Душа, окутанная забвением

      — М-меня тогда шум разбудил...       — Откуда шум был? — спрашивал мужчина в полицейской форме, записывая что-то в блокнот. Мальчик вытер слёзы и всхлипнул.       — С кухни... там кастрюли падали и шумело что-то...       Лицо майора смягчилось и он протянул мальчику стакан воды. Ребёнок неспеша выпил воду. В его глазах стояли слёзы.       — Ты не торопись, — начал успокаивать ребёнка мужчина, садясь рядом с ним и приобнимая за плечи. — Успокойся для начала, а потом расскажи, как всё было.       Мальчик глубоко вздохнул, тряхнул головой и с силой зажмурился.       — Когда я проснулся...

***

      Рома проснулся от громкого звука. Он не понимал что шумит: то ли падают кастрюли, то ли что-то бьётся. Ещё кричал папа. Мальчик испугался. Происходило что-то плохое, он это не просто чувствовал, он уже физически ощущал холодные прикосновения ужаса.       Мальчик вскочил с кровати и тихонько подошёл к соседней. Там была его сестра. Девушка так крепко спала, что не обращала внимания ни на что вокруг.       — Ляль... — но стоило мальчику тихонько позвать её по имени, она тут же встрепенулась и взглянула на него своими тёмными сонными глазами с немым вопросом. — Ляль, мне страшно... там шумит кто-то.       Рома указал на дверь, за которой теперь слышался не просто шум, настоящий грохот. И нечеловеческие крики.       Девушка поднялась с постели, несколько громко опустив протез на пол. Звуки затихли. Рома видел, как глаза сестры наполняются паникой, хоть в темноте комнаты это и было трудно заметить.       Девушка приоткрыла двери и выглянула в коридор.       — Так Ромчик, слушай внимательно, — начала Ляля шёпотом, приседая перед братом на корточки и беря за плечи. Она смотрела ему прямо в глаза. — Сейчас ты тихонько идёшь к дверям. Я буду прямо за тобой. Только идти надо на корточках и очень-очень тихо. Понял меня?       Мальчик уверенно кивнул головой. В своём стремлении быть похожим на сестру, он самоотверженно занимался спортом, поэтому пройти дверной проём на кухню в полуприсяде ему не составит труда.       Ляля тихонько вышла из комнаты, заглядывая за угол. Потом она так же без слов позвала Рому, и он вышел вслед за сестрой. Девушка присела и мальчик вместе с ней. Рома заглянул на кухню. Там, оперевшись руками на стол, спиной к ним стоял папа. Сердечко в груди мальчика забилось в самом быстром темпе, на который только способно. Ляля одними глазами призвала его к действиям.       Рома присел на корточки и бесшумно двинулся вперёд. Кровь шумела в ушах, а сердце продолжало неистово колотиться уже где-то в горле. Когда мальчик преодолел половину расстояния, папа выпрямился во весь рост и начал что-то кричать. Совершенно не разборчиво и совершенно... нечеловечески. Это заставило Рому ускорить шаг.       Вскоре мальчик был уже у входной двери. Ляля следовала за ним, стараясь как можно тише переставлять протез. Однако это получалось недостаточно хорошо: стопа шкрябала по полу. Этот звук привлёк внимание папы.       Глаза Ляли расширились от ужаса.       — Рома, беги вниз! — как только она это крикнула, папа схватил её за грудки, прижимая к стене.       Мальчик испуганно дёрнул замок и резко открыл дверь. Он бросился вниз по лестнице, перескакивая ступеньки через одну. В квартире слышались звуки борьбы, но мальчик бежал вниз не оборачиваясь. Ему нужно позвать на помощь. Хоть кого-то.

