Le vide est ton nouveau prénom

      — И по новостям! Сегодня вечером в театре «Опера Гарнье» впервые за два месяца выступит Ангел Парижа Микаса Аккерман! В недавнем интервью с прессой ее матушка, мадам Лили Аккерман, печально поведала слушателям, что последние два месяца миледи провела в больнице с ужасной простудой. Надеемся, ей уже легче, и ее долгожданное выступление посетит вся буржуазия Парижа! Также просим быть бдительными на улице. Серии похищений, краж и убийств еще не прекратились, наши преданные служащие во благо народа всеми силами пытаются поймать преступников! Господа, защищайте своих дам и детей, плотно запирайте двери и окна. А теперь по погоде. На ближайшие дни синоптики прогнозируют пятьдесят процентов осадков, а температура может достигать двадцати градусов тепла! На этом пока что все, с вами был Конни Спри…       — Какой кошмар! — брови мадам Аккерман поползли к переносице сразу после объявления не самых приятных новостей, и она сразу же потянулась к радио, чтобы переключить волну на более «позитивную». Покрутив несколько колесиков на приемнике, она, наконец, услышала джаз и успокоилась. Несмотря на накал внутренних переживаний, женщина попыталась смягчить напряжение в лице и улыбнуться: с улыбкой будет легче обсудить с дочерью свои опасения относительно ее выступления. Стоило отменить концерт и вообще не выходить из дома. Не дай бог с Микасой что-то случится!       Женщина натянула губы (именно натянула, никак иначе это не могло выглядеть), поправила рукава платья и тихо постучалась в дверь комнаты миледи, из которой доносился ее тихий голос.       — Микаса, дорогая, — мадам Аккерман заглянула через приоткрытую дверь и зашла внутрь, убедившись, что с дочерью все хорошо.       — Вы снова переживаете из-за новостей, маман? — Микаса отложила гитару, на которой только что наигрывала какую-то мелодию, подпевая самой себе. Женщина села рядом и озадаченно положила свои ладони на колени дочери.       — Да, родная… ты не представляешь, как это опасно. А вдруг тебя похитят по пути в театр? А вдруг нападут и что-то сделают во время концерта? — женщина давно перестала улыбаться. Она взглянула на гитару, а затем на заметно потускневшую Микасу.       — Я понимаю, маман, но не думаю, что это может со мной произойти. Зачем я кому-то нужна? — девушка попыталась состроить из себя дурочку, из-за чего мадам с дрожью посмотрела на дочь.       — Тебя могут убить! Ты же наша дочь! — она с опаской подошла к окну и задернула шторы.       — Меня будет сопровождать Эрен, — Микаса, в отличие от госпожи Аккерман, говорила уверенно и спокойно.       — Эрен? Доченька, я ничего не имею против твоего возлюбленного, но он же совсем хилый! — женщина озадаченно посмотрела на фотографию Микасы, висевшую на зеркале. Она сидела в обнимку с отцом перед пианино. Это был ее первый семейный концерт, который состоялся семь лет назад.       — Мы не возлюбленные, — девушка нахмурила брови и вернулась к разговору о своей безопасности. Она глубоко вздохнула, закатила глаза и добавила, — попроси месье Кирштайна сопроводить меня…       — Я как раз хотела с радостью сообщить тебе, что он посетит концерт. Возможно, у него даже есть какие-то планы на ужин в ресторане в твоей компании… — женщина улыбнулась и подсела к дочери на кровать, резко сменив тему разговора. Это было вполне свойственно госпоже.       — Он мне не нравится, — коротко ответила девушка, отвернувшись и взяв обратно в руки гитару.       — Он ухоженные, заботливый, высокого статуса. Присмотрись к нему, тебе нужен муж. Тебе уже девятнадцать лет! — женщина сложила руки на груди и притопнула ногой.       — Я не хочу выходить замуж за человека, который мне не нравится, — Микаса начала перебирать струны, она уже совершенно не обращала внимания на матушку.       — Ты все поймешь, когда встретишься с ним. Он очень хороший молодой человек и… — мадам не договорила. Микаса вышла из комнаты, хлопнув дверью. Это все Лили виновата, это она воспитала дочь такой неблагодарной, невоспитанной и избалованной. Поэтому миледи даже не чувствовала вины за свое поведение, скидывая всю ответственность на мать.       