Удачный образец

Все здесь было стерильно белым и сверкающим. Раньше доктор Эмма Клисен любила работать здесь, да и вообще, будь ее воля, проводила бы в этих стенах большую часть времени. В этой лаборатории была ее жизнь, вернее, дело ее жизни. Именно здесь рождались идеи, приходили разочарования, ставились эксперименты. Она столько лет отдала служению своей науке, что не мыслила себя вне лаборатории. Но сегодня доктор Клисен остановилась перед одной из знакомых дверей. Впервые ей потребовалось время, чтобы собраться с духом и войти внутрь. Прошлой ночью она приняла решение. Она сделает это. Сделает, и остальное не будет иметь значения. Сделает, потому что не может поступить иначе. Размышляя об этом, доктор Клисен немного успокоилась. Было очень рано. В экспериментальном отсеке она была одна, поэтому никто не мог видеть ее замешательства. Это ценно. Для осуществления задуманного необходимо как можно меньше поводов для подозрений. Во всяком случае, на первых порах. Доктор Клисен отнюдь не была женщиной малодушной или впечатлительной. На самом деле, жизнь ее была достаточно упорядочена и к сантиментам не располагала. По ходу этой жизни ей чаще приходилось творить зло, нежели добро, хотя зло это в конечном итоге должно было послужить на благо, но все-таки по сути своей оставалось злом. Она говорила себе, что у нее есть Дело, ради которого стоит рискнуть всем, и это было чистой правдой. Этому делу она отдавалась самозабвенно и всей душой, ибо влюбилась в него с той самой минуты, как в первый раз переступила порог университетской лаборатории. Она жила им и не хотела ничего другого. В этом состоянии Эмма Клисен провела большую часть сознательной жизни. Но этот ребенок… Она не могла называть его иначе, несмотря на все обстоятельства его происхождения. У доктора Клисен был трезвый ум ученого, она полностью отдавала себе отчет в происходящем, но ничего не могла с собой поделать. Он был ребенком, просто ребенком. И ее удачным образцом. После череды фиаско судьба наконец-то благосклонно улыбнулась, вознаградив ее за все труды. Доктор Клисен и представить не могла, что когда-нибудь будет жалеть о том, что ее эксперимент завершился успешно. Когда она получила предложение поучаствовать в проекте по созданию идеальных убийц для «Мишима Дзайбацу», то приняла его с большим воодушевлением. К тому времени она уже успела обзавестись именем в генетике и жаждала новых научных свершений. Возможности Казуи Мишимы поражали воображение: для него словно не было ничего невозможного, в том числе в вопросах научной этики. На их первой встрече он сказал, что этот проект является для него приоритетным, поэтому ей предоставляется полная свобода действий. Доктор Клисен все поняла и энергично взялась за дело. Поначалу возникли трудности. Первые образцы получились слабыми, с больным сердцем, много болели и быстро умирали. Однако это лишь подстегивало энтузиазм доктора Клисен. Она без устали экспериментировала над подопытными, стараясь сделать их более крепкими. Методы ее были далеки от эталонов гуманности, но наука не терпит сентиментальности — она усвоила это еще на студенческой скамье. Только через жертвы можно прийти к чему-то по-настоящему грандиозному. Это была единственная догма, в которую доктор Клисен верила свято и ни на минуту не подвергала сомнению. Несколько лет усилий наконец увенчались успехом. Образец, получивший наименование НТ-01, превзошел все ее ожидания. Физически здоровый, он оказался полностью сохранен умственно и психически. Доктор Клисен могла праздновать победу. НТ-01 должен был стать отправной точкой в создании десятков и сотен подобных ему неуязвимых машин для убийств, которым предстояло изменить мир. Следующие годы она внимательно следила за его развитием, с удвоенным рвением продолжая исследования. НТ-01 рос, быстро развивался и выдавал прекрасные показатели. Доктор Клисен разработала специальную систему тестов, с