***

      Как только Ляля выглянула за угол, она увидела его. Абсолютно неадекватный, явно словивший белку. Ляля сразу поняла, что нужно уходить. Хрен его знает, что можно ожидать от этого алкаша. Тем более, что у девушки есть далеко не самые приятные воспоминания с ним.       Брюнетка подозвала мальчика. Такой же черноволосый, как и она, но с круглыми, болотного цвета глазами. Её сокровище. Она не хотела, чтобы мальчик пострадал, поэтому отправила его вперёд. Всё-таки она ходила слишком шумно. А так, у него был шанс успеть добраться до входной двери.       Так и случилось: стоило Роме оказаться около замка, Ляля тоже начала подходить к выходу.       В какой-то момент он замолчал и обернулся через плечо. В его глазах, затуманенным алкоголем, читалось безумие. Мужчина оттолкнулся от стола и развернулся. Ляля только успела крикнуть: «Рома, беги вниз!», как железная хватка схватила её за майку и припечатал к стене. Как только мальчик выбежал из квартиры, Ляля начала действовать.       Девушка схватила мужчину за руку и одним, чётко отработанным приёмом, вырвалась из хватки. Потом она ударила его по лицу, а когда мужчина пошатнулся и повалился на спину, девушка бросилась бежать.       Она остановилась лишь для того, чтобы открыть замок, но...       Девушка почувствовала удар в область поясницы. Развернувшись, она опять увидела его. Её отец стоял напротив с отвёрткой в руке. Стоило девушке развернуться к нему лицом, как мужчина продолжил наносить ей удары.       Однако Ляля и не думала сдаваться. Девушка, подпитанная адреналином, оттолкнула мужика, зажимая ладонью кровоточащий бок. Однако всё было бесполезно. Отец не только не упал, он схватил девушку за горло и швырнул на пол, где, придавив коленями к грязному линолеуму, продолжил наносить остервенелые удары.       Ляля пыталась защититься. Пыталась прикрыть руками голову и грудь. Пыталась кричать, звать на помощь. Брыкалась и старалась сбросить с себя эту тушу. Но, затуманенный алкоголем разум вкупе со здоровым тяжеленным телом всё-таки победил.       Наконец, после, казалось, бесконечной пытки, отец Ляли ушёл на кухню, видимо вновь заняться поиском спиртного, которое в какой-то момент закончилось в их доме. Девушка сдавленно попыталась вдохнуть. Ничего не получалось. Она лежала на спине в разрастающейся луже собственной крови. Ляля хотела бы повернуться. Хотела бы попробовать доползти до двери. Но тело не слушалось. Ляля только могла слушать, смотреть и чувствовать.       Смотреть на двери, в надежде что ей кто-нибудь поможет. Слушать звон стекла где-то на кухне и бульканье крови в собственных лёгких. Чувствовать горячую липкую кровь под собой.       Ляля заторможено моргнула.       «Надеюсь, с Ромой всё хорошо...»

***

      На дворе стояла тёплая летняя ночь. Когда на улицу выбежал босой мальчик в одних шортиках и майке, ребята у подъезда напряглись.       — Пожалуйста... помогите, пожалуйста! — мальчик плакал, захлебываясь слезами и пытаясь перевести дыхание. Видимо, он бежал.       Ребята переглянулись. Здесь точно что-то было не так. Но, как водится, разбираться самим не хотелось.       — Слушай, мальчик, ты иди, попроси взрослых помочь. — один из парней помахал рукой, неопределенно показывая куда-то за спину малыша.       Рома переводил испуганные глаза с одного парня на другого, но те лишь отводили глаза. Тогда Рома бросился вперёд, в надежде найти ещё хоть кого-нибудь.

***

      Поиски затянулись аж на целых два часа. Наконец, когда Рома забежал в магазин, ему всё-таки помогли и вызвали полицию.       Рома отвёл полицейских к своему дому. Недовольный лейтенант поднялся по лестнице на девятый этаж, нервно пыхтя. Когда он наконец оказался около квартиры Ромы, то замер как вкопанный. Идущий за ним сержант так же остановился.       — Почему вы не заходите?! — кричал Рома, который всё это время шёл позади них, поторапливая двух мужчин. — Ляле нужна помощь! Скорее заходите!       — Гаврилов, забери мальчика и выйдите во двор. И вызови подкрепление.       Сержант Гаврилов подхватил брыкающегося Рому на руки и спустился вниз. Мальчик ничего не понимал, отказывался спускаться и кричал.       Когда двое наконец оказались во дворе, там уже начало светать. Где-то вдалеке слышался вой сирены.