Микаса вышла через заднюю дверь в переулок между пекарней отца и их домом. Здесь всегда было тихо, грязно и сыро независимо от погоды. Другой дом создавал тупик через несколько метров, и окно в стене этого дома зачастую мешало веселому времяпрепровождению Микасы с Эреном. Оттуда иногда выкидывали мусор и окурки.       — Как раз собирался зайти, — Йегер неожиданно отпрыгнул от Микасы, но все равно поцеловал тыльную сторону ее ладони. Она была опечалена.       — Маман хочет отменить концерт, — девушка поправила подол своего длинного красного платья и серьезно посмотрела на Эрена, убирая ладонь из его рук. Он закатил глаза, усмехнулся и достал из кармана своего дорогого пиджака футляр для папирос. Микаса, не дожидаясь, выхватила коробочку и начала судорожно доставать оттуда накрученные ранее сигареты. Может, она и дочь важных шишек Парижа, известная певица Европы и пример для подражания многих леди в городе, но она такая же эмоциональная и чувствительная личность, которой нужно расслабляться и отдыхать. Загруженное расписание не позволяло ей этого делать, поэтому в подобные моменты и своего рода паузы перед выступлениями Микаса всегда разрешала себе закурить самокрутку с травой приятеля. Она понимала, что это могло сказаться на ее психическом состоянии и отношениях с родителями, но это был единственный способ уйти от наставлений матери и нескончаемых слепых свиданий с незнакомыми буржуями Парижа и Лондона. Лили всегда настаивала на помолвке и свадьбе, несмотря на то, что Микаса совершенно не была готова и не желала выходить замуж. Уж тем более за человека, которого она не любила и не знала.       — У тебя через час концерт. Ты же помнишь? — Эрен достал из кармашка в футляре спичку и провел ею по шершавой поверхности железного покрытия коробочки. Спичка зажглась, и Йегер подставил спичку к самокрутке миледи. Микаса скинула перчатку с руки и тут же прислонила к губам сигарету. — Не налегай, как в прошлый раз, — он потряс спичку и затушил ее, кинув куда-то под ноги в сторону кучи мусора.       — Ты понимаешь, она настаивает на констебле Кирштайне. Кажется, он сегодня будет на выступлении, — Микаса затянулась сигаретой и медленно выдохнула дым. — Понимаешь, как это мерзко?..       Аккерман не договорила и начала резко кашлять. Послышался громкий треск, а через пару секунд к стене соседнего дома в переулке прилетело что-то, походившее на мешок. Он глухим ударом приземлился в кучу мусора, а сверху посыпались осколки разбитого стекла. Микаса подавилась дымом и тут же затушила самокрутку о стену.       — Ты же тоже это видишь? — она кинула сигарету куда-то под ноги и подошла к Эрену, спрятавшись за его спину.       — В этот раз — да, — в данной ситуации шутить было не самой лучшей идеей, но Эрен начал подходить ближе к месту происшествия, убедившись, что стекло больше не сыпется. Неожиданно из кучи мусора послышался стон и кряхтения.       — Sainte Marie! — воскликнула Микаса и тут же прикрыла рот ладонью. Кричать другие принятые ругательства она пока что не хотела. — Там, кажется, человек! — она начала двигать Эрена ближе к мусору. Стон слышался все ближе и чаще.       — А-а-а… — голос пытался что-то им сказать, но получалось только бороться с болью. — Вот же су… кхм… — из-за горы мусора показался торс. Как только Микаса увидела на себе взгляд незнакомого мужчины (он осекся перед ругательством), сразу же сильнее вжалась в Эрена. Да, вряд ли он защитит ее, но хотя бы побудет щитом недолгое время. — Аэ-э-э… кхм-кхм! — он окончательно осел на землю и посмотрел наверх, оглядываясь на стену и окно, из которого только что выпал.       — А вы, простите, кто, месье? — Микаса продолжала толкать Эрена чуть вперед в надежде разглядеть незнакомца поближе. На его лице виднелись кровавые подтеки и ссадины, ладони и запястья были покрыты глубокими ранами и синяками. Страшно представить, что осколки сделали с его туловищем.       — Я — беженец от нечестной системы святых защитничков Парижа, — чуть ли не прорычал, но прошипел он и начал медленно вытаскивать из рук стекло.       — Что, простите? — уточнил в этот раз Эрен.       — Я погляжу… наткнулся на певичку. Ангел Парижа, верно? — он облизал рану и достал из кармана грязный бинт. Начав заматывать им руку, он исподлобья наблюдал за молодыми людьми.       — Певичку? — Микаса нахмурила брови. Так ее называла только желтая пресса под предводительством дочери знаменитой балерины. Она считала себя лучшей оперной певицей театра.       — Ага, — он начал разбираться со второй рукой, скрипя зубами.       — И почему же певичка? — Микаса вышла из-за спины Эрена и сложила руки на груди, свысока наблюдая за несчастным.       — А что в тебе необычного? Дочь самого знаменитого шефа и модельера, выросла на всем готовеньком, а благодаря деньгам родителей захватила все новостные постеры Парижа, и теперь считаешься самой востребованной и лучшей. Ну разве я не прав? — он усмехнулся и снова закряхтел, доставая из запястья большой осколок.       — Да как вы смеете?! — Микаса хотела дать ему пощечину, но удержалась только благодаря мыслям об осколках, которые могут попасть ей в ладонь.       — Все равно меня скоро повесят, вот и говорю, что в голове держу. Разве я не прав? — незнакомец повторил свой вопрос.       — Не прав, — в разговор вступился Эрен.       — А ты кто? — мужчина забинтовал вторую руку платком и принялся за щиколотки, из которых тоже торчало несколько осколков.       — В том-то и дело, что никто. Я со школы наблюдал, как Микаса трудилась и совершенствовала свои музыкальные навыки. Вся ее карьера — лишь ее заслуга, а не мадам и месье Аккерманов! — Эрен продолжал заступаться за девушку.       — Музыкантами так и становятся. Просто кому-то везет больше, а кому-то нет, — Микаса кивнула и подала свой платок мужчине в мусоре. Кажется, она начала понимать, на что так обижен этот господин.       — Если бы все было так просто… — он лишь подтвердил ее догадки. — Но это все не столь важно. Не могли бы вы мне помочь? — мужчина резко сошел с темы и кивнул на свои изрезанные руки. Микаса потопталась на месте.       — Извинитесь передо мной за свои слова, — она подошла чуть ближе, доставая еще один платок из спрятанного в тяжелой юбке кармана, как бы заставляя мужчину прогнуться под ее требованием.       — Может, если вы докажите свою уникальность, я извинюсь, — он снова зашипел, вытащив из шеи большой осколок. Благо, он не задел сонную артерию.       — Вы хотите, чтобы я достала вам билет на свое выступление? — это что, какой-то новый вид заработка денег нечестным способом?!       — Нет, спойте прямо здесь. Музыка разбавит мои страдания, — он закончил со стеклышками на руках и начал зализывать раны, вытирая кровь о штаны. Микаса от этого неприятного зрелища лишь недовольно отвернулась. Она не желала больше смотреть на этот ужас.       — Я не хочу сейчас петь, — Аккерман сложила руки на груди и посмотрела вполоборота на Эрена. Он метался между желанием помочь незнакомцу и подойти к Микасе. Йегер всегда отличался свой решительностью.       — Разве концерт не через час? Или распевка больше не в моде у исполнителей?       — Это переходит все грани дозволенного! — Микаса фыркнула и зашла в дом, хлопнув дверью. Со стороны это, вероятно, было похоже на обычную обиду, но она поступила умнее, и уже через полминуты вышла с гитарой в одной руке и бубном в другой. Второй инструмент Аккерман планировала дать Эрену. Устроит она этому зазнайке маленький концерт. — Песня «Le vide est ton nouveau prénom», — объявила саму себя Микаса, — начинай играть, как репетировали, — она обратилась к Йегеру и отдала ему бубен, но незнакомец неожиданно перехватил инструмент.       — Слышал я ее, — ударив три раза бубном о ладонь, он слегка сощурился от боли, но не переставал наблюдать за Микасой, ожидая первого аккорда. Девушка не успела сообразить и начать играть, поэтому мужчина повторил три удара, которые в этот раз «певичка» подхватила.       Девушка аккуратно и мягко перебирала струны гитары, пока незнакомец, упавший рядом совсем недавно, будто с небес, в такт ее музыки подбивал бубен.

