О солнце и лампочках

— Почему, если смотреть на солнце, болят глаза? — Потому что солнце очень яркое — А почему оно очень яркое? — Потому что состоит из газов и постоянно горит. — он на секунду задумался — Вообще, если углубляться в физику, то Солнце — это даже не газообразное, а, скорее всего, что-то почти жидк… — он вовремя остановился, поймав на себе недоумённый и растерянный взгляд девушки. Она явно не поняла и половину всего сказанного. Расстраивать её не хотелось. — Впрочем, не важно. Девушка улыбнулась. — А мне раньше говорили, что солнце — это просто большая лампочка в космосе, — задумчиво проговорила девушка и устремила взгляд в ночное небо. — Бред. — Джин бы ещё и рассмеялся в голос, если бы не собственные принципы. Ну, серьёзно, феи не знают самой простой и базовой астрономии? А, точно. У них же есть магия. А ей можно объяснить что-угодно. — А что будет, если в космосе зажечь лампочку? — она сказала это, скорее всего, просто так, но он всерьёз задумался над этим вопросом. А ведь действительно. Что ж, похвально. Твинкл научилась задавать вопросы, над которыми нужно хорошенько поломать мозг. Только вот сейчас сознание почему-то ударяется в какие-то совершенно нелогичные объяснения и догадки. Лампочка — это источник света. А значит, для него, как минимум нужно электричество. Хотя в современном городе, откуда он родом, это не проблема. Дальше. Космос — это вакуум, безвоздушное пространство. Вопрос: может ли там вообще что-то гореть или светиться? С другой стороны — звёзды. То же самое Солнце. Но причём здесь электричество? Ему ведь известно, что горят они в космосе даже при отсутствии какого-либо воздуха из-за ядерных реакций внутри. А лампочка? Самая обычная лампа накаливания? С ней всё сложнее, внутри неё уже есть газ. Но куда девать разность давлений и прочее? Он впервые зашёл в тупик со своими размышлениями. Удивительно, но порой даже его знаний может быть недостаточно. Наверное всё потому, что парня космос практически не интересовал. Физика, механика, программирование, в общем, всё, что имеет конкретные значения и логику, и то, что назвать романтичным или абстрактным не получится. Все эти науки для него уже родные и понятные. А вот астрономия… Это что-то совершенно незнакомое. Да и какая речь может идти о космосе, когда учёных и за предел купола-то особо не выпускают. Странно, что в таком прогрессивном городе так много людей, которым не интересно, что происходит немного дальше, за пределами их видимости. Хотя, может быть их пугает неизвестность? Но в этом нет ничего страшного. Иногда надо рассматривать что-то, что выше твоих возможностей, чтобы было понятно, куда стремиться. Так считал учёный. И у него были на то причины. Он ведь первый доказал то, что заблуждались абсолютно все, весь город. Первый открыл новые горизонты и возможности. Первый покинул этот город. А значит, ему что-то должно быть известно о недосягаемых целях, до которых можно рукой дотянуться, если захотеть. Другое дело — Твинкл. Её все эти глобальные научные вопросы никогда не волновали и вряд ли будут волновать. Все эти её порой экзистенциально-философские размышления можно списать на обыкновенное любопытство или богатую фантазию. Ну и ещё можно прибавить к этому то, что она всю жизнь была окружена магией и крылатыми созданиями, которых вообще по логике не должно существовать. Но они есть. И ничем это уже не объяснить. Просто принять, как факт. На самом деле, это удивительно. Он своими глазами каждый день видит, как она из ниоткуда материлизует вещи одним взмахом палочки, но в магию всё равно не верит. Всё равно относится к ней скептически и пытается найти этому разумное объяснение. Он отказывается верить в то, что некоторые вещи не поддаются ни одной научной сфере. В то, что некоторые вещи объяснить невозможно. В них нужно просто поверить. И она верит. Она точно знает, что когда-нибудь и Джин сможет. Просто пока ещё рано. — Уже поздно, Твинкл — Джин смотрел куда-то вниз, сжимая руками бревно, на котором они сидели. И всё думал и думал. — Может быть, сегодня у меня и не получится поразмышлять над этим, но я займусь этим вопросом на следующий день, будь уверена. — пробормотал он себе под нос, будто клятву. Твинкл услышала. — Ну зачем тебе это? Успокойся — Нет. Я должен разобраться. Понимаешь, я всю жизнь изучал только земные науки. И