Пусть всё будет так, как ты захочешь

Я сегодня смеюсь над собой… Мне так хочется счастья и ласки, Мне так хочется глупенькой сказки, Детской сказки наивной, смешной. Я устал от белил и румян И от вечной трагической маски, Я хочу хоть немножечко ласки, Чтоб забыть этот дикий обман. Александр Вертинский, 1915 г.

      Опустевший и разворочённый Центр Сеченова выглядел по-настоящему жутко. Однако то была лишь одна из многочисленных частей огромного Предприятия 3826, погибающего под натиском роботов: обезумевшие машины принялись убивать каждого человека, который попадался им на пути. Инженер-программист Виктор Петров и доктор Лариса Филатова – те немногие, кто всё ещё продолжали удерживаться на краю пропасти.       Пока «Вовчики» патрулировали окрестности научного центра, Виктор безуспешно пытался установить контакт с Западом, чтобы рассказать про истинное назначение сети «Коллектив 2.0». - Экстренный протокол заблокировал нам всякую связь с внешним миром! Я не могу в одиночку преодолеть эту блокаду – тут потребуются силы всей Академии Последствий! Ну конечно, с таким «хвостом» в лице товарища майора глупо было надеяться, что всё пройдёт гладко! Когда за вами бежит полоумный псих, нужно быть готовым, что он посмеётся над всеми вашими планами, - Петров со злостью стукнул кулаком по столу и принялся нервно ходить по кабинету взад-вперёд. - А я ведь рассчитывал, что мы… - «Убежим в США и не будем ни в чём нуждаться», - сказала Лариса, с ехидством копируя голос Виктора. - Ага, Вить, убежали.       Лариса понимала, что ни к чему было кидать сейчас этот острый дротик, но путь, по которому развился устроенный ими с Петровым саботаж, совершенно вывел все её чувства из равновесия. Даже ей, врачу, такой сдержанной и хладнокровной, понадобилось время, чтобы урезонить подползающее к её сердцу отчаяние. Лариса села на диван и, сомкнув веки, приложила ладонь ко лбу. - У нас бы всё получилось, если бы ты не разжалобилась при виде Нечаева! – отозвался Виктор с не меньшим раздражением, не переставая наматывать круги по комнате. - Я ни за что не пройду мимо раненого, - со злостью зашипела Филатова, искоса поглядывая на программиста. Между бровей у неё обозначилась резкая складка. – И да будет тебе известно, именно я ассистировала Сеченову при операции на мозге Нечаева. - Лариса! Ну не того ты лечила! – воскликнул Петров. – Нечаев же шакал, за его боевым оскалом – абсолютно пустая голова, смиренно ожидающая приказа всесильного Сеченова. Не хочется поэтизировать, но у этого тупого булыжника никогда не заострится ум и никогда из него не будет высечена дельная мысль! Чувство любви и чувство прекрасного ему незнакомы. Майор из тех, кто, образно говоря, сирень затопчет каблуками и даже не дрогнет! Разве ж можно?.. – он бессильно махнул рукой, завидев, как Лариса крепко сжала подлокотник и ещё сильнее нахмурила брови. - «Не того лечила»? Того иль не того – тебе ли решать? Что за бессердечная градация, Виктор? «Не того»! - повторяла она с возмущением это жёсткое, резкое «не того». - Про тебя, может, тоже так сказывали, когда я пробралась на «Вавилов» по поддельным документам. Знаешь, сколько раз тамошние врачи меня одёргивали? Чего, говорили, прилипла к этому…к этому… - Лариса запнулась.       «Актёру погорелого театра». «Блазню-предателю». «Скомороху помешанному». Как только ни потешались медработники над Виктором между собой.       Выдохнув, Филатова продолжила: – …к этому заключённому? Других что ли нет? А я одним ухом слушаю, а сама знай своё – всё к тебе бегу, чтоб никто другой не осматривал. Ты всегда старался держаться прямо, даже дерзко, но я-то видела, насколько ты измучен вечными допросами, слежкой и подозрениями. Глаза выцвели, губы дрожат, веки покраснели, набрякли. Думала: «Виктор, молю тебя, только продержись!».       