Сливы-цепеллины путешествуют в космос

— А-но-ма-ли-я! — слово весомое. По научному — аномалия. А по человечески? Наверное, тайна. Это ужасно интересно, когда случается аномалия. Обычно это приключение. А приключение имеет не то чтобы такую манеру, а просто потребность — оно случается с кем-нибудь. К аномалии приходят люди. И с ними случается приключение. Весёлое или грустное, страшное или сказочное, а может, все вместе, томленое в печи в пузатом глиняном горшочке, оно входит в чужую жизнь ненавязчиво или задорным пинком распахивая двери. Гляди, тут я! И если оно умудряется не только хорошо начаться, но и хорошо закончится, то остаётся в нем только один минус. Одна неприятная, а впрочем, как поглядеть, особенность. Приключение формирует привычку. Провивается, проскальзывает пригибаясь под кожу, прокрадывается к самому сердцу, взбирается вьюнком по позвоночнику и распускается хохотливыми цветами, подманивая сородичей. Приключение — это здорово. Люди его любят. Но если перевести с человеческого на научный, приключение превращается в аномалию. Официальные инстанции терпеть не могут неизученные аномалии. Особенно, когда другие такие же инстанции уже отправили своих специалистов и все эти специалисты в один голос заявляют: "Не наш профиль! Совсем не наш! Это вообще не у нас зародилось! Это привёз с собой кто-то другой!". Кто в Шолохе разбирается, со всем что привезли чужеземцы? Правильно. А кто в этом департаменте самый привитый самыми странными, масшатбыми, удивительными приключениями под кожу? Правильно. Так кто займётся... Светло. Луна спит. Мягкое сияние шубкой оборачивается вокруг. Не теплое, но пушистое. Наверное, оно играет в шубку. Дома у Луны есть почти совсем такая-же. Мягкое сияние — хороший друг. Луна играет в путешествие, а оно — в шубку. Игра в путешествие сегодня удаётся особенно хорошо. Город вокруг совсем незнакомый и очень красивый. Только дома немножко похожи на их дом. Но тоже не все и повсюду люди, разные люди, деревья, звери, улицы! До того тут чудно, до того здорово! И Луне почти хочется перестать играть в путешествие прямо сейчас, а не попозже, чтобы рассказать маме поскорее, до чего хорошо в городе, которое она себе для путешествия придумала. Занавесь тихонечко колышется, темнея на фоне окна. Совсем чуть-чуть, не так ясно, как днём, потому что и само окно темнее темного. Ночь. Ласковый, сладкий ветер ненавязчиво гуляет по комнате. А Лиссай все равно спит тяжело, полубредово, полу-горячечно. Лиссаю бы поторопиться. Полынь воодушевлен до пепла. Он сидит, презрев бренные препятствия того, что эта заваленная всяческой дребеденью поверхность для сидения не предназначена и громко оглашает предварительный, составленный на данном этапе исследования, отчёт специалиста о Тумане. Так они с Тинави только что условились называть это явление, потому что если все время говорить о нем "оно" то все обязательно запутаются о котором "оно" идёт речь. — Было зафиксированно в местах... Длинный перечень... Сходств между местами не обнаружено. Список произведённых последствий.. Ээ, ну-ка! Свечение. Полуторачасовое парение всех предметов в фиксированной плоскости. Шторы поменяли цвет и хаотически двигались. Всё чайные чашки отрастили лапки и рты. Яблоки начали вальсировать. М-да.. Появлялось в любое время суток, попавшая под него личность испытывала кратковременное чувство лёгкости и потом сталкивалась со всякими странностями. — Короче, — резюмирует Тинави, — безобиное, но шумное хулиганство. И что все так... — Так-то оно так. Но никто не может понять, как это наколдовано. Вообще. Не по нашему наколдовано. Да и дело наше в основном в другом — под перезвон браслетов он гордо машет третьим или четвёртым листом, извлеченным из бумаг по делу. — Мы ищем ребёнка! — Пропал ребёнок?! — Что ты! Появился лишний! — Полынь предвкушающе улыбается и продолжает озвучивать детали — В разных местах люди видят странную светловолосую девочку лет девяти. Она как будто слегка светится, никого не слышит и не слушает, и всякий, кто пытался её поймать, к примеру, за руку, не мог этого сделать. Как-то она ускользала. И по свидетельствам вообще выглядела "внеземной". Хотя что в ней такого никто толком объяснить и не смог. Поэтому Туманом займутся специалисты маги, чтобы проанализировать и сказать всем, но первее всех конечно нам, что это такое. А мы вот. Дерево, кажется, старое. Кора