Приди и спаси меня

Омеге одиннадцать, когда её жизнь сделала крутой поворот. Всё, что она знала ранее, оказалось не более чем грандиозным социальным экспериментом во главе с её так называемой матерью Налой Се, которая так же была матерью для ещё четверых детей. Один из них, высокий, крепкий и с виду страшный здоровяк-крушила со шрамом на левой стороне лица, сидел рядом с ней на неудобном пластиковом стуле с небольшой спинкой и раскрашивал чёрно-белого попугая Ара под цвет флага Эстонии. Омеге это показалось странным, потому что типичный окрас конкретно для этого вида был другой, но она не стала исправлять Рекера. Рекер ей нравился. Он был большим, крутым и добрым. И он подарил ей Лулу, — плюшевую игрушку зайца с длинными чёрно-красными ушами, — как только встретил её. А ещё он сидел сейчас рядом на неудобном детском стульчике, на котором не помещался, и рассказывал о смешных случаях на работе. Омега оценила попытку отвлечь её от того, что происходило за несколько комнат отсюда, но она была уже взрослой! Она могла выдержать скучные разговоры учёных и бесконечные иголки, тыкающиеся ей в вены, так что она могла справиться и с допросом своей матери. Омега время от времени присутствовала при психологических освидетельствованиях обучавшихся в Типока-Сити рекрутов со всех концов мира. Омеге одиннадцать, и она всё ещё одета в пижаму, — тёмно-серые штаны и такого же цвета кофту с длинным рукавом, никаких рисунков или цветных пятен, — когда её привели в детскую комнату в полицейском участке города и оставили ожидать какого-то работника. Комната Омеге не понравилась, хотя она и не была такой холодно-стерильной и белой, как комнаты на научной станции, где жила Омега с Налой, но… Её оставили в небольшом пространстве со старым пузатым телевизором, к которому был подключён DVD-проигрыватель, мягким розовым диваном, успевшим выцвести и приобрести бледно-грязный оттенок, небольшим низким столиком с разбросанными по нему раскрасками и пластиковым стаканом с карандашами. Стены детской комнаты были выкрашены в приятной розово-голубой гамме, и на ней тут и там виднелись разные наклейки, прилепленные на скотч рисунки и разукрашенные листы из раскраски. Пол покрывал вытоптанный годами ковёр с изображением дорог, деревьев и домиков. Рядом с диваном стояла большая мягкая корзинка с игрушками разных форм и размеров. Омега давно выросла из игрушек, особенно из машинок и кукол, но что-то на дне корзины привлекло её внимание. Поковырявшись в корзине, она вытащила небольшой лук, сделанный из жёлтого пластика. Вместо тетивы — старый тонкий шнурок. Омега крепко обхватила лук и, развернув стульчик лицом к двери, села на него, ожидая. Она знала, что лук её не спасёт, но было что-то успокаивающее в нём. Омеге одиннадцать, и ей впервые разрешили поиграть с зажигалкой. Кроссхэйр — мрачный, молчаливый и саркастичный. Он одновременно похож и не похож на милого Рекера. Такой же бритый налысо с шрамом на правой стороне лица и татуировкой вокруг правого глаза, но при этом Кроссхэйр куда меньше Рекера, более тонкий и жилистый, похожий на скрученную пружину. От него веяло скрытой угрозой, но Омега откуда-то знала, что ей нечего бояться. Кроссхэйр вошёл в детскую комнату, потоптался пару минут у дивана, бросил какой-то саркастичный комментарий в сторону старого телевизора и вытащил из карманов черных брюк пачку сигарет. Рекер что-то неодобрительно пробубнил, но останавливать Кроссхэйра не стал. Как потом узнала Омега, Кроссхэйр пытался отучиться от курения, и в пачке у него всегда лежали три сигареты и три зубочистки. Всякий раз когда ему хотелось закурить, он вытаскивал зубочистку и перекатывал её во рту. Омега нахмурилась. Раньше в её присутствие никто не курил. Все учёные в городке поддерживали здоровый образ жизни, регулярно проходили медицинские осмотры, занимались физическими упражнениями и отвергали любые вредные привычки с полным презрением. В Типока-Сити нельзя было встретить курилок, — Омега выучила это слово от офицера полиции, когда они проходили мимо специально оборудованного закутка у участка, где стояли несколько офицеров с зажёнными сигаретами, — магазинов со спиртным или игральных карт. В Типока-Сити вообще было очень пусто и бесцветно. И холодно. Город