***
— Как думаешь, кем ты станешь когда будешь взрослым? — задаёт внезапно вопрос Евстифаний, рассматривая речку. — Я не знаю, — отвечает Фёдор. Он чуть не брякнул «инженером», но сразу понял, что его не поймут. — Я стану священником, как отец. А тебе легко живётся, брат царя, хоть и младший. Тебе сразу место около него дадут, даже не сомневаясь. Тебя все же любят! — с какой-то едкостью в голосе. Будто обижен. «Ну да, все любят, конечно. Он ещё не видел Марию Фёдоровну. Такую двуличную особу еще поискать надо!» — думал Федя, вспоминая, как часто видел Марию с Григорием и наедине. — Мой маленький любимый Бесёнок, — говорила она, прижимаясь румяной щекой к Отрепьеву и неспешно нежничала с ним, но как только он уходил, а она оставалась одна или к ней заходила Екатерина, то Нагай сразу говорила: — Польский выскочка и подпевала, тьфу, позор! Где это видано, чтобы царь пытался дружить или хотя бы не ненавидеть этих напыщенных панов? И от той любящей матери, словно не оставалось ничего. Фёдора она вообще называла, конечно, не в присутствии Григория, «подпевалой самозванца» и чуть ли не «падаль». Её волновало только своё эго, Мария желала вернуть хотя бы частичку того величия, когда она еще была женой Иоанна Грозного. А на остальное ей, впрочем, нет дела. Жить с этой змеёй в одном помещении Фёдор не мог. И он молил все высшие силы, чтобы они послали его обратно домой. Где нет никаких Нагай, Мнишек, Отрепьевых и далее по списку. Но или он не так молился, но силы не спешили исполнять его желание.***
Федя любил ходить и витать в своих мыслях. Конец августа выдался довольно тёплым, но вода уже становилась прохладной, а с севера задували ночью холодные ветра. Задумавшись, он подошёл к самому краю земли. — Осторожно! — только он услышал и упал в воду. Повезло, что речка была неглубокой, поэтому он смог встать и, приложив усилия, грохнулся на землю, переводя дух. Одежда была насквозь мокрой, так что пришлось возвращаться домой. — Ещё увидимся? — спросил его Евстифаний, когда они добрались до его дома. — Конечно, конечно увидимся, — ответил Федя, — даже не сомневайся! Одежда всё ещё оставалась влажной, но теперь он больше походил на самого себя, а не на утопленника. К Кремлю уже подходил Отрепьев, который только что вернулся с охоты. Он о чем-то беседовал с Мио Лоренци, но о чём они вели диалог, Фёдор не вдавался в суть. Удивительным образом не попавшись никому на глаза, Фёдор прошёл в свою комнату. За дверью были приглушённые голоса Григория и Василия. Шуйский отвечал, что они хорошо провели время вместе и он заботился о Феде. «Как он не заметил, что меня не было? Хотя, лучше притворюсь, что все время был в комнате. Не буду их расстраивать» — решил для себя Федя. Сделав вид, что он смотрит в окно, Федя начал думать о том, что принесёт ему этот день.