помощью которой ей удалось установить, что он обладает сверхчеловеческим разрушительным потенциалом: его реакции, скорость, сила и выносливость оказались феноменальными. При должной подготовке из него могло получиться смертельно опасное оружие, не знающее преград ни перед чем. Его умственное развитие было нормальным, но не выдающимся. Пожалуй, было бы лучше, если бы он немного отставал, потому что ему приходилось очень несладко. Возможно, если бы он не понимал происходящего, ему было бы легче. Но НТ-01 понимал все. Каждый день он переносил до десятка болезненных медицинских манипуляций, которые проводились в полном молчании. Однажды доктор Клисен зашла в отсек несколько позже обычного и увидела, как НТ-01 отчаянно вырывается из рук двух дюжих ассистентов, а один из ее коллег что-то делал с его лицом. В какой-то момент НТ-01 рванулся, раздался страшный крик — и люди в белых халатах быстро отпрянули от него. Доктор Клисен окостенела: на руке подопытного алела жуткого вида кровоточащая рана. НТ-01 заходился в рыданиях. Его тело сотрясалось, он задыхался от слез и дрожал от боли. Эту сцену она не могла выбросить из головы. Перед ней был обычный ребенок — разумеется, только для глаз непосвященных, но все-таки на вид это был маленький мальчик, один из тех, кого она видела на улице рядом со своим домом. Ему было так больно и страшно, и не было рядом никого, кто мог бы его успокоить. Доктор Клисен впервые задумалась о том, что в ее постулатах могут быть исключения. Она сама взялась проводить нужные пробы и тесты. Он был слишком ценен для проекта, слишком много было вложено в него сил и времени, чтобы позволить такое небрежное обращение. Доктор Клисен старалась быть мягкой с НТ-01, но все равно он долгое время смотрел враждебно, кричал, швырял в нее вещи — как и во всех, кто носил белый халат. Его тяга к насилию была для нее понятной и естественной: в конце концов, он был произведен на свет закоренелой убийцей, играючи лишившей жизни множество людей. Ему и самому предстояло стать таким. Доктор Клисен решила не менять тактику. Она не только говорила с ним, но и старалась подбадривать, успокаивать. Вскоре это принесло свои плоды: он привык к ней и безропотно позволял проделывать все положенные процедуры. Доктор Клисен по-прежнему оставалась заботливой, насколько могла себе позволить в таких обстоятельствах. Наконец он принял ее окончательно. Она не заметила, как ее сугубо научный интерес к нему сменился привязанностью. С ней он становился спокойным и расслабленным, интересовался всем, что было доступно его пониманию, делился своими детскими размышлениями, иногда улыбался и даже хихикал, шалил. Доктор Клисен удивлялась той щемящей жалости, которая возникала в ней рядом с ним. Она пыталась понять, что за этим стоит — остатки материнского инстинкта, не растраченного на собственную дочь, чувство вины, стыд? Ответа она не находила и осознала, что очутилась в тупике. Однажды доктор Клисен поняла, что не может называть его НТ-01. У него — полностью сохранное сознание, он — ребенок, ее детище, и у него должно быть имя. Простое и короткое, мальчишеское имя. — Послушай, — сказала она ему как-то после очередной пробы. Он поднял на нее слезящиеся глаза. Это была одна из самых болезненных процедур, которую только с ней он переносил терпеливо. Доктор Клисен посмотрела в его красные несчастные глаза и вдруг почувствовала, как у нее сдавило горло. — Послушай, — продолжила она, взяв себя в руки. — Ты знаешь, как тебя зовут? Часто моргая, он помотал головой. — Тебя зовут Стив. Стив Фокс. Это твое имя. Понимаешь? — Стив, — медленно повторил он. — Стив. Я — Стив. — Да. Ты — Стив. Это стало их тайной, о которой никто не должен был узнать. Для остальных он продолжал носить свое привычное обозначение, ничем не выдавая, что все изменилось. Все действительно изменилось. С того дня, как доктор Клисен дала ему имя, в ее голове засела