Химера

      Сильванор всегда был буйным городом. Расположенный посреди равнины, где устье реки Имбер раздваивалось и потом сходилось вновь, образуя естественный остров, он издревле стал местом престола королей Арвии. Сначала на острове был возведен укрепленный замок, построенный Мейсоном Путешественником, который вместе со своим отрядом перебрался с земель современной Юникорнии. Затем к его стенам начали стягиваться купцы и ремесленники, замок превратился в полноценное поселение, по реке возникли крупные торговые пути, и вот уже более трех столетий окруженный лесами и полями Сильванор являлся крупнейшим городом страны. Увы, именно это сейчас и становилось его самой большой напастью.       Третий год подряд засухи губили большую часть урожая. Кто-то говорил о гневе богов. Кто-то винил контролирующих погоду пегасов из Республики, с которыми у короля Моноцероса Третьего произошли какие-то разногласия. Другие же кивали на грабительские договора с единорогами из Юникорнии, в которую шли основные запасы зерна, овса и овощей, в обмен на руду, металлы и зачарованные артефакты. Но вне зависимости от причин, результат был простой – в городах Арвии начинался голод. Ситуация все равно оставалась под контролем, по крайней мере в столице, но неделю назад Сильванор начали захлестывать целые волны беженцев, рассказывавших о ночных кошмарах, что вырезали целые села и не боялись ни огня, ни стали. Голодных, отчаянных беженцев, которым было абсолютно нечего терять.       Более мягкосердечных пони море злых взглядов и рокот тысяч бьющих о каменную мостовую копыт заставили бы поколебаться или даже отступить. Сотник Тандерхуф не был из этих пони. Фаланга королевских гвардейцев в несколько рядов замерла поперек улицы, ведущей в квартал аристократии; все как один – отборные единороги, избранные за свои умения и верность. Все как один уверенно сжимали в своей магии ростовые металлические щиты и короткие мечи. Оглядев плоские крыши каменных домов вокруг, Тандерхуф заметил фигуры заклинателей, готовых обрушить на толпу земнопони ярость стихий.       – Еды! Защиты! Единства! – скандировала толпа. Вспышка лазурного света сорвалась с рога закованного в пластинчатый доспех сотника, броня которого скрывала и кьютимарку, и серую шкуру, а миг спустя раздался свист его свистка. Гвардейцы начали размеренно бить мечами о щиты и медленно, но неотвратимо выдвинулись вперед. Звук ударов металла о металл перебивал даже топот бунтарей и устремился вверх, к пасмурным небесам и свинцовым тучам.       – Смерть королю! Долой единорогов! – раздался крик, и толпа его тут же подхватила, продолжая бить копытами о мостовую. – Арвия – страна земнопони! – Краем глаза сотник заметил, что рога заклинателей на крышах опасно засветились. Фаланга продолжала приближаться к бунтарям; их уже разделяло менее десятка шагов, и, несмотря на бравые выкрики, толпа начала пятиться.       В следующий миг кто-то бросил в гвардейцев бутыль с зажигательной смесью. Адское изобретение последней пары лет, распространяемое подпольными алхимиками: в бутыль с черной, едко пахнущей жидкостью вставлялась тряпица и поджигалась. С чарами заклинателя, конечно, это было не сравнить, но в копытах толпы даже столь примитивное средство становилось грозным оружием.        Один гвардеец успел принять бутыль на щит, но в следующий миг пламя охватило уже его самого, сжигая заживо вместе с броней. Но образовавшейся брешью бунтарям воспользоваться не удалось: как только пламя спало, место гвардейца занял стоявший позади товарищ. Некоторые земнопони уже начали доставать булыжники из мостовой, а в глубине толпы можно было заметить огни новых зажигательных снарядов.        Красная вспышка сорвалась с рога Тандерхуфа и устремилась вверх. На доспех упали первые капли дождя; в свинцовые небеса поднялся ряд таких же вспышек с соседних улиц. В следующий миг сразу несколько взрывов раздалось в толпе: заклинатели начали плести свои чары.       – Вперед! За Арвию и короля! – раздался крик сотника, вслед за которым прозвучал резкий звук его свистка.        – За Арвию и короля! – хором раздались голоса его бойцов, перекрывшие вопли страха и боли из толпы, и закованные в сталь единороги, сохраняя формацию, устремились вперед. Некоторые бунтари пытались бросаться на фалангу и проломить строй, размахивая самодельным оружием. Другие же пытались спастись бегством. В конце концов, это не имело значения: гвардеец погиб, и пощады не было никому, кто оказывался на пути его товарищей.       Три долгих часа спустя очередной бунт в столице был подавлен.              

