать проходящих мимо людей. Купцы, капитаны кораблей, стражники и таможенники, подозрительные личности, матросы и пассажиры, грузчики и нищие. Казалось, что в порту есть люди из всех сословий города. Но вот только аристократия редко ступала на мостовую набережной. По сути, Абигайль здесь была одна.
— Вот ваш заказ, миледи, — сказал внезапно появившийся за спиной девушки Лиам, отчего Шнеур вздрогнула. Мужчина это заметил, — Простите миледи, не хотел вас пугать.
— Ничего страшного, я просто задумалась, вот и не заметила, — ответила девушка, принимая из рук казначея шкатулку со специями, что немного её смутило, — Шкатулка?
— Мы с капитаном решили, что удобнее будет хранить их в коробочке, нежели в мешочке, — улыбнулся мужчина, но почти сразу стушевался и следующая фраза звучала менее уверенно, — Извините, можно ненадолго вас задержать, миледи? Просто я вспомнил, где видел вас.
— Я не против, — кивнула девушка и продолжила, — Вы мне тоже кажется знакомым.
— Неудивительно, — ответил Лиам, чуть улыбнувшись, — Три года назад я служил казначеем и канониром на бриге "Королева" под командованием...
— ...Чарли Книппеля... — продолжила девушка, перебив мужчину и поражено уставившись на него, ведь она действительно видела его на "Королеве". Мысли быстро скакали в голове Абигайль, не давая сконцентрироваться. Но одно девушка поняла точно — казначей прекрасно знает, что произошло с Книппелем, — Лиам, у меня всего один главный вопрос: Чарли действительно умер?
Мужчина молчал. Абигайль в это время накручивала себя разными мыслями. Ожидание ответа было мукой, ведь она изводила себя страхами и надеждой. Ложной, как оказалось.
— Да, Чарли Книппель погиб в результате схватки с голландским патрулём, — наконец ответил Лиам, отведя взгляд.
Душа Абигайль упала куда-то вниз. Она слышала, как та рухнула и вдребезги разбилась. Чарли, последний человек, занявший девичье сердце, окончательно её покинул, а вместе с ним ушло и всё светлое. Слезы потекли из глаз, отчего Шнеур пришлось перехватить шкатулку и освободившейся рукой, утереть их платком.
— Расскажите... — девушка осеклась, но вскоре продолжила, — Хотя нет, не говорите. Не хочу знать, как это произошло.
Абигайль быстро привела себя в порядок и вновь обратилась к молча смотревшему на неё казначею:
— Спасибо Лиам, что подтвердили мои худшие предположения. И прощайте.
Девушка развернулась и, не слушая ответ мужчины, быстро направилась прочь из порта, стараясь на расплакаться на ходу.
***
Из воспоминаний Абигайль выдернул голос служанки: — Госпожа, с вами всё в порядке? — Да, да, всё хорошо, — отмахнулась Шнеур, — нашла, что я просила? — Да, указанные вами уже собрала, — ответила служанка, показывая содержимое корзинки, — Ну и побегать же за ними пришлось... Сколько только пришлось торговаться за них! — тараторила девушка, после чего спохватилась, — Ой, что ж это я! Вам должно быть не интересно. — Ничего-ничего, — успокоила служанку Абигайль, — Осталось найти только некоторые специи и можно идти домой. Договорив это, девушка направилась вдоль рядов, изучая разложенный на прилавках товар. Для предложенного поваром блюда не хватало только специй, отчего Шнеур отослала служанку за другими продуктами, а сама пыталась их разыскать. Однако, даже с вернувшейся помощницей, поиски были тщетными. Лишь у последнего прилавка порекомендовали спросить у казначея одного корабля и указали на него. По счастью, тот был недалеко. Договориться с Лиамом, этим самым казначеем, оказалось легко, так как они с капитаном никуда не могли пристроить довольно дорогие специи. Спохватившись, Абигайль представилась, после чего могла наблюдать удивление на лице мужчины. — Что-то не так? — решила уточнить девушка. — Нет-нет, всё в порядке, миледи, — поспешил заверить её Лиам, размахивая руками, — Просто ваше имя мне кажется знакомым. — Ну, последнее время в Виллемстаде обо мне только и судачат, — ответила девушка, отведя глаза. Незамужняя и богатая покровительница художников, не ищущая себе мужа, вызывала кривотолки в разных кругах. Но одна сплетня превзошла все! Согласно ней, Абигайль – содомитка, отравившая своего мужа за то, что тот убил её любовника-художника, и из-за этого сбежавшая в Новый Свет. А, и каждый "маратель полотен***
Лиам проводил взглядом ушедшую Абигайль, после чего повернулся к вышедшему из трюма Шарлю: — Капитан, вы мне теперь должны две бутылки ямайского рома за такое представление. — Будет тебе ром, — ответил де Мор, глядя в сторону, куда ушла Шнеур. Проследив за взглядом капитана, Лиам спросил: — Вы изменили её, возможно сломали... Не жалеете, что поступили так и бросили её? Руководящая разгрузкой Мэри, прислушивавшаяся к разговору, теперь в открытую повернулась к мужчинам, уперла руки в бока и, прищурившись, протянула сладким голосом: — Ми-илы-ый, ты ничего не хочешь мне рассказать? Шарль на это лишь закатил глаза. Он безмерно любил свою половинку, но она иногда чересчур ревнивая. — Нет, Лиам, не жалею, так как между нами ничего не было, и иначе свою рыжулю я бы не встретил, — взгляд Каспер немного потеплел, — Да и жить во лжи всю жизнь я бы не смог, — тут он повернулся к наступающей на него любимой, — Мэри, я тебе всё расскажу, но позже. Сейчас надо поскорее выяснить у голландского генерал-губернатора причину нападения форта Синт-Мартена на нас. Сама же помнишь негодование де Пуанси. Мы и так из-за торговых дел уже задержались. Девушка остановилась, но продолжала прожигать взглядом Шарля. Вскоре она ответила: — Хорошо, я готова подождать, но ночью... — Мэри наставила палец на де Мора, — Ночью в каюте ты мне всё-ё расскажешь... — Обязательно, милая, обязательно, — рассмеялся Шарль.