***
Бой со львом за право выйти с арены свободным человеком должен был состояться только через две недели. Хавьера на это время поместили в отдельную камеру. После многих сражений, а особенно после кровопролитного финального боя, он не победил бы и котёнка. Чтобы вернуть чемпиону силы для полноценного зрелищного поединка, понадобилось всё мастерство лекарей и служителей арены. Их многодневные, щедро оплаченные султаном старания не прошли даром. Большая часть ран на теле Норрьего вскоре стала затягиваться, уже не мешая ему двигаться и тренироваться.***
Настал день решающего боя. Трибуны были празднично украшены флагами и переполнены зрителями подобно тому, как блюдо, поданное гостю щедрым хозяином, ломится от горы винограда. Те, кто не смог попасть внутрь, толпились за воротами и старались услышать, что возвещает глашатай. Даже бедняки ставили свой последний защёчный грош на победу Рыжего Убийцы. Публика его полюбила, и все желали оказавшемуся в рабстве непобедимому воину обрести свободу. Наконец пронзительно взвыли трубы, стража вывела Норрьего на середину арены и оставила его одного. Бесчисленные зрители разразились громкими криками и свистом. Чтобы успокоить людей на трибунах и заставить их замолчать, правитель Кре-Зиара встал и поднял на несколько мгновений руку. Всё сразу стихло. Раздался низкий зычный голос глашатого: — От имени нашего великолепного и милостивого правителя приветствую вас всех на последнем дне ежегодных Больших боёв рабов в Кре-Зиаре! Толпа одобрительно загудела. Хозяин боёв сел рядом с Шафаром за накрытый стол в увитой множеством роз и хризантем ложе. Глашатай отвесил обоим по глубокому поклону и продолжил, обращаясь к трибунам: — Сегодня великий султан Нузара в последний раз представляет вам своего раба! Перед вами непобедимый Рыжий Убийца-а-а! Трибуны снова взревели от восторга. Из рук бесчисленных зрителей на покрывавший большую круглую арену тёмный песок обрушился ливень из ярких весенних цветов. Глашатай подождал немного, потом успокоил толпу и продолжил: — У вас есть последняя возможность сделать ставки. Только до того момента, как выпустят льва! Успейте заработать на победе Рыжего Убийцы! По трибунам и за их пределами, вызывая лёгкий шторм в огромном людском море, быстрыми шагами пробежали многочисленные сборщики ставок в красных шапках. Когда они сделали своё дело и пропали в недрах арены, глашатай прокричал: — Всё! Больше ставки не принимаются! Итак! Узрите самый интересный бой этого года! Непобедимый Рыжий Убийца, вооружённый лишь кинжалом, и король пустынь Полуденных земель — голодный зрийский ле-е-ев! Под всё вокруг сотрясающие крики и топот зрителей на арену выскочил огромный зверь. Хавьер стоял ко льву лицом, застыв в боевой позе. На рабе султана не было никаких доспехов. Только штаны до колен и длинный узкий кинжал в руке. Волосы Норрьего, как обычно, затянул на затылке крепким ньеттским узлом. Лев пошёл вокруг арены, принюхиваясь к своей жертве и надвигаясь всё ближе и ближе. Хавьер следил за его действиями и, казалось, начал медленно танцевать на месте, чтобы всё время оставаться лицом к противнику. Под его белой, ярко выделяющейся на фоне темного, усыпанного степными тюльпанами песка, кожей напряглись и обозначились гибкие мускулы.***
Сидящий на полу возле ног султана Рэй почти перестал дышать, наблюдая за этим смертельно опасным действом. Толпа тоже притихла. Лев прыгнул. Трибуны взорвались от истошных воплей и топота бесчисленных зрителей так, словно кто-то кинул факел в бочку пороха. Люди кричали во весь голос и вскакивали с мест, чтобы лучше рассмотреть то, что творилось внизу. Огромный красный лев обрушился на тонкую фигуру бойца и, казалось, погрёб его под собой навсегда. Но это было только началом схватки. Норрьего встретил прыгнувшего на него зверя мощным ударом кинжала точно в грудь, а затем принялся быстро и сильно бить острым длинным лезвием везде, куда только мог достать. Левой рукой он старался отвести от себя морду льва с жуткими клацающими челюстями. Во время прыжка зверь сбил Норрьего с ног, и теперь, обхватив лапами, принялся терзать противника огромными когтями. Тела слились в один неразделимый красно-белый яростный