Она замолчала и, опустив голову, утёрла подступившие слёзы. Петров сел рядом и приобнял Ларису за плечи. Врач тут же притулилась щекой к мягкой и тёплой щеке своего возлюбленного и крепко ухватила тонкими пальцами его крупную ладонь. - Для ученицы такого мизантропа, как Захаров, я, наверное, слишком сердечная. Можешь считать это слабостью, однако она ни капли не помешала мне удостоиться похвалы от Харитона Радеоновича, а не одних лишь язвительных замечаний. Пускай с ним было непросто, а всё ж таки без него я бы никогда не стала первоклассным нейрохирургом и настоящим профессионалом, - она на секунду умолкла, словно собираясь с мыслями. - Не знаю даже, чем бы я сейчас занималась, если бы Захаров не приметил меня? Работала бы в какой-нибудь городской больнице, вышла б замуж за главного инженера… - Главного инженера? Ну какие страсти, Ларис, - перебил Петров с нарочитым артистизмом в голосе и с несвойственной ему небрежностью расправил ворот свитера. – Кхм, главного инженера чего? - Главного инженера рыбзавода, которого мне когда-то мать в женихи пророчила. Летали бы мы с ним на море по путёвке, стояли бы в очереди за мотоциклом…И, скорее всего, никогда бы я не посетила театр Майи Плисецкой, - сказав это, Лариса игриво толкнула плечо Виктора своим плечом. - Ларисочка! – протянул Петров, театрально приложив ладонь к груди. – Я ведь тоже был и старшим, и главным. Более 27 научных статей, государственная премия за 1940-й год! Почётные знаки «Изобретатель СССР» I и II степеней, а также орден Трудового Красного Знамени имеются! Твоей маме такой зять, как говорится, был бы нужен! Но с сегодняшнего дня, дорогая, я ни от каких начальников не завишу и очень этому рад. И дом у нас с тобой всё равно будет полная чаша, а жизнь – театр! - Ну да, с тобой что ни день – то какое-нибудь представление, - прыснула в кулак Филатова. - Так ведь за это ты меня и любишь! – без промедления заявил Петров и поцеловал тонкое обнажённое запястье своей Сипушки. – А с твоим главным инженером рыбного завода у тебя каждый день был бы рыбный день. Скукота. Так что, - он вдруг отчего-то смутился и робко улыбнулся, - хорошо всё-таки, что я к тебе тогда подошёл познакомиться.

***

      В тот праздничный день, приуроченный к очередному юбилею Предприятия 3826, на сцене театра Майи Плисецкой должна была состояться премьера спектакля «Мёртвая петля», все роли в котором играли роботы. Ответственным за постановку был назначен молодой инженер Виктор Петров, которому в будущем месяце должно было исполниться двадцать – невероятно мало для такой сложной работы в самый разгар модернизации. Юноша выглядел слегка бледно, густые каштановые дуги его бровей, резко выделяющиеся на бесцветном лице, спадали к впавшим страдальческим вискам. Но Виктор сумел напустить выражение каменного спокойствия и изобразить на губах многозначительную и одновременно самодовольную улыбку, а дорогой фрак отвлекал внимание от его скованных движений.       Оркестр играл большой туш, энтузиазм у публики был невероятный - все с предвкушением ждали грандиозного вечера. Под громкие аплодисменты и приветственные возгласы из центральных дверей появились заместитель директора Предприятия – Михаэль Штокхаузен в компании генерала авиации и его блистательной супруги, бывшей актрисы. Виктор поприветствовал их и учтиво проводил к положенным местам. Но как только Петров и сам хотел занять своё кресло, в проходе он заметил девушку, растерянно осматривающую зал. На ней было скромное, по меркам присутствующих дам, ситцевое платье светлого тона в широкую поперечную полоску с большими накладными карманами, прилегающим лифом и пышным подолом. Волосы её были сплетены в две хитроумные, ни то амарантовые, ни то фиолетовые косы. - Здравствуйте, товарищ, - обратился Виктор к незадачливой зрительнице. – Я могу Вам чем-то помочь?       