Фэрбенкс, штат Аляска, — ближайший к Типока-Сити. Зимой температура воздуха могла опускаться до минус сорока пяти по Цельсию. Однажды даже зафиксировали рекорд в минус пятьдесят четыре. Голова Омеги содержала множество ненужных фактов об окружающем её мире. Когда она по привычке глянула на термометр в лаборатории, столбик показывал всего минус восемнадцать. Однако этого было достаточно, чтобы Омега замёрзла. Её и сейчас немного потряхивало, хотя она и переоделась из серой пижамы в более тёплую одежду и шерстяные носки. Рядом с Рекером становилось чуточку теплее, но после того, как пришёл Кроссхэйр, Рекер, неловко извинившись, почти сразу куда-то вышел. Омеге по-прежнему не говорили ничего важного. Как будто они там потрошили труп и думали, что она слишком маленькая, чтобы смотреть на это. Но Омега уже видела, как вскрывают людей, и даже сама участвовала в вытаскивание органов из мёртвых. Наверное, им просто об этом никто не сказал. Омега обняла себя руками и, неловко потерев плечи, тут же сообщила об этом Кроссхэйру, у которого, как ей казалось, был способ связи с остальными. Кроссхэйр молча выслушал её, хмурясь сильнее прежнего, затем процедил сквозь зубы и вытащенную из пачки сигарет зубочистку много матерных, — её учитель по культурологии всегда говорил, что такие выражения — часть культурного кода многих народов мира, и стоило относиться к ним снисходительно, — слов и резко встал. Омега надулась, наблюдая за хождением Кроссхэйра туда-сюда по маленькому для него пространству. Передавать её просьбу остальным он явно не собирался. Тогда Омега села на диван, притянув колени к груди, и обняла Лулу, пытаясь согреться. Когда Рекер только отдал ей игрушку, от неё пахло чем-то терпким, согревающим и летним. А ещё немного гарью. Только сейчас даже Лула не ощущалась такой тёплой. Омега глубоко вздохнула, погрузившись в мечтания, и пропустила момент, когда диван рядом с ней прогнулся. Тут же на плечи опустилась гигантская тяжёлая чёрная куртка со множеством карманов и воротником, прикрывающим шею. Омега могла нащупать сквозь ткань ключи в одном из карманов. А затем Кроссхэйр вытащил из пачки зажигалку — красный кусок пластика с изображением полуголой женщины в купальнике. Он щёлкнул по корпусу и передал зажигалку Омеге со словами «оставь себе». Сам же откинулся на спинку дивана, вытянув руки вдоль спинки дивана и уставился в потолок. Что он видел в потрескавшейся побелке потолка, Омега не знала, но на всякий случай тоже задрала голову, время от времени царапая колёсико зажигалки. Омеге одиннадцать, и под курткой Кроссхэйра ей теплее, чем когда-либо. Рекер вернулся к моменту, когда Кроссхэйру надоела угнетающая тишина комнаты, и он включил старый телевизор. На экране замелькали какие-то мультяшные животные, когда Омега оторвалась от потолка и увидела рядом с Рекером другого мужчину, куда больше похожего на Кроссхэйра, чем Рекер. Мужчина кинул Кроссхэйру пару саркастических замечаний, что-то про отвратительную недостоверность животных в телевизоре, и преставился Омеге как Тех. У Теха очки и забавная залысина на лбу. По мнению Омеги, он больше всех вписался бы в общество учёных Типока-Сити. Тех ловко отодвинул Рекера и приземлился на подлокотник дивана, схватив оставленный на верхушке корзины лук, отброшенный Омегой, когда впервые появился Рекер. Тех оглядел лук, брезгливо потрогал шнурок вместо тетивы и презрительно фыркнул, объявив оружие непригодным и нерациональным для использования, чем знатно повеселил Кроссхэйра. Омега, внезапно обидевшаяся за лук, служивший ей утешением какое-то время, тут же принялась спорить с Техом. Она не знала сколько времени прошло, пока между ней и Техом туда-сюда перекидывались аргументы о плюсах и минусах лука, каким-то образом плавно перешедших в «за» и «против» электромобилей. В какой-то момент Кроссхэйр и Рекер отключились от них, погрузившись в своё собственное обсуждение. Омега вначале не прислушивалась к ним, слишком поглощенная маленькой детской войной с Техом, но потом её внимание привлёк чуть ли не звериный рык Рекера, и она повернулась к нему, отвлёкшись от Теха. Ей удалось уловить только конец фразы Кроссхейра, но даже он почему-то произвёл на неё впечатление, заставив снова похолодеть. «Они не