Deux roses blanches se sont fanées samedi

Comme la fin de notre histoire déjà finie

C'est dur d'y croire

Pourtant j'oublierai ton prénom

Ta personne est devenue du vide

      Неожиданно для Эрена с Микасой, мужчина запел припев. Он подстроился под девушку. Она ненадолго застыла, но не перестала играть.

Le vide est ton nouveau prénom

Le vide est ton nouveau prénom

      — Ой, как красиво! — дуэт неожиданно прервала зашедшая в переулок мадам Аккерман. Она тут же захлопала в ладоши, а затем перевела взгляд на окровавленного незнакомца на куче мусора и громко закричала. — Что с вами произошло?! Dieu! Я сейчас попрошу дворецкого помочь! — она тут же засуетилась и убежала обратно в дом, высоко приподняв подол платья.       — Извините, миледи… или мадам… что назвал вас певичкой, — через несколько мгновений вдруг сказал мужчина, переведя взгляд с двери на Микасу. Он вручил ей обратно инструмент. — Может вы и не показываете высоких оперных нот, — он приостановился, наблюдая за реакцией Аккерман, — но ведь опера — это скучно, она повсюду. Ваши песни я слышал не раз по радио из окон чужих домов, по громкоговорителям на улице, ваши афиши развешаны по всему городу. Я лишь хотел узнать, как вы звучите вживую. Знаете, почему вы захватили сердца многих европейцев? — он привстал, схватился за бок и приподнял рубашку, обнажив зубы в оскале. Это место сильно пострадало, из ран текло намного больше крови, чем на руках и шее. Туда вонзился широкий осколок, который начал давать о себе знать только после резкого движения.       — Потому что в моих песнях заложен глубокий смысл? — она скривилась и краем глаза заметила подтеки крови, пропитавшие рубашку мужчины.       — Не совсем в этом дело, хотя текст тоже играет большое значение. Нет. Всех трогает ваше исполнение. Может, в жизни вы и хотите убежать от себя, но, исполняя музыку, ваша душа оголяется. Сейчас я наблюдал за вами настоящей, хоть вы и выдавливали из себя исполнение. Просто, наверное, не зря вам дали прозвище Ангела Парижа. Казалось, вы сейчас взлетите, — он усмехнулся. Наконец, в переулок забежала Лили с их дворецким. Молодой человек тут же начал суетливо доставать из аптечки спирт и вату, но, как только увидел кровь, зашатался и чуть не рухнул на корточки, если бы незнакомец резко не нагнулся и не схватил его за плечи. Это лишь усугубило ситуацию, стало больнее, некоторые осколки попали глубже под кожу, отчего он закряхтел и вернулся в прошлое положение. — Не удивлюсь, если у него нет лекарского образования.       — Армин! Ты же говорил, что разбираешься в этом! И как теперь доверять друзьям своих детей?.. — Лили засуетилась вокруг оклемавшегося Армина. Она подобрала его щеки ладонями, чтобы удостовериться в сознательности молодого человека.       — П… простите, мадам, я сейчас все сделаю… — он потер глаза: все еще пошатывался. Эрен усмехнулся, посадил его в телегу с сеном у черного хода в пекарню, а сам направился к незнакомцу.       — Он очень умный, но совсем не приспособлен к жизни. На котенка чем-то похож, — Эрен занялся ранами на шее мужчины, пока тот обрабатывал свои руки. — Ну и когда ему понадобились деньги, мадам Лили со скрипом взяла его к себе на работу. Мы с Микасой уговорили, — Йегер не знал, зачем разоткровенничался. Наверное, оправдывался перед незнакомцем.       — Дорогая, не смотри, — прошептала Лили на ухо дочери и отвернула ее за плечи от жестокого зрелища. — Скоро подъедет месье Кирштайн, он будет сопровождать Микасу, — женщина показательно, будто хвастаясь, обратилась к Йегеру. Он пожал плечами, а вот незнакомец заметно напрягся.       — Месье Кирштайн, говорите? Жан Кирштайн? — он забрал вату у Эрена и начал сам мазать раны. Эрен приступил к его боку. Здесь работа была посложнее, следовало зашить порез, но среди присутствующих не было ни одного человека с лерарским образованием.       — Да, он. А что? На улице сейчас опасно девушкам разгуливать, поэтому я попросила его помочь Микасе, — мужчина хмыкнул и зашипел, когда Эрен залил глубокую рану спиртом и размазал кровь по его боку.       — Вам нужно в госпиталь, — заметил Йегер и посмотрел на напряженное лицо человека, на котором сейчас тренировался азам обеззараживания.       — Мне нужно поговорить с вами. Наедине, — прошептал он и кивнул на мадам Аккерман. Она шепталась о чем-то с дочерью. Эрен свистнул подруге, Лили удивленно и оскорбленно прикрыла рот ладонью и гневно посмотрела на невоспитанного юнца.       — Мы можем поговорить? Наедине, — специально громко спросил Йегер и косо поглядел на женщину. Она закатила глаза и скрылась за дверью. — Мы вас слушаем.       — Помните я говорил, что бегу от нечестной системы органов правопорядка? Так вот, — он прижал ладонь к боку в надежде уменьшить боль, но ситуация лишь усугубилась. — Меня обвиняют без причины во всех злодеяниях других людей. Они делают так с первыми попавшимися бездомными и безработными, а настоящих преступников не ловят, потому что им попросту лень. Помните я вам говорил, что стать музыкантом не так уж и легко? Я говорил про себя.       — К чему вы ведете? Я уже не буду вдаваться в детали и спрашивать, почему мы должны вам поверить. Времени мало, — протараторил Эрен и глянул на нахмурившуюся Микасу. Он прекрасно понимал ее опасения и подозрения, заметил, как она начала медленно отходить в сторону двери.       — На моем пути за сегодня вы единственные, с кем я завел разговор, и других вариантов больше нет, — незнакомец что-то шептал себе под нос, из-за чего половину фразы никто не услышал. — Не могли бы вы меня… скрыть?       — Чтобы вы нас ограбили и всех поубивали? — Микаса держалась за ручку двери. Она уже открыто показывала весь свой скептицизм.       — Только если попросите.       — Сейчас не время для шуток. Если вы скрываетесь от господина Кирштайна, я могу только подсказать вам безопасное место, но вести в дом — нет, — Армин с прикрытыми глазами подошел к незнакомцу. Он слышал весь их разговор, чему ребята не удивились.       — Буду признателен.       — За мостом через три квартала есть яма… — Арлерт не договорил, Микаса громко фыркнула.       — К черту. Взамен расскажешь мне о своей несостоявшейся карьере, — и девушка вновь перешла на «ты». Она полностью перестала воспринимать мужчину всерьез, как когда он назвал ее «певичкой». Неудачник, который оскорбляет девушек и скрывается от констебля. Ему совершенно нельзя было верить, но желание вновь спеть с этим человеком оказалось сильнее всех опасений.       Микаса грубо схватила до сих пор сидевшего на мусоре мужчину и повела его к двери. Эрен с Армином с приоткрытыми ртами наблюдали за происходящим со стороны. Молодые люди проследовали за подругой в ее комнату и начали суетливо искать места, в которых можно хорошо спрятаться.       — Здесь, — она завела его, хромающего и кашляющего, за штору, задвинула ткань и отошла подальше. — Если констебль изъявит о своем желании увидеть мою комнату, я назову его извращенцем, но даже если после этого он захочет здесь все осмотреть, ребята тебя предупредят и скажут не двигаться, потому что каждое твое движение улавливается палантином. Понял? — девушка указательным тоном, словно она автоматизированная машина, топнула каблучком, не зная причины.       — Есть, сэр, — мужчина вышел из укрытия и тут же получил громкую пощечину. Микаса рассерженно смотрела на него и готовилась отвесить ему еще одну оплеуху. — Миледи, — тут же исправился он.       