у него шершавая, рельефная. Изгибчивая настолько, что если приложить ладонь ровной её не получится оставить ни в одном месте. Дерево растёт у тропы. Если по тропинке идти к морскому кварталу, то дерево будет слева. А если идти  к маленькой булочной, где по утрам всегда есть замечательные яблочные слойки и свежий хлеб, то дерево будет справа. Старое дерево крепко укоренилось и давно возвышается над другими деревьями, потому и отмечает каждый мимо проходящий человек его особо. Нависает оно над младшими собраться и не зло, а кажется, ласково. Ласково же простирает свои ветви над тропкой, прикрывая путников. Если остановится и поразглядывать их, то будет заметно — на концах есть совсем молодые, не огрубевшие листья. Крупная капелька, оставшаяся на таком после лёгкого ночного дождя, падает на нос случайному прохожему. И он смеётся. Луна бродит в странном, красивом лесном городе долго-долго. Есть квартал в котором ночью светится трава и дома стоят на деревьях. Есть красивое кафе на углу. Есть река, мосты над рекой и даже домики под рекой, на самом её дне. Луна спускалась. Вот дом, такой большой и красивый, что совсем дворец, вот переулок, а за ним, налево, улица. За улицей другая. За другой лес. Потом дальше ещё лес, лес и лес, а потом наискось и снова получается улица. Луна уже была тут. Луна тут долго-долго, долго-долго. И мягкое сияние тоже с ней. Долго-долго. Почему.. Почему так долго? Лиссай чуть наклоняя голову трёт пальцами висок и тяжело вздыхает. Сегодня у него почему-то болит голова. Пометки в блокноте: Опрошенный один: Девочка лет девяти - ... - светлые длинные волосы. Опрошенный два: платье или ночнушка, светлое, длинное. Опр — длинная черта. Опрошенный три. Четыре. Пять. Опрошенный шесть: утверждает, что девочка имела рога и крылья. Очевидно был пьян. Если ты где-то потерялась, то стой на одном месте и жди помощи. Стой и жди. Всё в порядке, мы с мамой скоро тебя найдём. Если ты что-то потеряла, то постарайся пройти свой путь в обратном порядке. Сработает ли это, если теряешь понятие о том, что происходит? Что ты делала только что? А до этого? А до? У Луны очень хорошая память. И снова опрошенный шесть, пять, четыре, три, два.. И толком ни-че-го. Кроме того, что девочка, очевидно, возвращается. А куда? Луна уже устала. Мягкое сияние все ещё хороший друг. Но она уже немножко хочет домой из чудесного лесного города. К маме и папе. Как.. Как она начала играть в путешествие? Надо вспомнить день с самого утра. Сон... Кровать. Умывальник. Завтрак. Мама. Мама... Книжка. Ещё один папин журнал — её любимый. А потом мама.. Мама? И Лиссаю отчего тревожно. Ему кажется, что он куда-то опаздывает. Полынь зол и раздерган. Нервничает. Сто слоев красной ткани грустно шуршат при резких его движениях — сочувствуют хозяину. Тинави тоже раздражена и тоже сочувствует. Подсовывает под ладонь очередную полную кружку взамен пустой. Очень странное, неприятное дело. Тоже честно говоря, не то чтобы по их профилю. Им сказали — тут тайна. А загадка не то чтобы не решается — нечего решать. Нет деталей, частичек. Ищите зацепки — зацепок, свыше найденных до них, не существует. Каждое новое убийство, являясь трагедией, добавляет деталей об убийце. Кража — о воре. Слово — о человеке. Задача, которую они решают, пока только глухо молчит. Мама.. Мама. Как хотелось бы рассказать об этом маме. Что-то же было после того, что-то есть там. Что-то, что Луна не помнит. Что-то, что Луна должна помнить, чтобы все понять. Вот комната. Вот кресло. Вот ко.. Ковёр свернут. Почему свернут ковёр? Тяжело. Тяжело, душно. Невесомая лёгкость во всем теле, а дышать тяжело и сердце щемит. И глаза щемит, щиплет, хочется плакать вместе с этим кем-то, кто хватается за его руку как за последнее спасение, она шепчет ему что-то и ему всего только очень надо понять её. Она так долго искала кого-то, кто сможет её услышать! У главы группы магов-исследователей всклокоченные каштановые волосы. Он суетливый, но видно, не от природы. От волнения и увлечённости делом. И от ответственности. Шутка ли — Туман — так называют это Тинави и полынь, а группа — объектом — проник во дворец! Пусть ничего толком не случилось, но сам факт! И сразу в крыло принца Лиссая, а он ныне на высоте и хуже только если бы к королю. Или королеве. И слава богу сам принц с ним не взаимодействовал, это-то