давали ей спать семьдесят два часа, заставляя бесконечно выискивать какие-то дурацкие последовательности». Омега знала, о чём шла речь. Раз в несколько месяцев ей нельзя было спать очень долго, иногда ей казалось — целую вечность. В этот же время ей нужно было решать математические примеры, уровень сложности которых варьировался, а затем выискивать закономерности в числовых последовательностях. Иногда вместо этого ей нужно было читать по памяти стихи французских, немецких, греческих поэтов разных эпох, естественно, в оригинале. Омега ненавидела эти дни. Несколько раз она пыталась их избежать, устраивала истерики, громила лаборатории, кусала профессоров и прятала ноутбук и планшет Налы Се по всему Типока-Сити. К сожалению, никакого эффекта это не произвело. Ей вкалывали какую-то штуку, — Омега не помнила точно название, но знала, что она делает, — и её тело становилось как будто не её, словно она видела всё со стороны. Но при этом она постоянно двигалась, что-то считала, читала, говорила, делала. И так много-много раз. Омега крепче прижала к себе Лулу. Снова не спать бесконечность ей не хотелось. На её плечо опустилась рука. Слишком широкая и большая, но не такая как у Рекера, и более увесистая, чем у Кроссхэйра. Рука слегка сжалась, оторвалась, а затем на Омегу снова накинули чёрную куртку. Омега любопытно повернула голову. Тех стоял чуть позади неё, ножом перерезая старый шнурок-тетиву. Закончив, Тех опустился на колени и, застегнув на Омеге огромную куртку до подбородка, обвязал вокруг её пояса шнурок, затянув его так, чтобы Омеге было удобно. А затем Тех просто улыбнулся ей, поправляя очки, сползшие с носа. Омега улыбнулась в ответ. Снова стало тепло. Омеге одиннадцать, и сейчас у неё были уютная куртка, Лула, лук, который Тех починил, вытащив из кармана куртки Кроссхейра моток лески, и трое братьев. Намного больше, чем у неё когда-либо было в её стерильно-белой комнате в Типока-Сити. Тех и Кроссхэйр негромко обсуждали, с кем Омега будет жить, пока Рекер забрасывал её вопросами о животных. Омега с радостью делилась случайными фактами, почерпнутыми из энциклопедий и обучающих модулей. Любимец Омеги — морская звезда, потому что она может вырастить саму себя заново только из одной оторванной руки. Любимец Рекера — золотистый ретривер, потому что он милый и с ним можно играть. «Рекер большая софтина», — Кроссхэйр бросил как бы между делом, надеясь поддеть брата. Рекер просто добродушно усмехнулся и состроил сердечко из пальцев. На взгляд Омеги, жест совсем не похож на сердце, но она молчит. Рекер милый, и Омеге хотелось подольше с ним остаться. А ещё он дал ей попробовать что-то под названием «Fanta», от чего у неё защипало язык, но было приятно. Банка ходила между ней и Техом, ворчливо порицающим слишком большое количество сахара в газировке. Омеге одиннадцать, и вот уже пятнадцать минут она бегала вокруг трёх братьев в восторге от весёлой песенки Черепашек-ниндзя. Мультик ей очень понравился, хотя в голове у неё крутилось очень много вопросов, на которых у Теха был готов ответ: «глупая анимация». Омеге по большому счёту всё равно, яркие и обаятельные герои привлекли её внимание чуть ли не сразу. К концу третей серии Омега решила, что Раф — её самый любимый герой. Он чем-то похож на Кроссхэйра, а ещё у него прикольные ножи, которые, как объяснил Тех, называются сай. Омега уже пыталась придумать, как попросить братьев научить её владеть такими же. Ответ, что вообще не удивительно, учитывая образовавшуюся тенденцию, пришёл со стороны двери. Эхо — сводный брат, по какой-то причине живший с четверняшками, — Омеге ещё предстояло разобраться в хитросплетениях их семьи. Он бледнее и ниже всех остальных, хотя такой же лысый и со шрамами, украшающими весь его затылок. Омега моргнула, тут же заворожено потянувшись к Эхо. Ей очень хотелось поближе разглядеть протез его левой руки. И было бы ещё неплохо узнать историю, стоящую за этим, хотя голос, подозрительно похожий на Налу Се, утверждал, что это не дипломатично. А Омега должна быть максимально вежливой и тактичной, чтобы в будущем стать самым лучшим переговорщиком. Не то, чтобы Омеге это нравилось, она находила дипломатию ужасно скучной, но… Но её готовили к этому. И ещё к куче других