Цирк с конями

      Жизнь с перевертышами оказалась… забавной. Отойдя от первого шока, Юнхо стал присматриваться к ним, подмечая общее с людьми и лошадьми. У всех это проявлялось в разной степени. У них существовала иерархия, но не такая жесткая, как у лошадей.       Уён и в человеческом виде прищелкивал зубами, как жеребенок, когда старшие сердились за его выходки. На перевертышей действовало, на Хонджуна нет. Вообще Хонджуна слушались, всегда отчитывались или предупреждали об изменениях в делах, советовались по разным вопросам, признав его старшим. Это не мешало постоянно шуметь, препираться и вообще вести себя совершенно свободно.       Место после Хонджуна в иерархии занимал Сонхва, как старший в табуне. Он, когда сердился, притопывал ногой, как копытом бил. Забавное зрелище, если подумать.       Перевертыши любили делать что-то вместе, и вечерами часто играли в разные игры с заданиями для проигравшего. Нередко в качестве заданий задавали смотаться в соседнюю деревню за вкусностями, поэтому Юнхо с ними не играл. Дорога была плохая и лишний раз бить машину не хотелось, а для верховой езды высокий и плечистый Юнхо был тяжеловат. Так что играл он разве что с Минги в карты на щелбаны. Бил тот не сильно, а выигрывал редко .       Кроме вечеров был день, и днем все работали. Юнхо поразил спектр деятельности маленькой компании. Не желая особенно светиться, они брались за множество дел, не брезгуя даже мелкими. Их часто приглашали на свадьбы и детские праздники. Цирк в соседнем городе вставлял их отдельным номером в программу. Иногда подворачивались фотосессии или съемки в клипах. Им удалось посниматься в нескольких любительских фильмах и побыть моделями для мультика и компьютерной анимации. Но больше всего денег приносила школа верховой езды и реабилитация для детей с особенностями развития. Сонхва, Уён и Сан возились с самыми маленькими. Минги и Чонхо работали с детьми постарше. Этой же реабилитационной школой, а точнее, специальной выучкой, необходимой для работы с такими детьми, оправдывался поразительный ум коней. Дескать, и выбирали специально, и обучали потом, поэтому ничему не удивляйтесь.       Что больше всего забавляло Юнхо, перевертыши постоянно менялись местами. У одной группы лошади одни, тренера — другие, потом наоборот. Хонджун же работал администратором и в учебный процесс не лез.       На Юнхо повесили обучение терминам и теории седловки, потому что реально дети не могли этого сделать, слишком уж большая разница в размерах. Седлать коней тоже досталось ему, а освободившиеся руки превратили в лишние копыта, чтобы больше детей могло заниматься одновременно. Все равно максимально получалось не больше пяти лошадей и Юнхо успевал следить за всеми, напоминая об осанке и чередуя рысь и галоп.       Четыре раза в неделю конюшня наполнялась детскими голосами. Четыре раза в неделю у Снежка был шок. Первый месяц так точно. Его наглухо закрывали в стойле и просили детей не сильно шуметь, иначе он начинал бить копытом в стену от волнения. Все бы так и продолжалось, если бы не Патрик. Патрику было одиннадцать, у него были серьезные проблемы с общением, он не говорил и вообще слабо взаимодействовал с внешним миром, находясь в каком-то своем. Специалисты работали с ним уже несколько лет, но результаты оставляли желать лучшего. За ним требовался круглосуточный присмотр и контроль. Однако, Патрику повезло с родителями, которые продолжали искать возможность наладить с ним связь. Кто-то посоветовал лошадей, и мама привезла мальчика в «Джанго».       Тогда парни даже устраивали совет, что с ним делать, но кроме как давать посидеть верхом без седла, чтобы мама могла руками мальчика гладить гриву и обнимать коня за шею, ничего не придумали.