никогда ещё не касался астрономии. Честно говоря, я боялся. — было неприятно сознаваться в этом. И почему его пробило на откровения именно рядом с ней? — Но ты открыла мне глаза. Если я начну изучать астрономию, то стану ещё более успешным учёным. — И что тогда? — этот вопрос заставил Джина говорить с меньшей уверенностью. — Смогу посоревноваться даже с Доктором X. И буду управлять городом. — Ты этого хочешь? Ещё один сложный вопрос. Её сегодня как-будто посетило вдохновение на сложные вопросы. — Нет, — он остановился, ещё раз размышляя. «Выше головы не прыгнешь», любили говорить в Технополисе. А он прыгнул. Намного выше, чем кто-то когда-либо смог бы. Но почему-то на этом ему остановиться уже трудно. Наверное, такова особенность всех учёных. Сделав одно открытие, они непременно будут всеми силами пытаться открыть и изучить что-то ещё. Наверное, то время, когда на него косо смотрели и смеялись каждый раз, когда парень говорил о жизни вне города, сильно сказалось на его самовосприятии. Впрочем, разбирать все проблемы прошлого, на его взгляд, вообще бессмысленное занятие. Он не философ, но, опираясь на знания из области физики, может смело заявить, что прошлое никогда не вернуть. Какой смысл переживать? — Так, ладно, я спать. Спокойной ночи — Джин встал, заметив, что Твинкл уже зевает и его самого клонит в сон, и расправил складки на костюме. — Спокойной ночи, — Твинкл легко улыбается, как будто вовсе не было никакого сложного разговора. Учёный последний раз смотрит на неё и уходит. Но заснуть так и не удаётся. И дело уже не в Солнце и лампочках. Вопреки своим ожиданиям, Джин вообще забыл про этот вопрос. Он просто решил для себя, что лампочки и Солнце не могут светить рядом по одной простой причине — лампочка лопнет от давления (ему было легче считать именно так). Дело даже не в магии. А в самой Твинкл. Она всё-таки очень странная. Абсолютная противоположность слову «логика». Но это почему-то всё меньше раздражало его и всё больше привлекало. И в голове фраза, которую она когда-то сказала: «противоположности притягиваются». Он мог вполне подтвердить это выдержкой из любого учебника физики. Только вот разве это может работать с людьми? Точнее, с человеком и феей? Джин не психолог. Даже близко не психолог. Но ему вдруг очень захотелось изучить её. Не как какой-то аномальный объект, а как личность. Удивительную, пускай нелогичную, но по своему интересную личность. Захотелось узнать причину её вечного позитива, несмотря на кучу неудач и косяков, которые постоянно преследуют её. «А может быть, она просто сумасшедшая?» И всё-таки ему стала интересна причина такого резкого интереса к подруге. Дело точно не в сегодняшних ночных посиделках. Хотя, кто знает. В любом случае, теперь ему необходимо будет пристально наблюдать за Твинкл. Возможно, даже вести дневник. «А может быть, я сумасшедший?» Джин никогда не углублялся в психологию, считая её абсолютно бредовой наукой. Никогда не пытался рассматривать поступки людей с точки зрения их характера. Он всегда принимал это как факт. И, пожалуй, только это. А тут появилась Твинкл, которая всегда действует абсолютно необъяснимо, наплевав на всю логику, да и к тому же является феей. Если уж и начинать с кого-то, то точно с неё. Но собственное любопытство его слегка пугало. Во-первых, она не слепая и наверняка заметит такое пристальное внимание со стороны друга. А во-вторых, ну, это для него непривычно. Он чувствует себя каким-то маньяком, а не учёным. Ему хотелось спросить совета у друзей, но хватило одного воспоминания недавнего случая, чтобы отказаться от этой затеи. За обедом Руби и Алекс то и дело шутили, что их недотрога-учёный, похоже, влюбился в крылатую. А что они скажут, когда Джин поведает о своих «научных» целях. Это же всё равно, что просто подтвердить их слова. И вот как им объяснить, что это чисто научный интерес для саморазвития? Что самое главное, как объяснить это самому себе? Ему уже начинало казаться, что друзья были правы. Но смириться с этим он не мог. Самым логичным решением было спросить об этом саму Твинкл, но есть один маленький фактор, который всё портит. Что она подумает, когда он заявится к ней и скажет: «Твинкл, я хочу тебя изучить. Не знаешь, почему?». Да она просто в шоке будет. И наверняка перестанет смотреть на него, как на учёного, а скорее как на