ЛЕЗВИЕ

Острая щетина, нездорово-желтоватый оттенок лица, черные синяки и пульсирующая головная боль сопровождали Дэса последние несколько недель. Из рук все валилось, во время еды он не мог сосредоточиться на процессе жевания, головная боль с каждой минутой разрасталась и, казалось, в мозгу уже не осталось нервных окончаний, не попавших в черную бездну боли. Процесс приготовления кофе был сравним с муками Сизифа, поднимающего в гору огромный камень. Руки отказывались выполнять простейшие задачи, пальцы лишились силы держать ручку кружки. Дэс бросил взгляд на одиноко стоящее зеркальце на столе — ее зеркальце. Адские муки вызывали и вынужденные движения зрачков — с блестящего узора серебра, обрамляющего стекло, до тонкой утонченной ножки, которую снизу украшали металлические гроздья винограда. Он не сразу принял в этом ощенившемся, морщинистом и непривлекательном мужчине себя. Белки глаз казались прозрачными, зрачок — слишком черным, взгляд — схож со взглядом дьявола, такой же опустошенный, темный и пустой. Он достал из кармана рваных брюк, которые не снимал со дня смерти Изабель, острую опасную бритву. На его удивление, на ней не появились следы ржавчины, несмотря на неоднократные прогулки под дождем. Дэс не помнил, кто его подарил, может быть, это была Изабель, а может, та назойливая пышногрудая брюнетка с закусочной у дороги, которая только и ждала возможности запустить руку в штаны Дэсу. С огромными усилиями Дэс преодолел несколько метров до ванной, которые растянулись на многие десятки километров из-за нового витка острой боли, ему казалось, будто темные щупальца ночи окутывают его кожу и пытаются утащить в свой мир — где пусто, тихо и темно. А может, и по-своему прекрасно. Зеркало окутала тонкая паутина, на нем еще виднелись разводы после горячего пара, который Изабель аккуратными тонкими пальцами пыталась впитать в себя. Головная боль разрывала Дэса на части, но он не хотел от нее избавиться — боль, подобно пульсирующему сердцебиению, напоминала ему, что он еще жив. Он опустил взгляд и в третий раз увидел незнакомое отражение — теперь в остром сером металле лезвия. Он видел, как отражение приближается к нему, чувствовал, как внутренняя боль нарастает, усиливается тремор рук и что-то теплое, скатывающееся по правой щеке. Спустя мгновение Дэс видел в отражении лезвия человека, который улыбается. Некогда белые зубы были перепачканы алой жидкостью, во рту появился медный привкус. Дэс улыбался. Страшная боль вмиг сменилась облегчением, словно на Сизифа обрушился ледяной водопад, подавивший благоговейную жажду и подаривший прохладу и новые силы. Дэс чувствовал, как силы возвращаются в его тело, как бешено колотится сердце, сквозь темную пелену в глазах в маленькой щели света, которая еще виднелась, заметил ставшие дыбом волосы на руках. Он получил, что хотел. Боль отступила насовсем, но Дэс больше не смог подняться на ноги и насладиться восходящем солнцем, яркий луч которого освещал окровавленное лезвие в руке.