На него устремился взволнованный взор лазоревых очей. - Никак не могу отыскать своё место, - она протянула Петрову билет и указала на цифру, которой было отмечено её кресло.       Механическим жестом Виктор потянулся к квиточку и случайно коснулся тонких пальцев девушки. Внутри инженера в этот миг что-то встрепенулось, словно кто-то запустил ток по его жилам. - Пройдёмте сюда, - несмелым движением руки Петров указал нужное направление. Кресло гостьи находилось всего несколькими рядами позади его. – Я Вас провожу.       Убедившись, что девушка благополучно заняла своё место, Виктор устремился на сцену, чтобы вместе с высокопоставленными гостями произнести длинную подобострастную речь перед спектаклем. Петров купался в сиянии всеобщего внимания и с радостным нетерпением ожидал начала своей постановки. И вот, при первых же звуках мелодии, под которую на сцену грациозно вышли механические актёры, смолк взволнованный говор зрительской толпы. Временами Петров бросал внимательные задушевные взоры на лица особо важных гостей и с облегчением отмечал, что и Штокхаузену, и генералу авиации, и государственным советникам всех мастей спектакль, кажется, пришёлся по вкусу. С любопытством Виктор развернулся к сидящей на несколько рядов позади зрительнице с сиреневыми косами. Та скучающе склонила голову, опершись щекой на ладонь, а губы её были недовольно изогнуты.       Виктор вознамерился поймать девушку во время антракта и спросить, чем же ей не угодило представление, но Штокхаузен не позволил ему отлучиться, засыпав друга комплиментами об изысканности и смелых находках «Мёртвой петли». И уже по окончании спектакля Петров застал придирчивую зрительницу у гардеробной. Сперва он хотел аккуратно и участливо поинтересоваться её мнением, но его серо-карие глаза не могли излучать столько мягкого тепла, пока было задето самолюбие. Виктор тотчас сделал серьёзное, даже почти сердитое лицо и пробормотал официальным тоном: - Здравствуйте ещё раз, товарищ. Я, как Вы поняли, отвечаю за постановку «Мёртвой петли». Что Вы думаете об этом несравненном спектакле?       Девушку развеселила эта странная попытка собеседника напроситься на комплимент. Стоило ей улыбнуться – и Виктор почувствовал, как в его голове шарики заехали за ролики. Он тут же простил зрительнице её недовольство спектаклем, и взгляд его сделался куда мягче. - Здравствуйте…Извините, как Ваше имя? - Виктор. Виктор Петров, инженер-робототехник и программист в этом театре. - Очень приятно. Я Лариса Филатова, нейрохирург, работаю под началом профессора Захарова. - Правда? – в голосе Петрова прозвучало искреннее восхищение. – Что ж, какое всё-таки счастье, что в наш век женщины в каждом деле (тем более в таком ответственном деле!) работают плечом к плечу с мужчинами. Товарищ Захаров - большой ценитель балета и знаток театрального искусства. Кстати, почему его сегодня не было в зале? - Харитон Радеонович не смог оторваться от исследований. А я вот впервые сегодня в этом месте, - и Лариса обвела взглядом высокие своды залитого светом фойе. Её внимательный оценивающий взор остановился на Викторе. – Любопытно, что театр завораживает не только нейробиологов, но и программистов. - По доброй воле учу чужие роли, - Виктор застенчиво провёл рукой по затылку, нечаянно взъерошив свои густые волосы. – А всё ж таки, разве «Мёртвая петля» Вас ни капельки не зацепила?       