сбежавшего из психиатрической лечебницы. Значит, и этот вариант отпадает. Выходит, придётся ему забыть про поиски причин и объяснений и просто исполнить свой долг, как учёного. Чем он и решил заняться. На следующее утро Джин встал очень рано. Все ещё спали, а это значит, что он пока может подготовиться. Учёный вышел на улицу и подошёл к багажнику Хамелеона, доставая оттуда чемоданчик с инструментами. Он отошёл чуть подальше и сел прямо на траву. Джин принялся чинить голосовой ввод на своём голопаде, который сломался ещё около месяца назад. — Доброе утро, — послышалось из-за спины. Джин прекрасно узнал этот голос, пускай он и звучал очень тихо. — Доброе, — ответил учёный, не отрываясь от своего занятия. Маленький микрофончик всё никак не хотел вставать на место, из-за чего Джин уже начинал немного злиться. — Что делаешь? — Твинкл заглянула через его плечо и увидела кучу маленьких блестящих деталек. — О, ты наконец-то собрался его починить. — Джин понимал, что это невежливо, и ей наверняка не так интересно разговаривать с самой собой, но он по-прежнему молчал. — Мне кажется, что пора навестить моих подруг. Как считаешь? — Твинкл невысоко взлетела и опустилась на камень прямо перед Джином. — На Зачарованном острове? — он, наконец, поднял на неё глаза, отмечая то, что выглядит она сонно и растрёпанно. — Ну да, мы давно не были там, — Девушка посмотрела наверх, пока Джин смерял её задумчивым взглядом. «Давно» — это, в понимании Твинкл, неделя. «Понаблюдать за ней в естественной среде — это хороший вариант», подумал агент и почувствовал себя не очень хорошо. Получается, он сравнил её с каким-то не слишком разумным животным. Джин подумал, что, наверное, надо отказаться от этой идеи, даже не начав. — Хорошо, подождём, пока все проснутся — парень отложил микрофон, который так и не понадобился. Назрел следующий вопрос: что теперь ему делать? Оставить всё, как есть? Нет, нельзя. Фея ведь не слепая. С другой стороны, он уже два дня подряд не спускает с неё глаз и не отходит ни на шаг. Крылатая уже давно должна была что-то заподозрить. Но она либо настолько увлечена собственными мыслями и чувствами, что не замечает чужих, либо просто делает вид, что не замечает. И вероятность второго варианта почему-то напрягает его. Твинкл — натура романтичная до абсурда. Для неё каждый взгляд и прикосновение имеют свой смысл. А особенно слова. Она так сильно любила все эти «розовые сопли», любовные стихи и прочую, не слишком серьёзную литературу. У него в этом плане всё было проще. Любовь — это всего лишь химический процесс. Но когда кого-то любишь, разве нужно что-то ещё? Нужно ли искать тайные значения, пытаться как-то доказать или, наоборот, скрыть чувства? Нельзя ли просто сказать один раз, а дальше подкреплять сказанное действиями? Зачем бросать слова на ветер? Джин точно знает, что друзья его любят. Они ни разу не говорили, но он чувствует это. Они заботятся о нём, поддерживают, переживают и всё это без лишних слов. Неужели ему теперь необходимо писать какие-то нелепые письма, чтобы признаться ей? А нужно ли это вообще? Может быть, она сама догадается? И Джин уже начал сомневаться, что его размышления верны. Даже если так, ему пока что ужасно сложно признаться. Да, это всё максимально странно и не логично, но уже признание самому себе далось ему очень непросто. Пускай учёному незнакомо такое чувство, как страх, но он чего-то боится. Кажется, что если Твинкл откажет ему, то весь мир просто рухнет (опять же, в чём откажет, он не понимал). Для него это было особенно странно. Джин впервые был настолько привязан к кому-то в эмоциональном плане. И если бы он вспомнил хоть одно слово, которое идеально описывает это, то был бы очень рад. Пока на ум приходит только жуткое «любовь». Он уверен, что не в этом дело. Всё слишком сложно, чтобы иметь такое простое объяснение. Джин вспомнил слово «привязанность», которое для него звучит гораздо привычнее и приятнее. Теперь всё понятно. Он слишком много времени проводил в компании феи. Вот и тронулся умом. Все её странности и недостатки теперь привлекают, все её прикосновения и взгляды теперь очень сильно волнуют сознание. «Помешательство» — тоже подходящее слово, только звучит оно уже почти, как диагноз. Джин отказывается верить в то, что болен чем-то. Он пытается искать объяснение, самое рациональное и