Шолох. Наследие

Куда идти — я не знала. Но иногда нужно просто идти, и знание приложится. «Шолох. Тень разрастается»

— Действовать в одиночку слишком опасно! И не разумно, и дольше, и глупее, и… — Я сама со всем прекрасно разберусь. Именно потому, что это опасно, я не могу втягивать в это тебя. — Но я уже готова. Я через год смогу стать Ловчей, у меня были лучшие учителя во всем Шолохе — Полынь и Тинави, кто как не они знают свое дело? — Я рада, что ты считаешь нас лучшими учителями, — оппонентка снисходительно улыбнулась. — Отец занят, на нем все Иноземное ведомство, тебе нужен напарник. — Повторюсь, я способна обойтись сама, Сиви! — Сказала она таким тоном, что спорить было бесполезно. Тинави взяла свою любимую летягу и собралась выходить, пока я раздувала ноздри от злости. — Но… я могу хоть чем-то тебе помочь? — Взглянув на гору документов, я добавила без энтузиазма. — Например, вот с этим? Это ведь не так опасно? Хотя тут как посмотреть. Можно умереть от скуки. — Да, вон та привлекательная стопка тебя ждет, — она указала на подоконник. — И, пожалуйста, давай без глупостей? — Я и глупости? Ты что? — Съерничала я. Мы обнялись на прощание, и Тинави ушла на назначенную встречу. Убедившись в том, что она не вернется, я пулей понеслась искать секретные документы, да простит меня мама. О, ну да, это я — Сиви́я из Дома Внемлющих, дочь знаменитых Ловчих, которая собирается провернуть кражу. Как я докатилась до жизни такой? Что ж… *** Все мы разные, и разные вещи нас могут взбесить. У каждого есть внутри «крючечки» — наши комплексы, травмы и так далее, зацепи которые, и человек начинает злиться. Есть физические моменты, например, кто-то не терпит прикосновений к себе. Но есть одна вещь, которая раздражает определенно всех. Когда в 5 утра, в 5 праховых утра тебя будят. — Марах, неугомонная ты птица! Я понимаю ты ночной житель, но не пара и тебе ложиться спать? Уже светает. Если будешь продолжать в том же духе, верну тебя матери. Я попыталась закопаться в подушки, чтобы заглушить уханье филина, который перешел мне от мамы вместе с ее уютнейшим коттеджем. Ну как перешли, я слезно умаляла родителей, во-первых, одобрить мой переезд от них, так как я уже взрослая и самостоятельная, во-вторых, облюбованный мною с самого детства домик на окраине Шолоха давно привлекал мое внимание в качестве уголка уединения, в-третьих, уж очень я привязалась к птице и не хотела с ней расставаться, а родителей часто не бывает дома, поэтому было решено, что лучше я буду присматривать за ним. Постельная баррикада не помогла, и я услышала звук за окном, там определенно кто-то был. Я решила встать посмотреть, взяла биту для тринапа, кстати, весьма недооцененную, считаю, что ее нужно внести в список особо опасного оружия. И вот стою я в белой, почти прозрачной сорочке, с растрепанными волосами, замахнувшись, прислушиваюсь к звукам за дверью. — Милая ночнушка, кальбым ма («сердце мое» перевод с норшвайского языка), — раздался голос позади меня, что я аж подпрыгнула на месте от испуга. — Вереск! Гномий ты отпрыск! Разве можно так пугать! — Переведя дух, я опомнилась, схватила плащ с вешалки и прикрылась. — Как ты посмел скользнуть ко мне в дом?! — Я готова была лопнуть от злости на такое проявление нахальства. Пусть он мой друг, это ему не позволяет вторгаться так ко мне. — Я не хотел тебя будить. Точнее хотел, но зная тебя решил это сделать поделикатней, чтобы не огрести, — он покосился на биту, оставленную мной рядом с входной дверью, чтобы в следующий раз не искать ее. П-предусмотрительность. — К тому же я хотел выпить кофе и подумать до твоего пробуждения. — Отлично! Иди