Филатова немного помедлила с ответом и через несколько секунд озвучила «диагноз»: - Буду откровенна: техническая часть меня впечатлила, однако в репликах мысль растекалась по древу, и фразы звучали натужно и громоздко. Словам не хватало точности, лёгкости. Их смысл «не попал» в меня, если хотите. Но я думаю, что это поправимо, и тогда спектакль может стать ещё лучше, - завершила она с привычной для врача обнадёживающей нотой в голосе. - К сожалению, не я сочинял текст этой драмы, но спасибо, что оценили техническую сторону постановки, - пробормотал Виктор, слегка понурив голову, но вдруг приосанился и заявил: - А знаете, что? Обязательно посетите и другие спектакли, в которых я задействован! Уверен, Вы получите незабываемые впечатления! - Сюда непросто достать билеты, - задумчиво ответила Лариса, на что Петров поспешил заявить: - О, я достану Вам сколько угодно билетов – всего лишь попросите!       Филатова рассмеялась и с нежной улыбкой посмотрела на Виктора. - Попрошу!       Так знакомство в театре Майи Плисецкой положило начало дружбе Ларисы и Виктора. И спустя время влечение двух любопытных сердец переросло в сильную любовь. А случилось это так.       Виктор давно задумал подготовить для Ларисы нечто особенное, не предназначенное для посторонних глаз. «Пусть попросит! Да нет, пусть просто намекнёт – и я весь перед ней раскроюсь!»       И когда однажды Лариса обмолвилась, что ей хотелось бы послушать, как Виктор читает стихи (причём не чьи-то чужие, а свои собственные!), инженер тут же ухватился за эту возможность. Вечерами, после работы в Лаборатории робототехники, он засиживался в театре допоздна, пока его метлой не выгонял ночной сторож. Петров без устали продумывал программу, прописывал коды роботам и размышлял над текстом стихотворения. В один из таких вечеров накануне дня X из «Радио Будущего» доносилась задорная и кокетливая песня. - …В мае снова будут тюльпаны, я помню, их так любишь ты! Я напишу свою лучшую песню, если будет угодно судьбе! И первой её сыграю тебе! Конечно, тебе! Пусть всё будет так, как ты захочешь, Пусть твои глаза как прежде горят! - подпевал Виктор, постукивая в такт каблуком, и вдруг запнулся на следующей строчке и покраснел до ушей. - Я с тобой опять сегодня этой ночью. Ну а впрочем (Ну а впрочем), Следующей ночью (Следующей ночью)… - игриво пропел мужской голос из радио. - Если захочешь, я опять у тебя, - тихо вторил ему Виктор.       Он резко выключил радио, отодвинул от себя клавиатуру и в бурном порыве вскочил со стула. Чёрные мысли как хищные птицы разлетелись в его голове и раскидали семена сомнений самого разного толка. «Отвергнет! Ну точно же отвергнет! Или совсем не придёт! Да даже если и согласится, то что станет с нашей любовью дальше? А вдруг мои безумные чувства скомкают, сломают Ларису? Femme de luxe превратится в femme de chamber? О, горе мне! Какое горе!»       Он подошёл к висевшему в кабинете зеркалу, но, завидев своё поникшее лицо, не на шутку разозлился и принялся настойчиво подбадривать отражение: - Ты – лучший! Блестящий робототехник, первоклассный специалист в своём деле, чей талант признал сам Сеченов! Ты отлично подготовился: музыка подобрана, движения роботов отточены, а стихи устремлены в самое сердце! Завтра Лариса будет в полном восторге!       Виктор удивительным образом сочетал в себе противоположные качества: напористый, решительный и горделивый инженер в мгновение ока мог стушеваться и разувериться в собственных силах. Он не тешил себя иллюзиями, будто бы со своими мягкими, округлыми чертами лица и немного нескладным телосложением мог сойти за статного и крепкого красавца. Да и на предприятии, куда ни плюнь – гений на гении сидит. Нечего разыгрывать из себя такого уж незаменимого! И в то же время, как ребёнок, Виктор вечно ждал похвалы, признания и хотел, чтобы его любили, уважали, считали толковым. Время от времени инженер спотыкался о чужое невнимание и равнодушие к его идеям, прямо как в детстве, когда юный Витя отчаянно пытался доказать отцу, чего сто́ит.       