безобидное. Пока что выходит не очень. Лишь одно радует — Твинкл в упор не видит всех этих сердечных терзаний друга. С другой стороны, немного жаль. Она бы точно подсказала, что с ним не так. Джин уже подумывал найти хорошего психолога, чтобы наконец-то успокоиться. Но всё однажды выяснилось как-то само собой. Абсолютно случайно. Супер четвёрка всё-таки отправилась на Зачарованный остров. Им всё равно было нечем заняться. Твинкл была безумно этому рада и летала по всему Хамелеону. Джин почему-то улыбался. Оказалось, что на земле фей проводится какой-то конкурс, о котором Твинкл, очевидно, знала, но не сказала. Джин припарковал Хамелеон. Все вышли из машины. — Так, а в чём суть конкурса? — поинтересовался Алекс. — Все участники должны будут сделать для королевы какое-нибудь украшение. Платье, заколку, ожерелье… — Твинкл вовремя закончила перечисления, чувствуя недовольные взгляды друзей — А победительница станет главной феей королевы! — на этих словах Твинкл подхватила на руки Пришельца и вместе с ним взлетела, кружась в воздухе. — а если выиграю я, то королева наконец-то простит меня! — она сжала бедного зверька в крепких объятиях. — Но, Твинкл, тебе же нельзя вообще появляться здесь, — заметила Руби. — Ты думаешь, эти сардины с крыльями разрешат тебе участвовать? — О, не волнуйтесь, — она наконец-то опустилась на землю. — Я подготовилась к этому. Наложу на себя заклинание и изменю внешность. Меня никто не узнает. А когда я выиграю, то сниму заклинание и всё! — она вскинула руки вверх, широко улыбаясь. — Довольно логично, — Джин усмехнулся. Вышло слишком громко. Алекс и Руби обернулись на него, после чего обменялись многозначительными взглядами. Учёный поправил галстук и немного покашлял. Но вдруг его снова начал беспокоить один момент: — Твинкл, Королева ведь определённо узнает нас. И у неё, скорее всего, будут к нам вопросы. — Твинкл лишь рукой махнула. — Она будет слишком занята конкурсом, чтобы отвлекаться на зрителей. — Он и не помнит, когда последний раз видел её такой уверенной и спокойной. — Кстати, зрительные места вон там, — она указала рукой, в которой сжимала волшебную палочку, на небольшую полянку, скрытую цветами — Вы можете пока занять их. — А когда начнётся конкурс? — спросил Алекс. — Через полчаса, поэтому у меня ещё есть время подготовиться. — услышав ответ, Руби и Алекс отправились к своим местам, напоследок пожелав ей удачи. Твинкл тоже собиралась уходить. — Куда ты? — поинтересовался Джин, задержавшись. — Я скоро вернусь, нужно только вспомнить заклинание и применить его. Только так, чтобы никто не увидел — А если ты что-то перепутаешь? — прозвучало волнительно. Твинкл снова всего лишь махнула рукой. — Не беспокойся. Я столько раз путала заклинания. Мне уже не страшно. — Удачи, — сказал учёный. Она улыбнулась и полетела в сторону каких-то неглубоких зарослей. Джин проводил её взглядом, надеясь, что всё получится. Он отправился к друзьям. … Нельзя сказать, что всё прошло хорошо. Да что там говорить? Всё прошло ужасно. Заклинание, которое вспомнила Твинкл, оказалось временным. И в самый неподходящий момент её тайна раскрылась. Разумеется, королева была не в восторге от этого. Даже несмотря на то, что Твинкл почти победила в конкурсе. Королеве не понравилось, что её пытались обмануть (и почти успешно). Супер четвёрка была расстроена. Особенно Джин. Он не понимал почему, но чётко ощущал, будто это его собственная неудача. Наверное, пора начать разбираться в своих чувствах. И что самое удивительное, Твинкл ничуть не огорчилась. Это поражало до глубины души, но она привычно махнула рукой и сказала, что изначально сомневалась в том, что у неё что-то получится. И всё-таки решила попробовать, невзирая на микроскопический шанс на удачу. Джин слишком удивился. В его голопаде появилась первая (и скорее всего, последняя) запись насчёт Твинкл. Нет смысла переписывать её дословно, так как она довольно содержательная. Там написано что-то вроде того, что Твинкл — самое странное существо, которое он когда-либо встречал. Он даже не смог сделать и приблизительного вывода из её поведения. Была одна гипотеза, которую учёный надеялся проверить. Она может просто притворяться. Улыбается, чтобы друзья не беспокоились, а потом ревёт по ночам. Это звучит логичнее всего, но Джин слышал, что феи слишком эмоциональны, чтобы