точно. Произошло это ночью, он спал а последствий ни на нем, ни на комнате никаких. Самый главный исследователь и при этом самый почему-то молодой деловито протягивает руку: — Ян. Потом улыбчивая женщина поясняет им, что это сокращение от полного имени Темьяна, но на тот момент официоз прочно оставлен на этом. Ян рассказывает все, что они сумели выяснить в надежде, что это им чем-нибудь поможет. Графики, данные и особенности не помогают ничем. Это все конечно любопытно, только ни на что не указывает. Никаких совпадений. Ни на что по похоже. Но отрицательный результат, конечно, тоже результат. Теперь уже нельзя тратить время на: "А вдруг?". Не вдруг. Когда бывает свернут ковёр? Когда мама чертит вспомогательный конструкт для исследований. Когда она это делает? По субботам. Но суббота — не день игры в путешествие. День игры в путешествие — среда. — Простите, сэр. Мне кажется, я потерялась и я ищу дорогу домой. — Вот как? А где же вы поняли, что вы потерялись? — Где звезда.. Спасибо! Я побежала! Им чертовски везёт что свидетель девять так же невозмутим, как свидетель шесть. И так же к праху пьян. Девочка стремится вернуться. Куда? Что за звезда? Разбирательство по делу проникновения в дворцовое крыло все ещё продолжается, поэтому они сидят у Лиссая. А ещё потому что это абсолютно бесполезно в любом плане, кроме того, который направлен на то чтобы не терять лицо. А ещё потому что их обоих ужасно вымотала эта глушь без единой капельки смыла, и теперь, когда смыла вдруг появилась не капля, а целая кружка, им нужен свежий взгляд на вещи. И кому как не Лиссаю можно доверять, в конце концов, раз уж он под рукой? Полынь и Тинави делят между собой подоконник. Подоконник и широкий, и длинный, но они все равно пихаются, воюя за место, потому что это весело. Лиссай растекся по креслу и, запрокинув голову, глядит на потолок. Он повторяет по слогам: Звез-да. Звез-да. Звезда. Тинави качает свешенной ногой и поворачивает голову. И в голове все тоже поворачивается. Переменяется местами и складывается конечно не в отгадку. В предположение. Но как это больше того что они пока имеют! — А что если.. Туман ищет девочку? — и она готова уже слово за словом объяснять, но Полынь коротким движением поворачивается, смотрит прямо в неё широко распахнутыми глазами и тянет: — Аааа.... Аааааа! И в глубине, за обратной стороной зрачков его, кажется, впервые за последнее время, мелькает живая, счастливая искра. — Смотри! Смотри же! Кричит Тинави, хватая Полынь за рукав. Маленькая девочка светлыми волосами в чем-то длинном и белом сворачивает в проулок. Догнать её, конечно, не получается. Просто надо вспомнить. Надо понять, как она оказалась у звезды. Если была не среда и нельзя вспомнить, что с мамой, то можно же вспомнить, что было после того, что нельзя вспомнить. Не получается.. Не получается.. А тут получается! Папа обнимает её. Долго-долго. И гладит по спине. И ужин. Все ещё только с папой, мама занята. И.. Папа укладывает её, Луну, спать, да.. Темно. Тинави темно. Она смотрит в темноту над собственной кроватью и переворачивается на бок. И закрывает глаза. Бестолку смотреть. Всё бестолку — именно такое чувство навевает это дело. Тинави думает о девочке. Она совсем не выглядит ни рассеянный, ни мечтательной. Она выглядит... Потерянной. Одинокой. И Тинави на секунду чувствует это щемящее одиночество. Но только на секунду. Потому что на самом деле сама Тинави не одинока. Он так восхитительно не одинока, что ей в пору завидовать. Она думает: мы обязательно её найдём. И все будет хорошо. Накрывается одеялом поплотнее и засыпает. В голове у Лиссая не то что дурдом — консилиум таких. Все звенит, трещит и путается. Это, то что происходит, совсем не злое. Оно очень хочет позаботится о ком-то. О той девочке со светлыми волосами, которую сейчас ищут Ловчие. Оно очень хочет позаботится. Но если оно позаботится — то его частичка останется навсегда. А это слишком тяжело. И он, Лиссай, может помочь, проводить, только бы найти и тогда все будет... Он хватается за нитку, за идею в центре то-ли головы, то-ли солнечного сплетения и в тот же миг прошлая туманная гостья-просительница оказывается рядом, вылизывает бесцеремонно все что он знает из его черепа и уносится вперёд. Спеши! Спеши за мной! Он спешит, и его, почему-то, никто не видит. Утро раннее. До рассвета недалеко, но и края солнца пока