***

                    Каменистые холмы уступили место первым перелескам, и Голден Спарк облегченно вздохнул. Это был далеко не первый караван в Юникорнию, который королевскому гвардейцу доводилось сопровождать, но каждый раз он был рад вернуться на родную землю. Хотя соседняя страна и была населена такими же единорогами, как и он сам, их снобизм… раздражал.        Быстрый взгляд показал, что остальные члены каравана точно так же приободрились. Это был крупный обоз: пять тяжелогруженных вагонов, целая сотня гвардейцев охраны – вдвое больше обычного. И это – по сравнительно безопасному маршруту. Голден Спарк не знал, что именно являлось причиной, но тихие слухи, передаваемые во время привалов между бойцами, гласили, что лишь одно могло перевозиться с такой осторожностью в текущие неспокойные времена: оружие. Сталь Юникорнии всегда высоко ценилась, а их зачарования и вовсе считались на вес золота. Если эти догадки были верны, это также бы объяснило выбор маршрута: Волколаки осмелели как никогда прежде, и Изобильный Тракт, соединявший столицы двух королевств, стал последнее время крайне опасен для любого единорога с плюмажем королевской гвардии. Однако у каждого пути есть альтернативы, и вот уже третий раз подряд вместо Тракта конвой шел по Троттингемской Дороге, названной так в честь одноименного леса и расположенного посреди него форта.       Деревья начали обступать караван с обеих сторон, закрывая хмурые небеса, и Голден Спарк невольно напрягся. Хоть дорога и считалась безопасной, и патрули ее регулярно пересекали, гвардеец не мог не отметить, что этот лес был идеальным местом для засады. Сотник Стерн Гейз, видимо, придерживался того же мнения, поскольку миг спустя прозвучал его зычный окрик:       – Надеть доспехи!       Некоторые гвардейцы тихо ворчали, но в итоге все они понимали причину этого решения: да, броня была тяжелой, а форт все еще оставался неблизок, но в наступившие времена осторожность лишней не бывала. И если ценой дополнительной защиты был всего лишь пот и толика неудобства – что ж, это был выгодный размен. Сталь привычно охватила золотую шкуру Спарка, а шлем прижал короткостриженую рыжую гриву. Вскоре караван вновь тронулся вперед, и в этот раз цоканье копыт практически полностью заглушалось лязгом металла.        Деревья сплошной стеной окружали дорогу, и шелест листвы по ветру скрадывал все тихие звуки. Сопровождавшие конвой гвардейцы невольно начали идти чуть ближе друг к другу, а разговоры между бойцами затихли; то и дело кто-то бросал настороженный взгляд вокруг. Тем не менее, один час миновал за другим, но ничего не происходило.       За свинцовыми тучами было тяжело судить о времени суток, но тени постепенно стали сгущаться, когда из-за поворота показалось двое скаутов, галопом направлявшихся к голове колонны. Сотник вскинул копыто кверху, и караван остановился. В воздухе ощущался запах дыма.       – Сэр… там… – остановившись и тяжело глотая воздух ртом, начал один из них, – …форт Троттингем в огне! Мы… мы прошли на две лиги вперед, видели своими глазами! И головы единорогов нанизаны на пики перед воротами!       Многие из охранявших караван бойцов настороженно переглянулись; вокруг раздался тихий шепот, а то и произносимые в полголоса молитвы богам. Лишь одна группа творила подобное, но никогда прежде им не удавалось взять гвардейский форт… не говоря уже о том, что оборонявшиеся, судя по всему, даже не успели послать запрос о помощи.       Сотник же тем временем оглядел стоявшую позади колонну. В конечном итоге, его решение было простым.       – Разворачиваемся к форту Мейнхиллс!        Однако прежде, чем тянувшие обоз земнопони успели бы отреагировать, сзади поперек дороги рухнуло два толстых дерева, преграждая путь.       – Щиты! – едва успел крикнуть Стерн Гейз, когда из кустов по сторонам от дороги полетел поток стрел и камней, а воздух заполонил вой, до жути напоминавший волчий. Тем не менее, гвардейская выучка брала свое, и практически все единороги закрыться успели, за исключением пары особо невезучих бойцов, которые все же осели наземь, поймав головой заряд пращи или же меткую стрелу в сочленения доспеха. Меньше всего повезло земнопони, тянувшим обоз: не имея ни укрытия, ни доспехов, бедолаги превратились в решето.       Не теряя инициативы, нападавшие выскочили на дорогу и, размахивая мечами, топорами и даже простыми дубинами, устремились к гвардейцам. Их лица закрывали сделанные из бересты маски в виде волчьих морд.       – Волколаки! – раздался над обозом панический крик. Миг спустя его перекрыл рев сотника:       – Построение, кобылы беременные! Щиты – вперед, копьеносцы во второй ряд! Живо!       Однако как только гвардейцы сгруппировались вокруг обозов, разбойники, не доходя десятка шагов до строя единорогов, рванули в стороны, и из-за их спин появилась вторая волна. И в зубах они сжимали бутыли с алхимическим огнем.       – Бере… – начал было сотник Гейз, однако затем его голос заглушили огненные взрывы посреди формации гвардейцев и отчаянные вопли превратившихся в живые факелы бойцов. Все намеки на возникшее было построение мгновенно исчезли, чем Волколаки и воспользовались, с воем налетев на оставшихся королевских солдат. Раздававшиеся над какофонией звуков приказы сотника умолкли практически сразу после этого.       Голден Спарк считал себя хорошим бойцом. Перерезая горло третьему разбойнику и парируя щитом удар его товарища, а затем переводя блок в удар по ногам, он в этом убедился наглядно. Но на стороне противника было подавляющее превосходство в числе, внезапность и, самое главное, организованность. Вскоре оставшиеся гвардейцы были разделены на несколько пытавшихся обороняться групп, и, отражая удары сразу троих волколаков, Спарк все-таки не заметил взмаха пращи сзади. Шлем защитил своего обладателя от мгновенной смерти, но удар отбросил единорога на землю. Перед глазами стояли только цветные круги, и тело отказывалось подчиняться своему владельцу; когда же ему удалось прийти в себя через несколько минут, бой уже был закончен, а гвардеец обнаружил себя связанным по ногам, прислоненным к одной из повозок, а его рог закрывало препятствующее формированию магии металлическое кольцо. Как обозу удалось уцелеть посреди вакханалии боя и пламени, ему было решительно не понять.       –…этот был единственным выжившим, – услышал он хриплый голос и, повернув голову, увидел двух стоявших неподалеку земнопони, один из которых возвышался на полголовы над другим. У первого была обычная маска и поношенная кольчуга, из-под которой выглядывала серо-голубая шкура, лицо второго же закрывал настоящий волчий череп, а остальное тело полностью покрывала кожаная броня. Голден Спарк невольно вздрогнул; он слышал истории об их обладателе.       – Превосходно, – голос низкорослого разбойника был резким, но в то же время более высоким. – Запряги пони Даркхуфа, пусть отвозят груз к четвертому лагерю. Чем быстрее мы отсюда уберемся, тем лучше.       Тот молча козырнул, и низкорослая кобыла – а это была именно кобыла – направилась к связанному Голден Спарку.       – И что же у нас здесь? Одинокий единорожек, заблудившийся в темном лесу? – произнесла она, присев перед гвардейцем. Единственным, что удавалось различить под закрывавшим ее лицо волчьим черепом, был сверлящий взгляд изумрудных глаз. – Скажи мне, единорожек. Ты ценишь свою жизнь?       Озноб пробежал по спине Спарка. Все инстинкты требовали, чтобы он прокричал «Да!», сделал все, что от него требовали. Тем не менее, контроль над своими инстинктами был одним из самых главных и основополагающих моментов тренировки королевского гвардейца.       – Что бы ты от меня не хотела, Волчица, ответ будет отрицательный. Я никогда не предам своих товарищей или свою страну в руки обыкновенной разбойницы, – произнес он и повесил голову, ожидая смерти. Однако вместо свиста меча он услышал на удивление мелодичный смех и полный наигранного возмущения возглас:       – Ох, мой милый друг, ты меня задел до глубины души! Я много кем являюсь, но уж точно не «обыкновенной»! – отсмеявшись, она продолжила: – Нет, единорожек, у меня более простое предложение. Ты не делаешь глупостей, а я отпускаю тебя на все четыре стороны света. Договорились?       Ошарашенный единорог смог лишь кивнуть. Кобыла вытащила из ножен на поясе короткий клинок и, подмигнув, перерезала его путы. Оставив пытавшегося осознать произошедшее гвардейца позади, она направилась вслед удалявшимся повозкам и окрикам остальных волколаков. Прошло не меньше минуты, прежде чем он, наконец, пришел в себя и бросился прочь.              

***

                    – Думаешь, это разумно? – спросил у нее возникший из лесных теней жеребец в кольчуге.       Кобыла лишь хищно усмехнулась:       – Более чем. Твои пони за ним следят, верно? – короткий кивок. – Вот и отлично. Если он попытается нас выследить или сделает еще какую-либо глупость, то отправится к своим праотцам. Но я не думаю, что до этого дойдет. Вероятнее всего, он сейчас прямой дорогой помчится к своим товарищам в Мейнхиллс, или может даже в сам Окстрот. И чем больше пони он повстречает по пути, чем больше гвардейцев услышит о произошедшем – тем лучше.       Через некоторое время окружавшие тропу деревья расступились, и перед глазами показался расположенный на опушке лагерь. Жизнь кипела: десяток жеребцов разгружал ящики из пяти довезенных до центра повозок. За их работой пристально наблюдал единорог цвета мяты, сидевший за небольшим полевым столом и ведший записи в своей книге. Ходили слухи, что он с ней не расставался даже во снах.       – А, миледи Волчица! – заметив приближающуюся пару, вскинул он копыто в приветствии, о которое кобыла стукнула своим. Ее спутник ограничился лишь кратким кивком: несмотря на уважение к единорогу, многие в лагере в целом недолюбливали представителей его расы. – Хорошие новости! Навскидку мы имеем дело с пятью сотнями мечей, сотней арбалетов, несколькими десятками наборов доспехов и целым ящиком амулетов из Юникорнии. Точное число смогу назвать, когда мы закончим выгрузку, – протараторил он, уткнувшись в книгу со своими записями.       – Отлично, Кипер, – произнесла кобыла, сняла закрывавший лицо череп и положила его на столе, явив взору шкуру палевого оттенка, коралловую гриву и шрам, пересекавший пол-лица. Подняв глаза, квартирмейстер едва заметно вздрогнул, обнаружив мрачный аксессуар столь близко к себе. – Что у нас по провианту?       Единорог начал яростно листать страницы, пока не нашел нужную, и затем повернул книгу к кобыле:       – При текущем уровне расхода, около четырех дней. Здесь полный список: сено, овес, крупы, овощи с фруктами, хотя последних уже почти не осталось, – в такт его словам, окутанный лиловой магией уголек обвел до неприятного маленькую цифру.        Кобыла поморщилась. Она надеялась пополнить припасы за счет Троттингемского форта, но проклятые гвардейцы под конец устроили форменнейший пожар, лишь бы волколакам ничего не досталось. Теперь было необходимо экстренно искать альтернативы.       – И, эм, – продолжил единорог, выдернув кобылу из размышлений. Удивленно приподняв бровь, она вновь посмотрела на квартирмейстера: – Сегодня прибыл гонец, говорит из столицы и требует встречи с тобой при первой возможности.       – Гонец? – удивилась палевая кобыла. – Хм, в таком случае мне действительно стоит его увидеть. Продолжай работу, Веирс Кипер.       Единорог кратко кивнул и затем вновь уткнутся в свои записи.       