Он очень боялся разочаровать Ларису – потрясающую леди-нейрохирурга, за которую Виктор был безмерно горд. Но Петров знал, что в рукаве у него припрятан главный козырь: на сцене он покинутый принц, он влюблённый Пьеро! Перед его артистизмом и харизмой невозможно устоять.       И когда на следующий вечер Лариса, хмурая и уставшая после долгого трудового дня, тяжело отворила дверь зала и вошла внутрь, Виктор не растерялся. «Сейчас я распою её грусть! Вместе с роботами растанцую её тоску и печаль!» - пронеслось у него в голове. - Здравствуй, Виктор, - сказала Филатова, пробежав рассеянным взором по сцене. – Неужели… - Вы садитесь-садитесь, товарищ Филатова, а я Вам кое-что покажу! – с нотой нарочитого официоза обратился к ней инженер, однако его губы сами расплылись в блаженной улыбке.       Лариса послушно уселась в кресло и, затаив дыхание, с любопытством поглядела на Петрова. Виктор, облачённый в массивный двубортный пиджак с подкладными плечами, тёмную рубашку, вязаный жилет, полосатый галстук и безупречно элегантные брюки, величавой поступью вышел на сцену, стуча каблуками лаковых туфлей. - Пам-пам-пам-пам, - отчеканил он торжественно и, широко раскинув руки, объявил: - Артист Виктор Васильевич Петров! И не просто артист, а инженер-программист высокого класса! Оригинальная поэзия и хореография на сцене театра Майи Плисецкой с участием роботизированных танцоров!       Улыбнувшись, он щёлкнул пальцами, запуская своё грандиозное выступление. Под нежную мелодию фортепиано, зазвучавшую из динамиков, роботы медленно закружились в парах. Прожектор осветил фигуру Виктора, и тот приступил к стихам: - Я безумно боюсь сине-алого плена Ваших двух удивительных кос. Я люблю Ваше тонкое имя, Лариса, И следы Ваших слёз, Ваших слёз. И крылатые брови…       Но вдруг что-то затарахтело, и один из механических танцоров снёс другого, пока выполнял пируэт. Из-за этого несколько роботов соскочили с рельс и повалились в нелепую груду. Оцепеневший от ужаса Виктор не верил своим глазам: неужели в столь важный для него день он - Виктор Петров, талантливейший робототехник - не справился с простой хореографией и не сумел правильно настроить своих подопечных? - Всё не так…всё должно было быть совсем не так! – исступлённо прокричал Виктор, схватившись за голову.       В буйном порыве инженер принялся мерить сцену громкими шагами, петляя между роботами. И тут его остервенелый взгляд остановился на испуганной Ларисе. – Ха…ты, наверное, думаешь: «О, как он влип! Так громко завлекал, козырем хаживал, а на деле его роботы посыпались на первом же повороте! Ну голова этот Петров!» Но пускай, товарищ Филатова, Вы видите сейчас только оборотную сторону медали, а, между прочим, у Виктора Васильевича есть ещё и лицевая! Конечно-конечно, это печально, когда оборотная смахивает на лицевую, но в моей биографии были не только падения, но и взлёты! И ты не думай, Лариса! У меня тоже есть своя синяя птица и свой журавль в небе! Я их поймаю – всем вам назло!       Сказав это, Петров замахнулся и столкнул одного из роботов со сцены. Тот тяжело рухнул на пол, разрывая тишину пронзительным лязгом железа. Лариса с тревогой наблюдала за тем, как трясутся руки Виктора. Малейшее душевное волнение – он или бледнеет, или начинает странно смеяться, или слёзы наворачиваются у него на глазах, а жалобная дрожь овладевает его пухлыми губами и подбородком, который он так гордо умеет вздымать в часы торжества. Ко всему прочему Петров постоянно изводит себя думами о карьере в Лаборатории робототехники, о театре…Для столь энергичного и старательного учёного подобная неустойчивость заставляет задуматься. Что-то в нём разладилось. Что-то сломалось. Разумеется, Лариса собиралась осмотреть его, как следует, но пока не до конца представляла, как сделать это деликатно.       