***
Он позвонил вечером, пьяный и раздраженный. – Это всё твоё сливовое вино! Спасибо, что не сакэ. Рисовая водка оказалась… специфичной, но в голову била не хуже кувалды. А утром после неё – вылитый японец: глазки узкие, щёчки круглые. – Аль, когда это всё началось? – устало спросил муж. – Что, Дим? – Наше расставание. – Наверно, с первой не поддержанной тобой шутки. – Жизнь чертовски сложная штука, нельзя всё время шутить. – Можно. Но это моё мнение, твоё я не оспариваю. – А я оспариваю! – Своё собственное мнение? – Да нет… Твоё. Я... – муж завис на некоторое время, потом в трубке забулькало. – Ты меня запутала, – признался он после паузы. – И знаешь, меня бесит, что ты слишком умная и за словом в карман не лезешь. – В кармане у меня бумажные салфетки. Со словами они плохо сочетаются. Всё время мокнут. – Аля! – М? – Хватит играть словами! – А чем мне играть, Дим? На нервах? – О, это ты проделываешь регулярно и прекрасно умеешь! – Безусловно. Тренировки сказываются. Самые регулярные вещи в нашем доме: это игра словами, мои месячные и твоё желание меня изменить. – Что в последнем плохого? – Ты полюбил меня такой, какая я есть. Зачем тебе меня менять? – Чтоб ты стала лучше. – Для себя или для тебя? – Для меня. – Тогда вопрос: при чём здесь я? Если я тебя не устраиваю, не надо меня менять. Или найди другую, или прими ту, что есть. Научись уважать собственный выбор, в конце концов! – Ты не права! – Ок. И кстати, Дим, если ты ошибся, это не страшно. – В чём ошибся? – В выборе. Это бывает. – С тобой невозможно разговаривать! – психанул муж и сбросил звонок. – Суть непонимания есть анфилада словесных тупиков, – сказала я в тишину трубки.***
С дачи муж вернулся с радикулитом, расцарапанными руками и двумя вёдрами: одно - с яблоками, другое - с алычой. Я как раз вышла из ванной в халатике и накрученном на волосы полотенце, размягчённая и разнеженная. – Дим, вот почему у всех спина расцарапана, а у тебя руки? Она отбивалась? Ты был груб? – Теперь я понимаю, почему ты не любишь собирать алычу. – Сруби её нахрен! – Я на неё десять лет угробил! – И что теперь? Лелеять эту колючую сучку за потраченное на неё время? Считай, что заплатил временем и местом в саду за опыт. Муж странно посмотрел на меня, а потом протиснулся в санузел, беспрестанно почесывая царапины. Я вздохнула, подхватила оба ведра и понесла их соседке. Та, бездачная, будет рада дарам природы и придаст им удобоваримую форму в виде компота или джема. Тем более для неё эти плоды не ассоциируются с тяжёлым трудом и принесут лишь радость.***
Пока я мазала кремом и разминала мужу поясницу, он бубнил, что надрывался на даче, а я взяла и отдала всё добытое соседке. Положив руку на полупопие, когда он наконец расслабился и замолчал, я чуть сжала пальцы. – Нет! Да, теперь уж точно нет. Прикрыв сонного мужа пледом, я переоделась в соседней комнате, собралась, вызвала такси, выкатила чемодан в коридор и закинула на плечо рюкзак. Полгода назад я поняла, что заросла вещами. А это признак того, что в твоей жизни всё идёт неправильно. Вариантов было два, оба радикальных: генеральный разбор всего или переезд. В итоге я пришла к тому, что мне проще оставить всё как есть и уехать, чем рыться в этих завалах. Нужных вещей у меня оказалось не так много. С отношениями та же ситуация: или мы идём к психотерапевту, или расходимся. Но к психотерапевту идут вдвоём, а уехать я могу одна. В данный момент мой выбор был очевидным. Однушку, что я сдавала, после съезда жильцов давно отгенералила на всякий случай. И вот этот случай настал. Оставив ключи от квартиры на столике в прихожей, я закрыла дверь до щелчка собачки и уехала в новую жизнь, даже не обернувшись. Как герой крутого боевика не оглядывается на мощный взрыв за спиной.***
Я шла вдоль фруктовых рядов, выбирая яблоки. Теперь они меня не раздражали. Тем более я больше не была ограничена урожайностью этого года и сортом, что рос именно у меня. Набрав разных сортов яблок, я развернулась и столкнулась с мужчиной. Пакет лопнул, и яблоки с грохотом посыпались вниз. – Простите! – Это вы простите. Я сейчас помогу! Мы собирали яблоки, сталкиваясь в процессе руками. Я чувствовала скользящие по рукам, коленям, лицу взгляды. Как мягкие касания. В ответ не смотрела. Человеку для оценки другого человека хватает одного мига, остальное – просто адаптация мозга к возникшим чувствам. – Жаль, многие помялись, – виновато сказал мужчина. – Давайте я вам новых куплю! – Не надо, они на шарлотку, – улыбнулась я, поднимая взгляд и смело глядя в глаза. Мне не шестнадцать. Я точно знаю, чего хочу. – О, шарлотка… – милая попытка. Засчитано. – Хотите, я вас угощу? – С удовольствием! Мы встали. Мужчина прижимал к себе пакет с мятыми яблоками и смотрел внимательно, словно впитывал в себя детали. – Дмитрий! – протянул он руку. – Алина! Рука была липкой от яблочного сока, и я засмеялась. – Яблочный сок не ядовит, Обволакивает так незаметно, Что не замечаешь ты, как прилип. – О, хокку! – И как вам японская культура стихосложения? – Заставляет задуматься. Немного тревожит. Оставляет послевкусие. – И как? – Нравится. Я улыбнулась. Редко встретишь поклонника нерифмованных стихотворений.***
– У вас тут уютно, – заметил Дмитрий, сидя на моей кухне. – Да, я сама спроектировала. – Удивительно, не замечал у вас раньше таких талантов. – Ты много чего не замечал, Дим. – Прости. Можно я останусь? Я посмотрела на бывшего мужа. Он неплохо смотрелся на моей кухне. И кивнула. Всё же есть что-то в том, что у самурая нет цели, есть только путь.