* * *

      Пятница выдалась суетной. Хонджуна доставали с какими-то документами, и он бесконечно ругался по телефону в доме. Произошла какая-то путаница и детей пришло на одного больше необходимого. Юнхо пришлось уговаривать одну родительницу подождать, она не соглашалась, и тут вмешалась мама Патрика, уступив свою очередь. — Патрик играет с водой, он точно не захочет отвлечься на другое. Нам некуда спешить, так что вы можете занять наше время, а мы позанимаемся позже, — предложила она и другая мамочка согласилась.       Чтобы как-то скрасить ее ожидание, Юнхо принес ей напитки и печенье в беседку, из которой можно было наблюдать за Патриком, стоящим у родника, поблагодарил множество раз и побежал вести урок. Когда занятие подошло к концу, выяснилось, что Патрика у воды нет. — Я смотрела на него минуту назад, он сидел у желоба и бил пальцем по воде, наблюдая за расходящимися кругами. Он любит наблюдать за водой, часто с ней играет. Он не мог далеко уйти! — оглядываясь по сторонам, растерянно лепетала его мама, бледнея.       Дети и взрослые бросились осматривать двор и окрестности. Заглянули во все углы, даже под машину и ступеньки дома. Юнхо уже хотел бежать к Хонджуну, чтобы тот вызывал полицию, но тут к нему подошел Уголек и подергал зубами за волосы. — Нашел? — тут же обернулся Юнхо.       Конь кивнул и пошел на конюшню. — Мы там всё обыскали, его там нет, — крикнул Юнхо ему вслед, но Уголек только нервно дернул хвостом.       Стойло Снежка было первым от входа. Уголек остановился возле него и толкнул мордой верхнюю часть двери. Патрик стоял перед Снежком и кормил того морковкой, которую выдавали всем детям для лошадей. Он доставал из кармана один кусочек, раскрывал ладонь, клал его точно посередине и медленно поднимал ладонь вверх, старательно сохраняя горизонтальное положение, чтобы морковка не скатилась. Несколько кусочков уже валялось на полу, поэтому он был особенно осторожен. Когда рука оказывалась максимально высоко, он издавал губами какой-то звук, и Снежок осторожно забирал лакомство. Патрик опускал руку и все повторялось заново.       Мама Патрика хотела позвать его, но Юнхо успел прижать палец к губам. — Особенными бывают не только дети, но и лошади. У Снежка такая же проблема в общении с чужими, как и у вашего сына. То, что они смогли договориться, хорошо для обоих. — Это тот конь, который боится шума? — Да. Но, вам не о чем волноваться. Снежок никогда не обидит ребенка, — последнюю фразу Юнхо сказал чуть громче. Внимательный взгляд и повернутые вперед уши подтвердили, что его услышали. — И что же мне делать? — Подождем, пока они сами разойдутся. Принесите еще морковки, а я провожу гостей.       Патрик простоял в стойле еще с полчаса, кормя Снежка, а потом лег на пол. — Он устал, — сказала мама. — Попробуете забрать его? — Не уверена, что получится тихо.       Пока они думали, что делать, Снежок тоже лег. Мальчик прислонился лицом к его морде, а потом перелег на спину и обнял за шею, как его учила мама. В этот момент дернулся Юнхо. Он ожидал, что Снежок может вскочить и напугать или травмировать ребенка, но тот только понюхал его и положил голову на пол, закрывая глаза. — Я скоро с вами окончательно поседею, — выдохнул Хонджун за спиной Юнхо. — За все последствия отвечаешь ты. — Да, господин, — обернулся Юнхо, натыкаясь на множество внимательных глаз.       Сонхва и Чонхо остались конями, остальные обернулись и толпились неподалеку, обсуждая, что бы заказать на ужин. Юнхо понимал, что все они волнуются и готовы к решительным действиям, если понадобится, ведь отвечать за последствия придется всем, что бы ни говорил Хонджун. Через некоторое время мальчик уснул, и Юнхо отнес его в машину. Так Снежок впервые поработал с особыми детьми.       Когда Юнхо вернулся, Снежок уже был на ногах, а остальные разбежались из конюшни. — Ты моя умничка! Так хорошо все сделал. Самый лучший, — приговаривал Юнхо, обнимая его и почесывая тут и там. Конь постепенно расслабился под его руками, опустил голову на плечо. — Ты побудешь с Патриком в следующий раз? Ты первый, на кого он обратил свое внимание. Для вас обоих сегодня важный день. Жаль, что ты не можешь сказать, чего сейчас хочешь.       Снежок поскреб копытом пол и двинулся к дверям. — Идем на улицу? А можно я поеду на тебе верхом?       