ищи себе кофе и думай сколько угодно, у тебя есть еще три часа до моего официального пробуждения. — Я скривила улыбку и любезно открыла ему дверь на выход. — Господин Вереск, я закончил, можно мне идти? Мои глаза от возмущения и удивления расширились до максимального предела, хотя я думала, что шире уже некуда. За дверью какой-то парень поливал из лейки только что высаженные по обе стороны моего крыльца смехотворные кусты, портящие весь ландшафт. Сначала я сделала глубокий вдох, затем считала про себя до 10, в это время Вереск отпустил парнишку, а тот на радостях бросил лейку, где был, и быстро направился в сторону Центра, видимо, боялся, что ходящий его еще к чему припахает. — Я правильно понимаю, что это Роби У́ниус, которого вчера обвинили в пьяном дебоше в «Доме искристой пляски» и назначили 10 дней исправительных работ? — Дыхательные упражнения не помогли и я, подняв лейку резким движением, бросила ее под ноги друга, который мирно сидел покачиваясь на стуле, будто происходившее — само собой разумеющееся дело. — Ага, — как ни в чем не бывало ответил Мчащийся, — я освобожу его пораньше от отбывания наказания за внеурочные часы. — Ты вообще в курсе, что это злоупотребление должностными полномочиями? — Неа, я эту тему прогулял. Хватит дуться, малек, лучше собирайся, я ведь не просто так пришел, есть дело. А кофе уже выпьем в «Поцелуе», нас скоро будет ждать там Вэя. Как бы я не злилась на Вереска, меня легко было заманить какой-нибудь интересной работой. Мой друг — Ходящий, их положение заметно улучшилось за последние 15 лет, все благодаря моему отцу, а мой друг насмотревшись на него (он боготворит Полынь, как и многие в Шолохе) захотел вступить в их ряды. Запредельные возможности, варварские условия обучения, опасные задания — романтика. Его семья была конечно же против, особенно дедушка, который в свое время настоял, чтобы новорожденный Вереск относился к Дому Мчащихся. Свою дочь и ее супруга ему удалось убедить, но вот строптивого мальчишку, выросшим на героических историях господина Полыни, уговорить не удалось, и тот сбежал прямиком к Ходящим на обучение, не смотря на то, что он был еще дитем. Вот уже год он состоит на службе у Его Величества, и в том числе работает непосредственно с Иноземным ведомством отлавливая для них преступников. У меня же все гораздо прозаичней, пошла по стопам родителей, а точнее мамы, учусь на последнем курсе, прохожу практику у госпожи Тинави, как я называю ее в ведомстве, отчасти подтрунивая, отчасти для солидности, хотя все прекрасно знают, чья я дочь. Через год стану Ловчей. Этакий семейный подряд, что, конечно же, противоречит принципам службы, но кого это волнует, когда ты на короткой ноге с королем Лиссаем из Дома Ищущих, являешься одним из первых лиц государства, и от тебя в восторге весь Шолох. Можешь и с женой работать в подчинении, и с дочерью. У меня было раньше желание пойти служить к Кадии, но папа и слышать ничего не хотел. Слишком опасно. От того, чтобы я стала Ловчей он тоже был не в восторге, но так я буду хотя бы у него и мамы под присмотром. Мы с отцом были близки, я обожала проводить с ним время, пока он не стал главой Ведомства, с каждым годом он все больше работал, я все взрослела. И теперь мне сложно его поймать, хотя бы обедаем иногда у него в кабинете, с его перерывами на отправку срочных ташени, подписание документов и резких глубоких дум об очередном деле. Все-таки хорошо, что я настояла на работе с родителями, изредка, но получается урвать драгоценное время с папой, история мамы меня многому научила, хотя она в этом не признается, я знаю как тяжело ей было в свое время.