В то же время, внезапно ощутив лёгкий укол в сердце, Лариса поняла, что уже давно полюбила Виктора. В замешательстве она попыталась хоть что-то ответить, пока Петров обречённо спускался со сцены. - Витя, - кажется, она впервые обратилась к нему так, - я и не думала насмехаться над тобой… - Да я сам уже посмеялся над собой, наговорил лишнего, - сказал программист с безнадёжной тоской. Красноречие его куда-то улетучилось, как только он вышел из образа, и Виктор, запинаясь, произнёс: – Я только подумал…что эта постановка поможет мне лучше выразить мои чувства к тебе. Ты…Ты не представляешь, как действуют на меня наши прогулки на лодочке вдоль набережной, совместные поездки на «Чайке», задушевные разговоры после спектаклей…Я думаю…нельзя ли дать всему этому сыграть какую-то роль? - его голос упал, как только он почувствовал на себе удивлённый взгляд Ларисы. – Имею в виду…Ты, как никто другой, умеешь понять, послушать меня и…посочувствовать. Ты очень дорога мне, Лариса.       Эти слова тронули Филатову до глубины сердца, и она вплотную приблизилась к инженеру. - Ты тоже очень дорог мне, Витя! И я восхищаюсь твоей изобретательностью! Не представляю, сколько времени и сил ты отдал, чтобы подготовить это представление для меня. А помнишь, когда по работе мне потребовалась твоя помощь в программном обеспечении исследований коллективного разума, ты целых два дня занимался исключительно моими делами, не испугавшись получить нагоняй от Сеченова? Никто…никто другой не поступил бы ради меня так самоотверженно, за что я очень благодарна. Ты управляешь роботами, как художник, в трудах у тебя нет ни небрежности, ни лени…И не думай, будто, увидев твою слабость или неудачу, я стану меньше любить тебя!       Виктор вздрогнул и изумлённо посмотрел на Ларису. Филатова только сейчас сообразила, что невольно высказала то, чем давно пылает её душа. Она не продумала, не взвесила, как прежде, слов, которые вот так запросто слетели с её губ. Щёки программиста, на которых показались две маленькие ямочки, зарумянились, а серо-карие глаза засияли. Чувствуя, как от её слов к нему возвращаются силы, Лариса обрадовалась, и сердце девушки переполнилось трогательной нежностью. Да ей и самой становилось легче. Она не могла налюбоваться Виктором: до чего же он, право, красивый, что в этом костюме, что в своём привычном сером комбинезоне, который тут же пришёл ей на ум!       В порыве чувств Лариса прикоснулась ладонями к щекам Виктора и горячо поцеловала его в губы. Ошарашенный программист крепко обнял любимую похолодевшими от волнения руками и тотчас подарил Ларисе ответный поцелуй. Оба были испуганы безрассудством столь неожиданных откровений и оба – безмерно счастливы.       Виктор ласково провёл рукой вдоль амарантовых кос своей возлюбленной и весело спросил: - Ну тогда, товарищ Филатова, разрешите завершить моё выступление? - Конечно, разрешаю, товарищ Петров!       С восторженной улыбкой Виктор подхватил смеющуюся Ларису на руки и вскочил вместе с ней на сцену. Он снова запустил музыку и, пустившись в пляс со своей подругой сердца, продолжил читать стихотворение: - И крылатые брови! И лоб Беатриче! И весну в повороте лица! О, как трудно любить в этом мире приличий, О, как больно любить без конца! И бледнеть, и терпеть, и не сметь увлекаться, И, зажав своё сердце в руке, Осторожно уйти, навсегда отказаться И ещё улыбаться в тоске. Не могу, не хочу, наконец — не желаю! И, приветствуя радостный плен, Я со сцены Вам сердце, как мячик, бросаю. Ну, ловите, Лариса, скорей!