Не тратя времени, кобыла подхватила череп со стола и закинула его в переметные сумы, после чего вместе со своим немногословным спутником направилась к командирскому шатру, кивками отвечая по пути на приветствия остальных волколаков. Откинув полог и пройдя внутрь, она с удивлением увидела перед собой гнедого жеребца с каштановой гривой, закутанного в плащ и покрытого пылью с долгой дороги.       – Пуддингхед? Что ты здесь забыл? Или все гонцы в твоей организации объявили забастовку?       Расположенный на небольшой подушке перед столом с картой региона земнопони лишь неопределенно крутанул в воздухе копытом, прежде чем произнести:       – В столице происходит ряд событий, которые требуют личного разговора, – демонстративно посмотрев на замершего у входа серо-голубого жеребца в кольчуге и шлеме, он добавил: – С глазу на глаз.       Несколько секунд пастелевая кобыла сверлила новоприбывшего взглядом изумрудных глаз, но затем все же кивнула своему спутнику. Не произнеся и слова, тот покинул шатер.       – Пуддингхед, – медленно произнесла она, как только полог шатра вновь запахнулся. – Это был долгий день, и Стоуну я доверяю как себе. Я очень надеюсь, что этот разговор того стоит.       Если собеседник и заметил раздражение в ее голосе, то виду не подал:       – Стоит, дорогая Смарт Куки, – кобыла поморщилась при упоминании своего имени, но гнедой жеребец то ли не заметил этого, то ли не стал обращать внимания. – Я понимаю, что новости до ваших мест доходят долго, но на западе возникла новая напасть. Мои информаторы говорят об ордах кровожадных монстров, атакующих деревни в ночи, и не оставляющих после себя ни живых, ни мертвых. Толпы беженцев захлестнули столицу, и без того находившуюся на грани голода, и вот уже несколько дней как Сильванор сотрясают бунты. Пони требуют еды, пони требуют защиты. И кровь течет рекой по улицам.       – Сохрани свое красноречие для тех, кто на него ведется, Пуддингхед. Мы оба знаем, что склады твоей организации ломятся от зерна и овса. Говори прямо, что именно ты от меня хочешь?       Жеребец слегка усмехнулся.       – Прямо? Что ж, пусть будет прямо. Гвардия еле сдерживает даже простолюдинов. Сейчас оптимальный момент для удара изнутри. У меня есть маршрут напрямую в дворец, но этого мало; мне нужны толковые пони, знающие, с какого конца у меча острие. Поэтому я и пришел к тебе.       Палевая кобыла молча продолжала сверлить его взглядом. Так и не дождавшись никакой иной реакции, через несколько мгновений он продолжил:       – Куки, это наш шанс покончить с тиранией Моноцероса и создать новую Арвию. Лучшую Арвию! Разве это не то, ради чего мы столь долго проливали кровь – и свою, и чужую? Разве не ради этого были сделаны все жертвы и приготовления?       Секунда протекала за секундой, прежде чем кобыла, наконец, произнесла:       – Но ради этой «Новой Арвии» ты хочешь загрести жар моими копытами. Прости мне мою прямоту, Пуддингхед, но я тебе попросту не доверяю. Ты знаешь не хуже меня, что я сплю и вижу смерть Моноцероса Третьего, но кто взойдет на трон после него? Очередной единорог со связями? Или же ты сам? – под насмешливым взглядом Волчицы Пуддингхед слегка стушевался, но миг спустя его лицо вновь приобрело привычное нечитаемое выражение.       – Отнюдь, дорогая Смарт Куки. После смерти Моноцероса не будет больше королей. Не будет больше аристократии. Будут лишь свободные граждане и государство, призванное служить им и защищать их, а не править и эксплуатировать. Пони будут вольны сами избирать своих правителей, а уж кто станет первым из них – я, кто-то еще или даже ты сама – этого я предвидеть не могу.       