Ответ был предсказуем. Лошадиные зубы сомкнулись в сантиметре от его плеча. — Вредина. Тогда будешь гулять один. Как раз выгул свободен. Идем.       Остальные перевертыши затевали что-то за амбаром, таская туда пледы и свежепривезенные дрова. Сонхва что-то быстро шинковал, стук ножа был слышен через открытое окно. Кто-то бренчал на гитаре на втором этаже, настраивая инструмент. На мгновение Юнхо почувствовал себя одиноким среди всей этой суеты, но долго погружаться в себя ему не дали. Подбежал Уён, сунул ему в руку ключи от легковой машины и кредитную карту. — Поехали заберем заказ. К нам не возят, оставляют в деревенском магазине. — Что заказали? — Мясо, овощи, сладости. Потусим. Завтра выходной, можно спать сколько угодно. — Мясо — это хорошо, — сглотнул Юнхо. — Поехали.       В дороге разговорились про случай с мальчиком и протестами Снежка, что в этом есть что-то общее, вроде желания спрятаться от реальности, которое переросло в неумение в эту реальность вернуться. — Снежок будто забрел в лес, и за деревьями не видно дороги домой, — попытался найти подходящую аналогию Уён. — И как же его вывести обратно? Я конюх, а не психолог. — Мы можем в первый раз обернуть его насильно. Сонхва хён знает ритуал, он предлагал помочь. Но… — Вот оно. Всегда есть какое-то «но». — Снежок должен на это согласиться. Он должен захотеть пройти оборот, а мы не знаем как на него надавить. — Зачем давить? — Чтобы он захотел. Упрямее существа я еще не видел, — вздохнул Уён. — Согласен, — кивнул Юнхо и повернул к сельскому магазинчику. — Иди, забирай заказ. — В смысле? Я тебе кто? — Конь. — Сам ты конь! Мы на всех заказывали. Не уверен, что все в багажник войдет. — Во даете. Значит идем вместе.       Еды оказалось реально много. Пришлось делать несколько ходок до магазина и обратно. Юнхо понял, зачем им нужен такой большой холодильник, который по большей части стоял полупустой. Сейчас его забили под завязку. Часть сразу унесли к костру, где колдовал Сонхва. Скоро запахло ароматным шашлыком и печеными овощами. Чонхо принес гитары, и они с Саном наигрывали что-то ненавязчивое, подыгрывая друг к другу. Юнхо сходил к Снежку, наблюдавшему за всеми издалека, угостил салатом и морковкой, рассказывая, как у них хорошо, вкусно и весело. Снежок ничего не ответил, а вот остальные дружно заорали, призывая Юнхо обратно. Хонджун уже налил всем по первой, парни хлопнули и понеслось.       Перевертыши пили разом, не отставая и не обгоняя друг друга, одинаково заедая алкоголь мясом и зеленью, но уже после третьего круга стало видно кто крепче, а кто слабее. Пока Чонхо только разогевался, Сана уже унесло, он пел, объяснялся в любви и в итоге заснул у Юнхо на колене. Минги и Уён переложили его на тощий матрасик, укрыли от комаров. У них нашлась даже маленькая кожаная подушечка. — Он всегда так? — пододвинулся Юнхо, чтобы Сану было достаточно места. — Всегда, — улыбнулся Уён и пошлепал расслабленными губами Сана. Тот замычал, завернулся в плед с головой. — А ты крепкий. — Не жалуюсь, — улыбнулся Юнхо и подставил стакан под следующую порцию.       Они выпили еще и еще, а потом как-то так получилось, что он оказался зажат между Сонхва и Минги под общим пледом. Чонхо пел балладу о любви, потрескивал костер, вокруг стрекотали сверчки и было так хорошо, что хотелось поделиться своим счастьем со всеми вокруг. Но двигаться было лень, так что Юнхо ограничился тем, что просто завалился на спину под тихий хохот Сонхва и неразборчивые причитания Минги, который, кажется, успел уже задремать, но теперь проснулся.       Над головой крупой белели звезды, звенели комары, и тихий голос, не разобрать чей, затянул новую песню. Юнхо укрыли поплотнее, подпихнув под голову чью-то толстовку, и он слушал сквозь сон гитарные переборы Чонхо, перебранку Уёна и проснувшегося Сана, треск костра и бухгалтерские выкладки Хонджуна, едва понятные из-за заплетающегося языка. Минги ушел следить за костром, и когда он подбрасывал слишком много дров, Сонхва ругался на него за сожженные зефирки.       