Сон Попрошайки

Ожидая, пока ему разыщут Тоби, Смайли размышлял о телефонистках. Лица этих суровых немолодых женщин за последние недели преобразились: пропала сероватая бледность и в глубине серьёзных, внимательных глаз порой сияла теплота. Лет десять назад Смайли рискнул бы принять это на свой счёт, теперь же не обольщался. Скорее всего, на женском персонале сказывалось отсутствие Перси Аллелайна, на неведомый срок отправленного в «отпуск» после того, как выяснилось, что самодовольный говнюк умудрился сделаться марионеткой московского «крота». Теперь в Цирке дышалось легче, хотя вряд ли это мнение разделит Джим, решивший посвятить остаток своей разрушенной жизни учительству. По крайней мере, в школе он чувствовал себя кому-то нужным. И, кстати, Смайли, уже не впервые вкусившему прелестей «заслуженного отдыха», будущее Джима представлялось вполне симпатичным.

***

Вновь призванный для ликвидации бардака, разведённого в конторе под управлением Перси, Смайли втайне наслаждался осознанием (и признанием, чего уж там!) собственной незаменимости. Сожалея, что продлится это недолго. А впрочем, если постараться, работу можно растянуть на месяцы, если не годы… Вот уже несколько недель каждое утро, исключая выходные, он бодрой трусцой спешил в контору, и лишь когда поворачивал на Чаринг-Кросс, менял походку. Тогда встречные прохожие могли лицезреть тяжело бредущего по брусчатому тротуару низенького, начавшего полнеть пенсионера и прочесть в его увядающих чертах всю скорбь мира. Никто в Цирке не должен сомневаться, что Джордж Смайли делает им великое одолжение, согласившись вычистить Авгиевы конюшни. Никто и не сомневался. По крайней мере, вида не подавал. К вечеру эйфория его обычно покидала. Коротая время до сна, он пил, пялясь невидящим взором в темнеющий провал нетопленого камина, а после писал Анне очередное письмо, которое, вместо отправки адресату, неизменно раздиралось на маленькие кусочки. Кусочки, в свою очередь, аккуратно высыпались в камин. За обгоревшей чугунной решёткой скопился уже вполне солидный бумажный слой. Иногда письмо отправлялось в камин так и не дописанным. Вчера, например. Накануне Смайли устал и отошёл ко сну чуть раньше обыкновенного. Ему снилось…в общем, что-то снилось, а вот что именно… Ни мимолётного образа, ни смазанной картинки, ни одного звука – ничего не помнилось после пробуждения, лишь ноющая в груди тоска намекала, что что-то там, во сне, было не так. И вчерашняя усталость тоже никуда не делась.

***

Он откинулся на спинку кресла и, высоко задрав руки, потянулся, затем встал, бесшумно скользнул к двери и, высунувшись из кабинета, попросил приготовить ему кофе.

*

Поручив Тоби рассчитать по каждому сотруднику соотношение звонков, сделанных со служебных и домашних номеров за последние полтора года, Смайли принялся за вожделенный кофе. Загорелась лампочка, и из коммутатора раздался голос секретарши: – Сэр, здесь мистер Гиллем. В следующее мгновение дверь распахнулась, Питер прошагал к столу, выдвинул стул, уселся и со словами «Привет, Джордж!» вежливо развернулся к боссу. – Чего тебе? – поинтересовался Смайли и, глянув на Питера поверх очков, отхлебнул из чашки. Время застыло. Вместо того, чтобы поставить чашку и, слушая вполуха объяснение цели визита, продолжить работу, Смайли разглядывал своего визави: Питер о чём-то с увлечением говорил, перемежая своё выступление энергичными жестами и лучезарными, немного нервными улыбками. Внезапно прозрачные бирюзовые глаза сделались очень серьёзными и засверлили Смайли из-под густой пшеничной чёлки. – Джордж! Ты что, не слушал меня? Разумеется, Джордж его не слушал – Джордж сидел с чашкой недопитого кофе в руке, ошарашенный обрушившимися на него подробностями видения, которое ещё при пробуждении счёл напрочь забытым. Внезапно звуки реального мира, и в их числе – негодующий баритон, пробились к сознанию Смайли. Он сделал очередной глоток, отчаянно стараясь не думать о том, насколько может быть верным сходство между мужчиной из удивительного сна и настоящим Питером. Тот же, раздражённый фактом провала своего спича, при повторной попытке изложил проблему безэмоционально и кратко. На этот раз Смайли не упустил ничего. Питеру передали письмо от якобы выжившего родственника одного из членов уничтоженной марокканской сети, в котором тот утверждал, что хранит некие документы, могущие оказаться интересными британскому правительству, и теперь воспрявший духом брикстонский сиделец явно намеревался отправиться в Рабат, чтобы попытаться возродить сеть. От Смайли же требовалось согласовать детали операции и санкционировать предстоящие расходы. Отодвинув от себя пустую чашку и уставившись в очередной документ из розовой папки, Смайли произнёс самым безучастным тоном, на какой только был способен: – Тебя там повесят. На секунду кабинет погрузился в тишину. Лишь на секунду. – Джордж, ты не понял! Мы не имеем права упускать такой шанс! – с горячностью воскликнул Питер, а потом с новым приливом энтузиазма принялся доказывать боссу необходимость своей поездки. Смайли слушал, морщась, будто от зубной боли, и, наконец, сдался. – Ладно, мне нужно подумать. Питер вновь повеселел, и перед тем как удалиться, предложил навестить в пятницу тот винный погребок, куда они ходили перед последней отставкой Джорджа. Оставшись один, Смайли снял трубку телефона и набрал нужный номер. – Оливер, есть разговор. Это срочно. Не по телефону. Добившись от Лэйкона согласия приехать вечером на Байуотер-стрит, Смайли опустил трубку на рычаг.