клубок и покатились по песку, нанося друг другу глубокие раны. Трибуны будто сошли с ума. Тысячи людей изо всех сил кричали, свистели, топали ногами… Оглушенный Рэй так подался вперёд и натянул цепь, что почти не мог дышать. Он перестал видеть и слышать кого-либо кроме патрона. Все силы души сосредоточились в едином безмолвном крике: «Творец мира! Помоги ему!.» Вдруг всё стихло. Люди на трибунах остались стоять, но уже замолчали… Все смотрели вниз на арену, где тоже всё замерло. Лев и человек, накрепко вцепившись друг в друга, неподвижно лежали среди окровавленных смятых цветов. Откуда-то прилетевший ветер кружился по арене, разбрасывая разноцветные лепестки тюльпанов и поднимая вверх маленькие песчаные смерчи. В наступившей оглушающей тишине, теряя чувства от нехватки воздуха и душевного перенапряжения, Рэй вдруг отчётливо различил тихо поющий шуршащий голос: «Вот и вс-с-с-с-сё…» «Нет, не может этого быть! Он не мог погибнуть!» — Рэй не выдержал, вскочил на ноги, почти вырвав длинную цепь из рук султана, и во весь голос закричал: — Патро-о-о-он!!! Ответа не было. Внизу никто не шевелился. Султан резко дёрнул за цепь, и Рэй без сил рухнул на пол, закрывая глаза.***
По знаку глашатая вниз спустился отряд вооружённых стражников. Они несколько раз ткнули в лежащего на песке льва длинными баграми, убеждаясь в том, что зверь действительно мёртв. Затем отцепили его тяжёлую тушу от бойца и уволокли с арены. К неподвижному Рыжему Убийце подошёл сам глашатай. Он склонился над телом раба, посмотрел тому в застывшие глаза, приложил ухо к груди чемпиона, потом зеркало к его рту и, наконец, взяв валяющийся рядом кинжал, полоснул бойца по ладони. Бледное тело по-прежнему неподвижно лежало посреди крови, песка и цветов. Глашатай выпрямился, подошёл к ложе правителей, поклонился обоим и прокричал: — Рыжий Убийца мёртв! Боги взяли своё! Большие бои окончены! Слава великолепному правителю Кре-Зиара, который подарил нам это незабываемое зрелище! Слава! Трибуны зашумели. Глашатай снова поднял руки, призывая всех к тишине, и опять закричал: — Слава великому султану Нузара — победителю этих боёв!***
В наступившей тишине султан встал, рывком цепи заставляя Рэя прийти в себя, открыть глаза и тоже подняться, затем воздел руки к небу, провозгласив: — Духи справедливы! Они свершили свой суд и привели приговор в действие. Я обещал Рыжему Убийце и этому вот рабу похоронить их вместе. Скажи мне, Кем, ты всё ещё хочешь последовать за своим патроном? Проживший за эти несколько минут целую жизнь Рэй выпрямился, развернул на всю ширину сильные плечи, сверкнул глазами, сбрасывая личину покорного раба, затем сказал громко и чётко — так, как мог и должен был ответить настоящий князь Тарда: — Моё имя Рэнсор Драммонд! А его Хавьер Норрьего! И я последую за ним даже за грань жизни и смерти! Сегодня и всегда! Султан помолчал немного и ответил: — Что же… Это делает тебе честь. Сейчас ты умрешь от кинжала своего патрона в моей руке. А вашей общей могилой станет глубокое Эфирное море! Иди за мной! Дёрнув цепь, сопровождаемый стражей и свитой султан медленно пошёл вдоль притихших на трибунах людей, направляясь внутрь помещений арены. За ним с гордо поднятой головой последовал Рэй. Туда же, в глубокую темноту подземных ходов, служители уже несли на руках остывающее тело Норрьего и его окровавленный кинжал.***
Через час высокие мощные ворота арены боёв широко распахнулись, и волнующаяся за ними толпа раздалась в стороны, чтобы пропустить через себя большой отряд всадников, который неспешно направился прямо в порт. Первым на медленно гарцевавшем великолепном эльчирском скакуне цвета горького шоколада, украшенном золотой сбруей и ещё тёплой львиной шкурой, восседал султан Нузара. За ним ровными рядами ехала многочисленная свита и стража. Посреди отряда пара волов тащила телегу, на грубых досках которой лежали бездыханные тела двух людей с длинными огненными у одного и светло-песочными волосами у другого. Оба мертвеца были очень хорошо знакомы толпе. Покрытый рваными ранами Рыжий Убийца и его верный друг, всё время боев просидевший у ног султана, в последний раз смотрели на небо широко раскрытыми, остекленевшими навеки глазами.