неинтересных штук, включая обширную подготовку в области медицины, точных и гуманитарных наук, генной инженерии, культурологии и различных языков. А вот стрелять и владеть оружием ей не разрешалось. И, видимо, она случайно произнесла это вслух, потому что Эхо тут же со смешком заметил, что Хантер её с радостью научит владеть ножом. Правда его перебил Кроссхэйр, презрительно заявив, что хорошая пушка намного круче ножа. Рекер не согласился, и между ними завязался спор, в который втянулся и Тех. Её братья очень много спорили. А когда дело дошло до пинков и толчков между Рекером и Кроссхэйром, Омега отшатнулась, забившись в пространство между диваном и корзиной игрушек. Плохие воспоминания просто накрыли её, размывая картинку детской комнаты перед глазами. Омеге одиннадцать, и несколько месяцев назад она пережила самый страшный момент в своей короткой жизни. Это случилось внезапно, ничего не предвещало беды. Омега, как обычно, проснулась в пять утра в своей комнате, как обычно, подчиняясь мигающим светодиодам, указывающим направление и последовательность действий, сделала все водные процедуры, оделась и вышла на зарядку. Всю дорогу, как и каждое утро, её сопровождал мигающий оранжевый свет встроенный в стены коридора. В спортзале Омегу ожидал только учебный дроид, заменявший инструкторов тогда, когда они все были заняты каким-то крупным проектом. Омега размялась в соответствии со специально разработанной для неё программой, но не успела перейти к более интенсивным упражнениям. Весь Типока-Сити превратился в противно пищащее и мигающее месиво красного. За закрытыми дверьми спортзала раздался нечеловеческий вопль, а затем с обратной стороны в стену, покрытую зеркалами, влетело что-то большое, пробив прочный бетон. Омега успела отбежать в дальний угол зала, прежде чем нечто гигантское зелёное и с гибким длинным хвостом перекусило учебного дроида пополам. Омега перелезла через беговую дорожку, забившись в угол и надеясь, что монстр её не заметит. Голова гигантской ящерицы двигалась с невероятной скоростью, высматривая что-то. Или кого-то, но Омега не хотела об этом думать. Она закрыла глаза и как можно сильнее вжалась в стену, моля всех великих учёных, о которых успела узнать из обучающих курсов, чтобы монстр ушёл. Когда массивное тело резким щелчком хвоста отбило беговую дорожку в сторону, Омега закричала. А в следующую секунду в зал ворвались люди в чёрном с множеством оружия. Послышались громкие выстрелы, заставив Омегу зажмуриться, закрыть уши ладонями и, зачем-то, задержать дыхание. Она не знала, сколько прошло, прежде чем туша ящера повалилась на неё, рухнув мёртвой грудой прямо около её ног. Из головы существа, прямо в центре лба, торчал воткнутый до упора топор с красной рукояткой… Омеге одиннадцать, когда нежное прикосновение вывело её из воспоминаний. Напротив неё, на корточках, сидел Эхо и что-то мягко бормотал. Омега не сразу смогла разобрать слова, но что-то во взгляде Эхо, в его плавных движениях, в его запахе кричало о безопасности. Она шмыгнула носом и велела себе не плакать. Конечно, нельзя было взять и выключить слёзы, как по щелчку переключателя, но Омега научилась отвлекаться, переводить внимание на что-то другое. И сейчас она позволила теплу, защищённости и надёжности присутствия братьев захлестнуть себя. Омеге одиннадцать. Сегодня ей исполнилось одиннадцать. И лучший подарок, который мог приподнести ей Хантер от лица всех братьев, — прийти и спасти её от отстранённой матери, жутких экспериментов, тварей, прямиком из ночных кошмаров, и одиночества. И новенькие чёрные ботинки, очень напоминающие ботинки братьев. Омеге одиннадцать, когда её загрузили в массивный внедорожник и усадили на специальное детское кресло-бустер, которое Хантер достал из багажника. Вдалеке виднелось только-только начинающие подниматься из-за горизонта солнце, город постепенно просыпался, а Омега ехала домой со своими братьями, кое-как поместившимися в машину. Жизнь сделала крутой вираж, но Омега откуда-то знала, что скоро станет весело. Она улыбнулась отражению в зеркале, прижала к себе Лулу и позволила себе прикрыть глаза, вслушиваясь в тихую домашнюю беседу братьев. Больше она никогда не будет одна. Теперь она, наконец-то, куда-то вписывается.