***

К вечеру зарядил дождь. Они сидели у камина, который нельзя было топить, и согревались выпивкой. Водки у Смайли было вдоволь. – Как продвигается работа? – поинтересовался Лэйкон. Вместо ответа Смайли состроил гримасу, которую можно было истолковать как угодно – на выбор собеседника. Очевидно, Лэйкон какой-то вариант всё же выбрал, поскольку осторожно продолжил: – Джордж, ты же понимаешь, что не останешься на этой должности… Смайли кивнул. Он отлично понимал, что ему не позволят управлять Лондонским Центром постоянно, а вот почему – этого не понимал, похоже, никто. – Как раз это я и хотел обсудить, Оливер. У вас уже есть кандитатура? Было очевидно, что вопрос застал Лэйкона врасплох. – Э-э, пожалуй, что нет пока. Мы кое-кого рассматривали, но люди вызывают сомнение. – У меня есть предложение. – Да? – заинтересованно вскинулся Лэйкон. – И кто же? – Гиллем. – Что?! Наш малыш Питер? – Ему сорок три, – сухо напомнил Смайли, не отводя пристального взгляда от собеседника. – Да, но… Ты уверен, что должность по нему? – Без его помощи я ничего не смог бы раскопать, и Билл так и вертел бы нас… – Хорошо, я предложу министру. Но ты же понимаешь, что гарантии нет… – Понимаю. Поэтому надеюсь, что ты будешь убедителен. Думаю, в течение трёх дней можно будет… – Да что за срочность-то?! – воскликнул Лэйкон и потянулся за сигаретами. – Он собрался в Марокко, – сообщил Смайли странно дрогнувшим голосом, а потом, уже в своей обычной манере, поведал о послании, которое получил Питер. Лэйкон слушал с интересом, явно что-то прикидывая в уме. Наконец, затушив сигарету о дно хрустальной пепельницы, он задумчиво произнёс: – Знаешь, в этом что-то есть. Может получиться. – Это смертельный риск. – Ну, вообще-то это неотъемлемая часть вашей работы. Не знаю, зачем я тебе это говорю… – Лэйкон собрался было зажечь следующую сигарету, но вдруг застыл, неверяще уставившись на Смайли и выразительно выгнув бровь. – Джордж?.. – Смутившись от встречного стеклянного взгляда, он сделал вид, что закашлялся от дыма. Оправившись от неловкости, он попробовал зайти с другой стороны: – То, чем ты сейчас занят… он ведь не сможет это сделать. А у тебя больше не будет доступа. – Я постараюсь успеть. Хватит, думаю, месяца. Если нет – отправлю в отпуск кого-нибудь из архива, а сам временно заступлю на его место. – Ну, если только так.

*

Уже на пороге Оливер открыл было рот, чтобы, по устоявшейся в их компании привычке, адресовать дежурный привет Анне, но, глянув в насупленную физиономию Смайли, передумал. Молча кивнув на прощание, он раскрыл громадный чёрный зонт и ступил на мокрый тротуар.

*

Стоя у окна и выводя пальцем на запотевшем стекле загадочные иероглифы, Смайли улыбался дождю.