Куки лишь фыркнула. Заметив ее скептический взгляд, Пуддингхед продолжил:       – Я также знаю о проблемах с припасами, что последнее время донимают твою группу. Помоги мне, и я смогу помочь тебе. Еду нынче достать непросто… как и алхимический огонь, – добавил он, посмотрев на нее с самодовольной усмешкой. Он знал, что этот аргумент упрямая кобыла проигнорировать не сможет. Однако все инстинкты, то самое «шестое чувство», что неоднократно спасало ее из самых крупных передряг, упрямо говорило ей не доверять этому пони. Не то, чтобы ей нужны были дополнительные поводы: у ее собеседника и созданной им организации была крайне сомнительная репутация, и весьма заслужено.       Упрямо тряхнув головой, Волчица произнесла:       – Нет, Пуддингхед. Я найду способ решить проблему с провиантом, но тебе я попросту не доверяю. Когда придет время, я лично перережу глотку Моноцеросу, но это будет на моих и только моих условиях.       Ее собеседник тяжело вздохнул и поднялся на ноги.       – Мне искренне жаль это слышать, Смарт Куки. Это – то, к чему мы шли все эти годы, и такие возможности возникают только один раз в жизни. Я не прошу мне доверять, доверие – слишком редкая роскошь в наши времена, но в любом случае мы оба стремимся к одному и тому же. Я лишь надеюсь, что ты это увидишь до того, как станет слишком поздно, – на миг задержавшись у полога, он добавил: – Если ты передумаешь, я буду следующие несколько дней в Окстроте, в обычном месте. Пошли гонца, и я смогу прибыть с припасами в течение суток.       Полог запахнулся, но хмурый взгляд Волчицы еще долго смотрел вслед ушедшему жеребцу.              

***

                    Огромный замок в очередной раз вздрогнул, и Смарт Куки поморщилась, продолжая мчаться вместе с десятком жеребцов по залитому светом сквозь огромные ростовые окна коридору. Бомбардировку заклинателей напитанный древними чарами камень еще мог выдержать, но требушеты… требушеты были неостановимы. Внешнее кольцо стен превратилось в груду щебня более двух суток назад, второе уже полдня как постигла та же судьба. Какое-то время защитникам удавалось держаться в цитадели, но и ее стены были вскоре пробиты в нескольких местах, и обладавшие колоссальным численным перевесом королевские гвардейцы быстро раздробили оборонявшихся на отдельные очаги сопротивления.       Одним из таких очагов она и руководила, до тех пор пока им не удалось пробить кольцо окружения. Грохот закованных в броню копыт эхом разносился по коридору, но скорость была важнее скрытности: спереди уже раздавались звуки очередной схватки, и Смарт Куки помнила, что где-то в том направлении должен был находиться лорд Вайтхорн.       Тяжелые дубовые двери были вырваны с петель и лежали на полу, выбитые телекинетическими зарядами гвардейских заклинателей. На бегу перепрыгнув через них, молодая кобыла обнаружила перед собой три десятка королевских гвардейцев, зажавших менее дюжины оставшихся защитников в цветах Вайтхорнов. Не тратя времени, она выхватила ртом рукоять короткого клинка: пусть ей не было суждено родиться единорогом и использовать огромные ростовые мечи, или быть крупным жеребцом-земнопони и затаптывать противника заживо под весом стали и встроенных в копыта выдвижных клинков, она все еще являлась одним из лучших фехтовальщиков в замке, а легкая кольчужная броня, созданная по специальному заказу кузнецами Юникорнии, предоставляла превосходную подвижность при неплохой защищенности.       Атака сзади стала полной неожиданностью для королевских единорогов. Связанные боем латники все еще пытались развернуться к новой угрозе, когда пони Смарт Куки обрушились на стоявших позади их строя заклинателей. Несмотря на колоссальную угрозу на расстоянии, вблизи не имеющие брони и оружия жеребцы становились сравнительно легкой целью. Поднырнув под две струи пламени, бессильно разбившиеся о колонну позади, кобыла перекатом сократила остававшееся расстояние, и ее клинок прочертил алую дугу. Закованные в сталь бойцы позади действовали более прямолинейно, и хотя пара из них осела наземь грудами раскаленного металла, остальные прошли через строй противника как нож сквозь масло. После этого наступил через гвардейцев; зажатые с обеих сторон, они недолго смогли оказывать сопротивление, и вскоре Смарт Куки, пронзив череп последнего из них через забрало, огляделась.       