***

      Старую девятиэтажку окружили полицейские машины, скорая и очевидцы. Пьяного папу вывели одетые как солдаты полицейские. Он кричал, сопротивлялся, но дяденьки быстро скрутили его и посадили в бронированную машину.       Рома наблюдал за этим и думал, что наконец всё хорошо. Теперь скорая выведет его Лялю, они помогут ей!       Тогда мальчик не заметил крови на одежде и руках папы...       Однако Ляли всё не было и не было. Рома начал волноваться.       Пробегая под ограждениями, мальчик бросился на свой девятый этаж. Каждый пролет он преодолевал всё быстрее и быстрее, надеясь увидеть сестру. Увидеть, что с ней всё в порядке.       Как только мальчик поднялся на свой этаж, он замер, смотря на людей, столпившихся возле двери его квартиры. Тут были и соседи, и врачи с носилками, и полицейские с какими-то бумажками. Мальчик сделал шаг ближе. На полу возле порога он увидел... кровь.       Сердце Ромы ухнуло вниз. Он стал пробираться через толпу взрослых. Кто-то пытался его остановить, кто-то просто охал, отовсюду слышалось: «бедный мальчик!», «что же теперь с ребёнком будет...!», «ох, жалко-то как, ох жалко...»       — Ёб вашу мать, кто пустил сюда ребёнка?! Ну-ка уберите его пока не...!       Но было слишком поздно. Рома увидел. Увидел тело сестры, лежащее в луже собственной крови, увидел валяющуюся около тела окровавленную отвёртку. Увидел её открытые стеклянные глаза, смотрящие в потолок.       Мальчик застыл, не в силах отвести глаз от её тела. Рома перестал дышать. Руки малыша покрылись холодным потом, а звуки вокруг разом куда-то пропали. Во всём мире больше не было ничего, кроме него и лежащего на полу тела. Рома хватал воздух ртом, пока его сердце разогнались до невообразимой скорости. Его любимая сестра, его самый лучший друг, его защитник, его...       — Ляля! — мальчик издал дикий крик.       Рома застыл на месте, не в силах пошевелиться. Он стоял там, отчаянно пытаясь сделать вдох. На глазах наворачивались слёзы, а зрачки сузились до двух чёрных точек. Рома не верил, нет, не хотел верить, что Ляля...       Полицейские попытались увести мальчика, тем самым они вывели Рому из ступора. Мальчик уже готов был броситься туда, где лежала его сестра, но...       Сильные руки обхватили талию сзади и подняли над землёй.       — Ляль! Лялечка! Ляля! — тянул мальчик, силясь докричаться до лежащей на полу девушки. — Ляля, пожалуйста, вставай! Вставай, слышишь?! Хватит шутить, не разыгрывай меня! Это не смешно! Не смешно, слышишь?! — Рома вырывался, расцарапывая руки, держащие его. Он брыкался, пытался вырваться. Он всё отрицал. — Ну Лялечка, ну пожалуйста! Ну вставай, прошу! Как же я... Как же я без тебя...       Держащий мальчика парень развернул ребенка к себе лицом, закрывая ему глаза, прижимая к широкой груди. Рома продолжал навзрыд плакать, стуча в грудь, требуя его отпустить. Но парень упорно прижимал у себе ребёнка, не позволяя ему ни секунды ещё смотреть на тело. У него самого на глазах стояли слёзы...

***

      —... потом Коля забрал меня оттуда и вынес на улицу. Теперь я живу с ним.       Майор покивал головой, похлопывая Рому по худенькому плечику. Мальчик уже не плакал, он с отстранённым спокойствием рассказывал всё, как есть.       — Спасибо тебе, Рома, что рассказал всё от начала до конца. Пойдем, я отведу тебя к Николаю.       Майор подал мальчику руку и тот послушно ухватился за неё, позволяя мужчине вести себя вперёд. Снаружи их уже ждал молодой парень, с огромными мешками под глазами. Парень попрощался с майором и, взяв Рому на руки, пошел вместе с ним к выходу. Николай ещё что-то говорил мальчику, но тот никак не реагировал, лишь тихонько кивая черноволосой головой.

***

      Майор спускался в подвал крайне редко. Но именно сейчас было это «редко». Ему нужно было самому поговорить с судмедэкспертом. Как только мужчина спустился, то тут же поёжился от холода. «Кошмар, как тут вообще можно работать?» Часто проносились в его голове. Однако он не за возмущениями сюда пришёл.       Мужчина подошёл к немолодому судмедэксперту. Тот опустил книгу и с интересом взглянул на пришедшего через аккуратные очки.       — Я пришел по делу Ахавец. — коротко сообщил следователь.       — Ааа... — протянул врач, откладывая книгу и доставая дело под номером 463. — Ну, что я могу сказать... Убитая — Ахавец Лилия Андреевна, семнадцать лет. Умерла в результате двадцати четырёх колотых ранений отвёрткой от кровопотери. Что ещё могу сказать, так это то, что раны были нанесены с особой жестокостью. Этот урод бил её так сильно, что на теле остались ещё и гематомы от рукоятки.       Майор уже было хотел осадить врача, ведь они находились на работе, где не было места личным чувствам. Но вовремя опомнился: он и сам разделял ненависть к этому мерзкому существу, которое лишило жизни родную дочь, которая не дожила до своего восемнадцатилетия всего три дня.       — Так, а... время смерти?       Врач усмехнулся и поправил очки.       — Вы приехали на вызов в четыре часа утра. Почти пять, если быть точным. Самое обидное, что если бы не безразличность людей, к которым обращался мальчик, девушка бы выжила.       — Подождите, откуда вы знаете, что мальчик просил помощ...       — Нужно уметь слушать. — перебил следователя врач, мотнув седой головой. — Вот фельдшера обмолвились, что слышали на месте вызова. Как соседи говорили, что слышали, но игнорировали. Как компания подростков отогнала мальчика, который сразу же обратился к ним за помощью.       Я послушал и сделал выводы. Девчонку можно было бы спасти, это точно. Потому что умерла она в 2:35.