А еще Юнхо слышал Снежка. И это единственное, что напрягало, потому что было нереально. Он слышал не просто топот копыт, когда тот делал круг по выгулу самым бешеным галопом, не только его частое дыхание после быстрого бега, а еще и злость, по отношению к другим перевертышам, посмевшим быть слишком близко к его человеку. — «Потому что он мой», — громко сказал Юнхо и резко сел. — Пойду-ка я спать, а то мерещится всякое. — Спи здесь, — указал Хонджун на более удобное место Сана. — Нет уж. Или выпивка паленая, или я схожу с ума. — Вроде нормальная выпивка, — поболтал остатками в одной из бутылок Уён и допил одним длинным глотком. — Что-то не так? — внимательно посмотрел на него Сонхва. — Что ты чувствуешь? Кто твой? — Не мой, Снежка. Вроде как я человек Снежка, а не ваш. Приснилось, наверное. — Алкоголь в крови не давал испугаться как следует, но напрягся Юнхо весьма ощутимо. — А он именно так и думает, — хихикнул Уён. — Смотри, как мечется. Догадался бы ограду перепрыгнуть, всех бы потоптал. Сан, ты бы ради меня прыгнул через ограду? — Через нашу? Запросто. Я и выше прыгал. — Жаль, нам на соревнования выставляться нельзя, я бы на тебе везде победил. — В скачках не победил бы, — фыркнул Минги. — В скачках Уён всех победит, — согласился Чонхо. — Только жокеем надо шефа сажать, Сан слишком тяжелый. — Я вам надоел? — с трудом открыл глаза Хонджун и отлепил щеку от плеча Сонхва. — Так сразу и скажите, я сам убьюсь, безболезненно.       Все рассмеялись. Чонхо налил всем еще по стопочке. Про страдания Юнхо будто забыли. Юнхо почувствовал, что если срочно не отойдет в кусты, то лопнет, но когда он встал, Сонхва встал следом, перепоручив Хонджуна Уёну с Саном. Они молча ушли по темной тропинке подальше от костра, молча справили нужду и повернули обратно. На ветерке у Юнхо немного просветлело в голове, но тревожное «Он мой!» все еще билось в виске болью. — Юнхо, давай немного пройдемся, — предложил Сонхва. Он показал на другую тропинку, широкую и обустроенную, по которой кони катали детей. — Давай, — согласился Юнхо. — Ты знаешь, что когда-то, очень давно, перевертышей было много? Мы кочевали по степям, были и лесные племена, казалось, что за перевертышами будущее. Но потом люди начали развивать технологии, в первую очередь оружие. Они решили, что перевертыши будут отлично смотреться в виде рабов. Сильные, умные, что еще надо? Они не учли, что мы будем сопротивляться. И что мы способны пользоваться технологиями. Сейчас тщательно отслеживается, чтобы лишняя информация не просачивалась в сеть. — Почему вы не боретесь, чтобы вас приравняли по правам к людям? — Мы и без борьбы приравняли человеческую форму к людям. У всех, кто хочет жить в городе, есть документы, образование, работа. Но мы не можем не оборачиваться, поэтому приходится извращаться. — Это не то. — Зато это безопасно. Нас и так могут раскрыть, но пока мы не в городах, шансов меньше. — Что будет, если вас раскроют? — Ничего хорошего. Есть… Был большой научно-экспериментальный комплекс по изучению перевертышей. Он засекречен министерством обороны, и то, что его больше нет, тоже не узнаешь из новостей. — Это же хорошо, что его больше нет? — Отстроят другой. Правда, все материалы им придется собирать заново. И искать образцы для экспериментов тоже. — Ты не боишься мне это все рассказывать? — бросил быстрый взгляд Юнхо. — Нет. В тебе есть частица нашей крови. Иначе бы Снежок не признал тебя. — Я вообще хорошо лажу с лошадьми. Мне с ними легко. — Еще одно доказательство, — улыбнулся Сонхва. — Ты нас не выдашь. — Как Хонджун? — КимХон из идейных. Таких довольно много, поэтому нам не так уж сложно скрываться. Он никогда не услышит наших мыслей, но спросит вслух, что надо, и сделает, что сможет. — Хочешь сказать, что я буду слышать ваши мысли? — ужаснулся Юнхо. — Тогда у меня точно поедет крыша. — Не поедет, — рассмеялся Сонхва. — Я прослежу. И это просто сегодня так все совпало.       От костра донеслось разудалое пение, в небо взлетел огненный столб и рассыпался снопом искр, к крикам присоединилось лошединое ржание. — Оставь их на пять минут и они подпалят вселенную, — вздохнул Сонхва и повернул в кусты. — Тут ближе, не отставай.       Когда они подошли к поляне, Сан, Уён, Минги и Чонхо водили дикий хоровод вокруг сидящего на земле Хонджуна, костер пылал и искрил, а Снежок носился по выгулу, то вставая свечой, то взбрыкивая задними ногами, и ржал. — Головы поотрываю, маги хреновы, — змеей зашипел Сонхва и плеснул в костер из ведра, желая его залить. Огонь ухнул и взвился еще выше, все шарахнулись в стороны. — Ты чего делаешь, это же чистый спирт!!! — заорал Уён. — А какого хрена он тут делает?! — ответно заорал Сонхва.       Юнхо решил, что тут обойдутся без него, и пошел к Снежку.