***

      Пока Виктор и Лариса вспоминали свою первую встречу и первый поцелуй, из «Радио Будущего» заиграл очередной хит: - Совсем-совсем не пара вы, со стороны виднее мне. Ты замуж за него не выходи, не выходи. Ты замуж за него не выходи! Ты замуж за него не выходи!       Но не успел артист допеть припев, как Виктор вскочил с дивана и выключил радио. - Дурацкая песня, - заявил Петров таким тон, словно готов был наброситься с кулаками на каждого, кто посмел бы ему возразить. – Жаль, нет баяна, Лариса. Уж я бы тебе сыграл настоящую музыку!       Лариса хитро улыбнулась и, подойдя к Виктору, потрепала его волосы. - Такую, как на прошлогоднем капустнике, когда Михаэль подлил тебе в стакан дорогущего заграничного виски? Стоило тебе баян растянуть, так все девицы из кордебалета принялись ходить вокруг тебя павами и вздыхать, а ты шатался между ними, приплясывал, горланил что-то там про «ты постой-постой, красавица моя» да лихо плечами пожимал. - А ты после этого со мной три дня не разговаривала, - протянул Виктор, виновато улыбаясь. – Но, когда я пришёл к тебе с тюльпанами, двумя авоськами персиков и шоколадками, ты сменила гнев на милость.       Лариса рассмеялась, припомнив, как в тот день увидела в дверном глазке нарядного Витю: с бережно зачёсанной направо чёлкой, в новой рубашке в тонкую полоску и рукавами по локоть, с толстенными авоськами разных вкусностей и цветами. - Ну ещё бы! Мы потом вдвоём за один вечер все эти персики и умяли. А так может я бы и послушала, как ты играешь, да не до музыки сейчас, - Филатова тяжело выдохнула. - Если бы всё сложилось иначе, возможно день запуска Коллектива 2.0 не был бы такой страшной датой… - Для нас двоих, милая, день запуска Коллектива 2.0 может стать самой счастливой датой, - с нежностью сказал инженер и вдруг, словно вспомнив о чём-то, встрепенулся, а глаза его засверкали. – Совсем забыл рассказать тебе, что я обнаружил, настраивая «Радио Будущего». Я привычным образом проворачивал регуляторы, но в какой-то момент помехи сменились странным потоком бессвязных слов, пока наконец отчётливо не прозвучали имена «Фрэнк» и «Лаура», а затем и фамилии - «Джонсон» и «Веласкес». Но я ведь талантливый программист, ты же знаешь, так что немедленно взялся сопоставлять волны и строить из пойманных сигналов фразы.       Лариса, не моргая, уставилась на Виктора: её лазоревые очи светились безудержным любопытством и одновременно какой-то тревогой. - И..? Что же ты узнал?.. - Что Фрэнк и Лаура поразительно похожи на нас с тобой! - продолжил Петров с необычайным воодушевлением. – Какая разница, что Фрэнк – американец, а Лаура – кубинка? Фрэнк работает на Предприятии 3826, которое возглавляет Сеченов, и занимается исследованием коллективного разума. Лучшего друга Джонсона зовут Микаэль Штокхаузен, то есть почти один в один, как нашего Штока. Сеченов доверил Джонсону разрабатывать программное обеспечение сети «Коллектив», а позднее у Фрэнка зарождаются взаимные чувства к заместительнице Штокхаузена, Лауре, к которой Микаэль тоже неровно дышит. Я даже «подслушал» какой-то любовный разговор Джонсона и Веласкес. Лаура рассказывала, как ей снился их будущий ребёнок, а в конце она назвала Фрэнка «Шмельком», а себя – «Сипушкой». - Не верю своим ушам! Витя, да ведь мы точно так же обращались друг к другу в письмах, когда только начали встречаться! – радостно воскликнула Лариса. - Слушай-слушай, дальше самое потрясающее! Изначально я, конечно же, думал, что сигнал поступает из будущего, из 70-х годов, однако чётко расслышал, будто бы полимер был изобретён лишь в 60-х годах. Опустим пока несостыковку с нашим временем, сосредоточимся на сути. Партия наложила запрет на эти исследования, и Сеченов работал тайно, в результате чего возник полимерный человек, осознающий себя, как личность. Он начал внушать людям негативные эмоции, затем сбежал…В общем, Сеченов всё равно загорелся идеей создания коллективного разума. Лаура рассказала Фрэнку, что Сеченов планирует использовать его «Коллектив» в военных целях, чтобы в любую минуту превращать роботов в мощную армию, а также Веласкес поведала про способности полимерного человека. Фрэнк выступил против Сеченова, с подачи Штока инженера обвинили в шпионаже, заточили в тюрьму, – да! Да, Лариса, я сам не могу поверить в такое совпадение! – Джонсон решил сбежать и уничтожить полимерного человека. Он перевёл сначала всех роботов в боевой режим, указав агрессором человека, сбежал, а Лаура стала ему во всём помогать… - Погоди-погоди, - перебила Лариса, - то есть Фрэнк намеренно решил пожертвовать жизнями стольких людей и устроить колоссальный сбой в «Коллективе»? - Получается, что так. Я думаю, - Виктор запнулся. Во рту у него всё пересохло, а губы задрожали, - я думаю… что ему непросто далось это решение, и он искал любую возможность, чтобы обойтись без всех этих жертв. Однако на кону стояла судьба целого мира…Можешь не сомневаться, что я…что он сожалеет обо всех невинно погибших.       