От изначального отряда в двадцать единорогов и земнопони, с которыми она начинала бой, осталось чуть больше дюжины. Приемлемые потери, учитывая число противников, однако каждая смерть все равно горечью отдавалась в сердце молодой кобылы. От изначальных же защитников не осталось и десятка.       – Миледи! – обратится один из них к ней, залитый то ли своей, то ли чужой кровью земнопони с эмблемами сотника, под броней которого угадывалась серо-голубая шкура. – Лорд Вайтхорн просит вашего присутствия.        Молодая кобыла кратко кивнула и, пройдя мимо окровавленных бойцов, обнаружила и главу рода. Арбалетный болт пробил его грудь вместе с доспехом, и каждый вздох прислоненного к колонне палевого единорога звучал тяжело и натужно.       – Смарт… Куки… – он попытался приподняться, опираясь на переднюю ногу, но в следующий миг со стоном вновь рухнул обратно. Плюнув на притворство и вбиваемые с юности приличия, молодая кобыла мгновенно подбежала к жеребцу и склонилась перед ним. Алая струйка крови стекала из-под украшенного серебряными узорами шлема, сливаясь с гривой кораллового цвета, в которой проглядывала седина. – Похоже, я свое отбегал в этом мире, – он попытался усмехнуться, но затем зашелся тяжелым кашлем.       – Черта с два! Я найду целителя, и… – начала было Смарт Куки, но опиравшийся о колонну лорд лишь слабо отмахнулся, зайдясь новым приступом кашля и сплюнув кровь на пол.       – Оставь… Я видел много ран на своем веку… и эта – одна из тех, что целителям неподвластна, – отдышавшись, он продолжил: – Куки… слушай меня внимательно. В кармане моих сум есть два письма, – кивнул аристократ в сторону расположенных за ним переметных сум, на удивление целых. – Первое для тебя… второе… доставь по указанному адресу. Там ты выйдешь на моего… моего сподвижника в Сильваноре, – новый приступ кашля прервал его слова, но затем аристократ их обуздал. – Будь с ним осторожна. Скользкий… тип, но в продвижении дела он заинтересован кровно, и в этом на него можно положиться.       Из коридора раздались шаги бронированных копыт, пока еще далекие, но стремительно приближающиеся. Слабыми движениями сняв с шеи небольшую цепочку с сапфиром, он протянул ее молодой кобыле.       – Этот амулет обошелся в небольшое состояние, но он переместит тебя и… еще одного пони в окрестности столицы. Стоун Вилл! – сдерживая кашель, сумел он произнести уже громче. Тот же серо-голубой земнопони мгновенно появился перед ним. – Ты знаешь план. У меня для тебя есть последний… приказ. Береги Смарт Куки, любой ценой, – служивший Вайтхорну более десятилетия земнопони молча козырнул, ударив копытом о грудную пластину, и затем направился к переметным сумам лорда.       – Я не оставлю тебя! – упрямо махнула головой молодая кобыла, однако жеребец лишь слегка улыбнулся.       – Смарт Куки… дочка… мои часы все равно сочтены, – поморщившись и с трудом сдержав очередной приступ кашля, он продолжил. – Я много воевал за свою жизнь. Много зла искоренил, много жизней оборвал. Какие-то по праведным причинам, какие-то – нет… Но ты была единственным добром, что я привнес в этот мир. Прошу… не дай себе сгинуть вместе со мной.       Лязг десятков бронированных копыт звучал уже совсем близко. По щекам кобылы начали течь слезы, но в итоге она все же кивнула и взяла из копыт отца амулет. Подошедший миг спустя с сумами сотник молча замер рядом и, перекинув цепочку через свою и его шею, Смарт Куки посмотрела на своего отца, прежде чем сломить драгоценный камень своим копытом. Его бледное лицо и ободряющая улыбка были последним, что она увидела, прежде чем мир поглотила вспышка света.              