не видать из-за горизонта. Прохладно и звеняще чисто в воздухе. Тинави подскакивает с постели с гениальной идеей в голове. И что они так зациклились на звездах на небе? У них же в Шолохе у самих есть звезда, и не хуже! Большой шар, декоративный, светящийся, на железном стержне, посреди крохотной площади. Так ведь и говорят! Встречаемся у звёзды! Она тратит всего несколько минут на себя, минуту на записку Полыни и выносится из дома порывом ветра. Что-то есть такое в воздухе, что заставляет её звенеть и торопится. Значит, наверное, Луна уснула и оказалась тут, да. Интересно, почему мама была так занята, что пропустила ужин? Это из-за эксперимента, да? Наверное. Интересно, какой же он был? Если подумать, то вот мама берет палочку. И? Поворачивает руку? Ай! Ай! Ай! Ну почему так болит голова? И перед глазами какая-то вспышка. Мягкое сияние немножко отвлекает от мельтешащих перед глазами цветных точек. Правильно, спасибо сияние. Не надо об этом думать. Надо только дойти до звёзды. Если она оказалась тут у неё, значит, и домой попадёт рядом с ней. И Луна идёт. Надо только найти. Надо только дойти быстрее всех. Луна знает, это её, Луны. Так будет лучше. Лиссай сначала идёт ровно, потом ускоряет шаг. Он идёт куда-то и даже не всегда понимает где он сам сейчас. Луна моргает большим глазом глядя в него и стремительно убегает с небосклона. И Лиссай идет быстрее. Торопится. Сокращает путь, перелезает напрямик и, кажется, переходит реку без моста. И все равно ему кажется, что он опаздывает. Вот почти на месте, перед глазами уже виднеется серебристая пелена, клубящаяся облаком. И он переходит на бег. Потому что видит впереди себя тоненький белый силуэт. Но все равно... Не успевает. Он так отчаянно не успевает. Он слишком поздно вышел. Не успевает. Спешит большими, длинными полупрыжками, сбиваясь на гладкой мостовой с ритма и равновесия, тянет руку, пытаясь ухватить. Но не успевает. Не успевает. Не успева... Все. Это звенит тонко, не как колокольчик, а как самая высокая струна, по которой неосторожно тренькнули. Всё. Это звенит не сочувственно и не тревожно, а как роса, как тиканье часов. Как щелчок затвора. Все. Луна тихонечко всхлипывает и оседает. Тинави подходит к шару-звезде осторожно. Лиссая она замечает издали, но разглядеть чем же он занят сразу не получается. Он держит на руках девочку. Ту девочку. Она, кажется, спит. Лицо у него странно мягкое, ласковое, спокойное, взгляд опущен вниз и он выглядит неестественно умиротворенным с улыбкой в уголках губ, в наклоне головы, в голосе. Малышка спит, положив голову ему на плечо. Лиссай напевает песню и Тинави никогда ещё таких не слышала. А Лиссай напевает, мурлычно, ветрово, шелестно и свободно, как будто никто в целом мире не может и не должен кроме этой девочка его услышать. И через слова его наружу тополиным пухом проносится покой. Арфа бесится вновь, как штурвал цеппелина, Оплавляется контур в усталых руках; Выдувает сирокко за гривою львиной Тонкий пепел песка на горбатых боках. Тинави тихонечко трогает его за плечо. И, не зная что делать, спрашивает: — А.. Что она здесь делала? Лиссай отвечает странно, хрипло. — Разве же она здесь? — Давай мы с Полыню тогда.. И Лиссай обрывает ее фразу очень спокойно: — Не надо. Я провожу её домой. И все у нас кончится, она проснётся и все станет хорошо. С ней почти ничего не случится, не беспокойся об этом. Разве что у неё будут очень интересные сны. Вообще, очень интересная жизнь. Много знать.. Но все будет хорошо. И звучит он так уверенно, что расслабляется и Тинави. Все хорошо. Они нашли девочку. И все будет хорошо. Большое румяное солнце поднимается вверх и тянет за собой розовый, нежный рассвет. Хотя больше всех наступлению порядка конечно рад Полынь. Наконец можно заняться чем-нибудь интересным. По их профилю, а не как только что было. И Тинави пихает его в бок. Эй, может, после этого бреда хотя бы крохотный перерыв? На обед. Пошли в кафе. Очень здорово, когда с людьми случаются приключения. Все любят приключения. Очень неудобно, когда с людьми внезапно случаются аномалии. Приходится заполнять много документов. И совсем непонятно, неприятно и тяжело, если нет ни приключений, ни аномалий. Все становится в десять тысяч раз сложнее, как только с людьми случаются люди. Но бренный мир все ещё стоит. Наверное, потому, что иногда и такие истории кончаются хорошо