Девушка лишь хмыкнула и отвернулась к Эрену и Армину.       — Расскажи, почему ты больше не выступаешь? — Микаса села за столик с зеркалом и начала пудрить нос, красить губы светло-розовой помадой и подводить глаза. Сценический макияж всегда должен быть ярче, чтобы зрители с задних рядов разглядели ее лицо.       — Меня с детства учили играть на фортепиано, так и привили любовь к музыке. Я освоил разные инструменты, поэтому имел много возможностей. Позже основал небольшую группу. У нас был хороший солист, гитарист, пианист. Но ребята поняли, что со мной им ничего не светит и разъехались по Европе в поисках хороших нанимателей. В общем, кинули здесь гнить. В целом так и есть: здесь я гнию. Мой талант пропадает даром, а я скитаюсь по канавам, бегаю по заброшенным домам, иногда забегаю в чужие, а потом кидаюсь из окон. Ну, вы уже видели.       — Ты не вызвал у меня жалости, но я впечатлена твоей отчаянностью, — Аккерман начала проходиться по комнате, сложив руки на груди. Ее каблучки издавали громкое цоканье, оно эхом проходилось по просторной комнате. — Я кое-что придумала, — она посмотрела на свой шкаф и подбежала к нему.       Армин подошел поближе, хотел помочь, как дворецкий, но Микаса лишь отмахнулась. Наконец, погрузившись чуть ли не целиком в шкаф, она достала оттуда огромную цилиндрическую коробку. Она была перевязана разноцветными лентами.       — Зачем тебе шляпа? — теперь Эрен стоял с другой стороны. Он наблюдал за происходящим, израненный незнакомец же оставался на месте в ожидании.       — Сейчас, — Микаса начала поочередно доставать из коробки разные шляпы. Одна краше другой: оранжевая с короткими бортиками и кучей вычурных перьев, широкая белая была покрыта размельченными стеклышками, чем придавала сияние, плоская голубая украшалась красными розами и вуалью у основания. Всего их было пять, но взгляд девушки пал лишь на одну: невзрачную черную. Она была самой большой. Аккерман аккуратно взяла ее, подошла к незнакомцу и нацепила ему на голову головной убор. Она опустила передние бортики чуть на себя и прикрыла половину лица. Микаса только сейчас заметила, как был низок этот человек по сравнению с ней. Чуть ли не на голову.       — Мастер конспирации, — съязвил мужчина и поправил шляпу, которая уже норовила спасть.       Девушка проигнорировала его слова и подбежала к своему столику. Она выдвинула ящичек, начала перебирать маскарадные маски, лежавшие вперемешку с кучей другого барахла. Среди них были рюшчатые, стильные дизайнерские, которая Лили шила специально для дочери, скучные однотонные. На одной из таких Микаса и остановила взгляд. Она достала обычную черную маску без узоров, подошла к мужчине и натянула ее ему на лицо, завязав веревки на макушке.       — Я понял, — он подошел к зеркалу у ее туалетного столика и начал рассматривать свое отражение. — Контраст создаешь? Выступать меня потащить хочешь? Без репетиции?       — Все верно. Никто не поймет, что беженец прячется от констебля прямо у него под носом. А еще мне давно хотелось попробовать исполнить свои песни в дуэте с кем-то, — Микаса достала из той самой кучи масок однотонную белую и примерила на себя. — Не переживай, я тоже выделюсь, — Аккерман поправила волосы и посмотрела на часы над дверью. До выступления оставалось сорок минут, стоило поторопиться. — Покиньте комнату, господа, — вежливо попросила девушка молодых людей. Ей стоило было переодеться и заодно найти в куче старой одежды отца подходящий для выступления мужской костюм. Кажется, те вещи завалялись в ящике, который жертвенно придерживал шкаф.       Микаса приступила к смене платья.