Лариса молчала, напряжённо сдвинув брови и поджав губы. По её ледяному и острому взору было видно, что такое оправдание она не принимает. Виктор откинул чёлку с мокрого лба и продолжил рассказывать: - Итак, за Лаурой и Фрэнком Сеченов отправил некоего майора Нечаева. И вот сейчас, оглядываясь назад, я задумался: а может это не будущее вовсе было? Может это другие миры, существующие здесь и сейчас, но с иным летоисчислением? Допустим, какой-то пробой в ноосфере соединил мысли и информацию разных версий планеты Земля, а связующим звеном стал полимер. Услышал ли я эхо слов, сказанных моей версией из другой реальности? Или даже двумя разными версиями, поскольку в другом сообщении Фрэнк вместо саботажа заставил роботов мирно обниматься во время показательного боя? Словом, неужели то, что в текущий момент происходит со мной, так или иначе происходит или происходило с Фрэнком? - Может быть и так, - Лариса грозно поглядела на Виктора. – Но к счастью, ты, в отличие от Фрэнка, не ответственен за гибель всех сотрудников Предприятия. А я не поступила бы, как Лаура, и не смогла бы вот так запросто согласиться на этот кошмар, затеянный её возлюбленным!       Петров проглотил комок, вставший у него в горле. Убедив Ларису в том, что он устроил всего лишь мелкие программные неполадки, Виктор воспользовался обычной уловкой. Зная про чуткое сердце Филатовой, Петров постарался выиграть время и оградить любимую от всего ужаса, что натворил, лишь бы она не задумалась над тем, почему роботы не атакуют только их двоих. Лишь бы не сообразила, какова его истинная роль в этой страшной трагедии, охватившей всё Предприятие 3826. А потом, в США, в более спокойной обстановке, он бы непременно рассказал Филатовой всё, как есть, и объяснил бы, что не до конца повинен в произошедшем, ибо, запустив боевой режим роботов и пожертвовав жизнями тысячей, он спас судьбы миллионов.       Однако Лариса, среагировав полнейшим негодованием на поступок Фрэнка, резецировала иллюзорную надежду инженера. И Виктор понял, что если Лариса припрёт его к стенке, то самое простое – это сказать ей правду. Нужно будет обдумать каждое слово…но на это уже нет времени. Петрову оставалось надеяться, что в её реакции на его признание не будет ничего радикального. Пускай закричит, пускай метнёт в него злые и обидные фразы, пускай даже попытается убежать, но…Но обязательно его выслушает, как всегда выслушивала прежде.       Он любит её: исступлённо, безумно и больно. Без Ларисы бессмыслен весь его труд. Все роботы и все стихи. И он жаждал как можно скорее распрощаться с опостылевшем ему Предприятием: ему не терпелось вернуть хоть толику покоя в их с Ларисой жизнь и покончить со всем прочим.       И Виктор решил воспользоваться последним оставшимся средством спасения. - Ну ладно, сейчас не до иных миров - нам надо выбираться. Мы можем попробовать пробиться в эфир через центральный узел и передать на Запад всё, что узнали. Даже экстренный протокол не будет нам помехой, если выдать себя за Сеченова и воспользоваться засекреченной линией правительственной связи. Я запутаю потоки, и отследить нас будет непросто. Однако я не уверен, что нам хватит времени… В любом случае, нужно скорее отыскать специальное оборудование. - Витя! – воскликнула Лариса с надеждой. В её голосе как не бывало прежней суровости. – У тебя всё получится, ведь ты лучше всех знаешь, как именно центральный узел обменивается данными! Давай скорее попробуем!       С воодушевлением Виктор и Лариса бросились на поиски нужной техники. И вот, подготовив всё необходимое, Петров приступил ко взлому, но очень скоро «Ромашки» пронзительно заверещали – они засекли приближение майора Нечаева.