* * *

      Способ «уговаривания» Снежка перевертыши выбрали весьма спорный. Узнав наверняка, что тот привязался к Юнхо, они стали его «отнимать». Не проходило и дня, чтобы кто-нибудь не утаскивал Юнхо, забирая по важным человеческим делам, зовя провести время туда, куда ходят только люди. Юнхо тоже подливал масла в огонь, постоянно приговаривая, что из Снежка получился бы отличный друг-человек для одного особенного одиннадцатилетнего мальчика.       Снежок продолжал работать с Патриком. Мама мальчика с радостью сообщила, что тот сам следит за расписанием и временем. В положенный день и час Патрик начинает собирать необходимую одежду для себя и матери, складывая ее у порога. Туда же ложится ее сумочка с документами и ключами от машины. Сверху водружается пакет с морковкой, которую Патрик лично отбирает в магазине. Оказалось, что он умеет одеваться, хотя раньше его одевали, как куклу. — Он больше не кричит, когда я пристегиваю его в специальном кресле в машине, и следит за дорогой. Не просто безразлично смотрит в никуда, а сравнивает карту на навигаторе и реальное положение на дороге. Он стал спокойно переносить стояние в пробках. Раньше каждая такая задержка вызывала крик. И это не потому, что ему безразлично движемся мы или стоим, равномерность звуков всегда была важна для него, а потому что он понимает причину остановки, — со слезами на глазах рассказывала мама, пока Патрик деловито расчесывал Снежку гриву, стоя на специальной подставке. Его движения были размеренно-однообразны, но, кажется, Снежка все устраивало.       Последней каплей стала фраза Юнхо, что если Снежок сможет оборачиваться, тогда он сможет спать в доме на мягкой кровати. И в какой-то момент на очередной вопрос Сонхва об обороте Снежок кивнул «да». Исключая случайности и совпадения, а также соблюдая часть ритуала, Сонхва задавал этот вопрос еще два дня подряд и всегда получал один и тот же ответ. — Сегодня в полночь попробуем, — сказал Сонхва однажды за ужином, глядя на Юнхо, и все притихли, хотя секунду назад гомонили, как стая чаек. — Снежка не кормить. Остальные тоже сильно не нажирайтесь. — Так во-о-от почему у нас сегодня постный ужин, — протянул Чонхо, тыкая палочками в салат. — Тебе полезно сделать разгрузочный день, — хихикнул Уён и ущипнул Чонхо за бок.       Тот мгновенно среагировал, отвешивая Уёну подзатыльник. Уён возмущенно заорал, Сан полез его защищать, получил первое и последнее предупреждение в виде кулака под нос, тоже возмутился, обнажил зубы, угрожая, как это делают лошади. Юнхо хотел вмешаться, но Сонхва пристукнул по столу и все снова замолчали. — Ритуал проведем на выгуле, приготовьте себе одежду. Юнхо, возьми большую простынь и плед. Насильный оборот — это как рождение, он будет мокрый и быстро замерзнет. — Хорошо, — ответил Юнхо и почувствовал, как его прошибает потом от волнения.       Вот он тот самый день. Не завтра, не через месяц, а совсем скоро. До полуночи оставалось несколько часов.