Платье

      Блэйд никогда не интересовался красивой одеждой. Зачем, если мужчина постоянно в бегах, и она легко может порваться? Ему хватало своих приевшихся рубашки и джинсов.       А ещё Блэйд никогда не рассматривал Кафку, как нечто большее, чем соратница или подруга. Какие у них двоих могут быть отношения, когда у Охотников нет времени даже для себя? В голове только приказы Элио и будущее, которое он предсказал. И в этом будущем не было ни слова про совместную судьбу мечника и странной коллекционерки плащей.       Тогда почему сейчас мужчина интересуется Кафкой и в чём она одета?       Женщина красовалась своим отражением в луже, совершенно не обращая внимания на Блэйда. Он стоял, прислонившись к стене, скрестив руки на груди, и наблюдал за ней хмурым взглядом.       Это винно-красное платье на ней отвратительно безвкусное, облегающее, слишком тривиальное. Мечник не мог знать наверняка, но будь он женщиной, ему точно было бы некомфортно с таким глубоким вырезом.       И будто Кафке этого мало. Охотница даже специально сняла плащ, чтобы полюбоваться открытыми боками и спиной. И ладно вырез, но разрез на ногах — ты чёртова Охотница, беглянка, преступница; представляешь, что случится, если запутаешься в складках и споткнёшься? Или думаешь, что Шёпот духа вызволит тебя из любых передряг?       Женщина наконец оторвалась от своего отражения и уставилась на Блэйда с хитрой улыбочкой. Словно прочитав мысли напарника, она с издёвкой спросила:       — Нравится, Блэйдик?       Мечник промолчал. Он бегло осмотрел её с головы до ног ещё раз, сильнее убеждаясь в своей правоте.       Благодаря лёгким бретелькам мужчина видел хрупкие плечи опасной преступницы, за чью голову обещали почти одиннадцать миллионов кредитов. Лиф платья словно создан для её груди. Подчёркивал форму, приковывал внимание, пробуждал желание толкнуть худую фигуру к стене и сжать в тисках все открытые, притягивающие места.       Разрез на ногах открывал взору длинные голые ноги, обычно всегда защищённые от грязи колготками. Руки чесались провести по бедру, шлёпнуть так смачно, чтоб остался след. Понять, насколько у Кафки чувствительная кожа, сорвать с губ Охотницы приглушённый стон.       Блять, какая же она охуенная в этом платье…       — Для чего это ты так вырядилась.       — А что?       Охотник отвернул голову. Блэйд ещё мог понять её манию воровать плащи, но платье? Это явно не просто так. Ну зачем оно ей в повседневной жизни?       Кафка приблизилась вплотную, почти касаясь грудью его, но даже сейчас мужчина не взглянул соратнице в глаза. Только дрогнул, когда она провела пальцами по щеке Блэйда, покрытой румянцем.       — Боишься, что у меня свидание? — женщина фыркнула.       — Я так не думаю. Не с нашей работой.       — А что, если это правда?       Охотник схватил напарницу за руку и посмотрел на женщину с прищуром:       — И кого ты здесь нашла?       — А это, Блэйдик, — Кафка вырвалась, впрочем, её и не сильно-то держали, — не твоё дело. Ты же так мне отвечал, когда я интересовалась тобой?       Женщина натянула на себя плащ, послала Блэйду воздушный поцелуй и плавно зашагала прочь. Даже когда она ушла, в ушах мужчины всё ещё стояло цоканье её каблуков.