мысль, которая не давала ей покоя ни днем, ни ночью. Она вертела ее и так, и эдак, обдумывала со всех сторон, взвешивала вероятность возможного исхода, просчитывала последствия. Прошло немало времени, прежде чем она решилась. Так должно быть. Так будет правильно. Доктор Клисен собралась с силами и бесшумно повернула дверную ручку. Стив лежал на кушетке, неотрывно глядя в потолок. Лицо его выражало страдание. — Доброе утро, — сказала она. Он повернул голову. — Здравствуйте, — бесцветным голосом ответил мальчик. — Что у нас сегодня? Вопрос был задан с такой обреченностью, что у доктора Клисен до боли сжалось сердце. — Сегодня у нас кое-что необычное. Стив глубоко вздохнул. — Я готов. Это очень больно? Она присела на кушетку рядом с ним. Почти не сознавая, что делает, протянула руку и погладила его по растрепанным светлым волосам. — Нет, совсем нет. Мы уходим отсюда. Его лицо изумленно вытянулось. — Уходим? — Да. Только побыстрее, нас не должны увидеть. *** Дорога выдалась долгой. Доктор Клисен старалась держать во внимании все, чувствуя, как от напряжения начинает болеть голова. Если она допустит прокол, все усилия будут насмарку. Этого нельзя допустить. В случае раскрытия ей придется туго, однако это можно пережить. Но что будет с мальчиком? Что они сделают с ним, вернув в лабораторию? Станут держать в клетке за семью замками? Посадят на цепь? Нет, нет и нет, она не должна совершить осечку. Предельная осторожность. — Что это? Что это? — то и дело спрашивал Стив, во все глаза глядя на улицу из окна машины. Впервые в жизни он оказался вне стен лаборатории, и окружающий мир поражал его до глубины души. Доктор Клисен терпеливо отвечала, стараясь ничем не выдать своего страха. Наконец они остановились у конечного пункта поездки. «Муниципальный детский дом» — так гласила медная табличка на старомодных железных воротах. Она повернулась к Стиву. — Выслушай меня, Стив. Теперь ты будешь жить здесь. О тебе позаботятся, все будет хорошо. А еще там много детей, тебе будет с кем играть. Его голубые глаза широко распахнулись. — Остаться здесь? Без вас? — Так нужно. Ты же не хочешь вернуться назад, где с тобой проделывали все эти вещи? — Я хочу остаться с вами. Почему нельзя так? Доктор Клисен вздохнула. Что она могла ему ответить? Что пошла на все мыслимые и немыслимые нарушения, чтобы доставить его сюда? Что ей грозит в лучшем случае тюрьма, если все выплывет наружу? — Потому что у тебя должна быть нормальная жизнь. Здесь ты будешь расти, как все другие дети. Станешь учиться, заведешь друзей. Там у тебя этого не будет. Поверь мне. — А вы? Я больше вас не увижу? — допытывался Стив. У нее екнуло сердце. Она предполагала, что все будет непросто, но не ожидала такой душевной муки при расставании с ним. — Мы еще встретимся, Стив. Обещаю. Но сейчас тебе нужно остаться здесь. Он потянулся к ней, и доктор Клисен, недолго думая, заключила его в объятия. От кожи мальчика нежно пахло детством, он был таким же хрупким и маленьким, как и ее дочь, Элеонора. Где-то в другом мире они со Стивом могли бы подружиться, ходить вместе в школу, кататься на велосипедах, есть мороженое и смеяться. Где-то в другом мире, где не было бы «Мишима Дзайбацу» и доктора Эммы Клисен, ослепшей от мечтаний о великих научных свершениях. Она снова вздохнула, на этот раз не сдержав слез. — Я люблю вас, — прошептал Стив. — Я тоже люблю тебя, мой мальчик. Когда-то она совершила страшную вещь, произведя на свет этого ребенка. Она обрекла его на немыслимые муки, гонясь за собственными амбициями. Но, может быть, сегодня она исправит эту ошибку? Она убедит всех, что подопытный образец НТ-01 не выдержал исследований и скончался, похоронив планы корпорации на армию живых роботов-убийц. А Стив тем временем будет жить, и даже, она надеялась на это всей душой, станет счастливым. Доктор Эмма Клисен поцеловала мальчика в лоб и подумала, что впервые в жизни поступила правильно.