***

                    Волчица резко проснулась и, выхватив из ножен хранившийся под подушкой клинок, стремительно вскочила на ноги, прежде чем осознать, что это был всего лишь очередной кошмар. События того дня вот уже десять лет как регулярно преследовали ее по ночам, и каждый раз она приходила в себя в метре от постели, в боевой стойке и с обнаженным мечом.       Вставив клинок обратно в ножны и перекинув их ремень через плечо, она откинула полог небольшого полевого шатра и вышла наружу. Солнце еще даже не вышло из-за горизонта, и в предрассветных сумерках практически никого на копытах еще не было, за исключением ее, да часовых. Такие моменты она всегда считала очень удобными, чтобы пройтись, освежить голову и хорошо поразмыслить, а утренний воздух приятно охлаждал разгоряченную кошмаром шкуру.       Род Вайтхорнов был древним. Более того, одним из древнейших, и по слухам восходил к самому Мейсону Путешественнику. Более чем пятисотлетняя история позволила ему накопить обширное влияние и богатство, которым его последний представитель активно и пользовался, пытаясь изменить закостеневший статус-кво в королевстве и покончить с бесконечным притеснением простых земнопони со стороны правящего класса единорогов. И многие его слушали: кто-то из соображений чести и справедливости, кто-то вняв аргументу о том, что если ситуацию не разрешить мирно и постепенно, рано или поздно она прорвется подобно плотине. Однако вместе со сподвижниками пришли и соперники, многие из которых были из не менее знатных семей. Злые языки вспоминали старый скандал, когда лорд Клиркат Вайтхорн, всего пару лет как унаследовавший земли и титул, обвенчался с простой земнопони, от которой у него к тому же еще и родилась дочь, такая же безрогая, как и погибшая при родах мать. Более того, когда лорду стукнуло пятьдесят, а иных наследников у него не появилось, и многочисленные дальние родственники начали уже делить имение древнего рода, он попросту объявил эту низкорожденную кобылу своей наследницей! Кобылу И земнопони!       Скандал вышел колоссальный, и даже сам король Моноцерос Третий приезжал со свитой, в попытках отговорить Вайтхорна от столь опрометчивого шага, однако тот оставался непреклонен. После этого при дворе начали ползти гораздо более опасные слухи: слухи об измене. Менее года спустя Моноцерос вынес свой вердикт, и под стенами древнего замка появились штандарты королевской армии.       Остановившись у границы лагеря, Волчица задумчиво огляделась. Солнце уже показалось из-за горизонта, окрашивая макушки деревьев и вершины деревянных башен лагеря в алые тона, а туман в воздухе начал постепенно рассеиваться. Двое часовых у ворот молча отдали честь, и кобыла вернула им жест.        «Не доверяй Пуддингхеду», – кричали все ее инстинкты.       «Скользкий тип, но в продвижении дела он заинтересован кровно», – вспомнились слова отца.       Пуддингхед был прав в одном, со вздохом осознала она. Это действительно был идеальный шанс покончить с Моноцеросом. Кем она будет, если его упустит?       Направляясь обратно к своему шатру, она кратко кивала головой в ответ на приветствия остальных волколаков. Собственно, называть его шатром было некоторым преувеличением: внутри едва хватало место для небольшой кровати, ящичка с личными вещами и письменного стола. Усевшись перед ним, благо света уже хватало, она вскрыла бутылек с чернилами и, взяв в рот перо, написала короткую записку.       «Я готова к разговору.       С. К.»