скрывать свои чувства. После конкурса они отправились на Затерянный остров, чтобы отдохнуть от этого. Возвращались в непривычном молчании. Было слышно только то, как Твинкл играет с Пришельцем и звонко смеётся. Они остановились на побережье, где обычно ночевали. Пришелец куда-то убежал, а Твинкл вылетела из Хамелеона и пошла прогуляться вдоль берега. Все остальные остались в машине и готовились ко сну. Джин подождал, пока Алекс и Руби пойдут спать, и тоже покинул транспорт. Он отправился на поиски Твинкл. Нужно проверить свои догадки. Долго искать не пришлось. Она сидела на берегу у самой линии прибоя. Волны мягко касались подола её платья и босых ступней. Туфли стояли где-то неподалёку. Она не отрывала взгляда от горизонта и слегка щурилась от ярких солнечных лучей. Джин беззвучно подошёл и встал рядом с ней. Твинкл прекрасно знала, что это он, поэтому заговорила, не глядя на учёного: — Сегодня красиво, правда? — Джин посмотрел на небо, которое алело перед ночью. Может быть и красиво. Только красота — вещь относительная. А для него относительные вещи не имели значимость. Учёный может оценить красоту чего-то только по соответствию с законами. Он лишь кивнул. — Как ты? — неожиданно для себя спросил Джин и отвернулся к морю, когда почувствовал, что Твинкл недоумённо на него взглянула. — Нормально, — ответила она и вздохнула. Но этого ответа было недостаточно. — Ты не расстроена? — он осторожно задал ещё один вопрос. — Нет, — протянула Твинкл. Джин хотел продолжить свой допрос, но фея, уже догадавшись о его целях, продолжила сама — Я знаю, это кажется странным. Тебе наверняка непонятно, отчего я не бросаю попытки получить прощение королевы и не расстраиваюсь при неудачах. Я и сама долгое время думала, что что-то со мной не так. — она вздохнула и подняла глаза на Джина. Учёный сел рядом с ней на песок. Этот разговор будет длинным. — А потом я вспомнила о лампочке — он напряг память. И сам вспомнил об их недавнем разговоре. Весьма странном разговоре. Помнится, тогда он впервые задумался о том, что Твинкл в его жизни значит что-то гораздо большее, чем он считал ранее. — И я всё думала о ней. Почему она прекрасно светит на земле, но не светит в космосе? — учёному не хотелось снова возвращаться к этому вопросу. Потому что он был почти единственным (не считая всех вопросов касаемо крылатой подруги), на который у него не нашлось ответа. — И мне кажется, я поняла, в чём дело. — это уже интереснее. Хотя он не ждёт от неё рационального ответа. Скорее всего, он опять услышит что-то до ужаса метафоричное, но ему впервые стало интересно, что именно. — Солнце находится очень далеко от Земли и не мешает лампочке светить. А в космосе — мешает. Оно затмевает её своим светом, и лампочка просто перестаёт светить. На Земле Солнце светит не так ярко, но всё же вполне может заменить и сотню лампочек. А они всё равно продолжают светить, несмотря на то, что Солнце светит ярче. — А ночью? — спросил Джин, надеясь всё-таки не найти логику в её размышлениях. Хотя своеобразная логика была. Такая, которая может присутствовать лишь в сказках и притчах. — Ночью есть звёзды и луна — она пожала плечами, и на этом их странный диалог о Солнце и лампочках, наконец, завершился. Нельзя сказать, что это был логичный финал. Вопросы всё ещё остались. Но сейчас было просто не до них. Джин всё думал. Ему вдруг показалось, что он почувствовал к этой девушке необъяснимое влечение. Больше нет никакого научного интереса. Ему просто захотелось быть с ней как можно дольше. Говорить о совершенно ненаучных и бессмысленных вещах, делать странные вещи и просто…радоваться. Твинкл казалось самой несерьёзной и инфантильной девушкой, которую можно было себе представить. Но есть одна важная вещь, которую она доказывает каждый раз. Неудачи не должны мешать счастью. У неё есть чему поучиться. Пускай она наивная и излишне добрая, но, глядя на Твинкл, можно с уверенностью сказать, что она счастлива. И она не боится быть счастливой, как многие. Не позволяет негативным эмоциям взять вверх, не заостряет внимание на плохом. Она просто живёт и радуется каждому моменту. Это поражало учёного больше всего. Эта была та самая вещь, которую он объяснить был не в силах. Да и не хотел больше объяснять. Джин посмотрел на девушку и почувствовал то же самое, что и она. Спокойствие, умиротворение, тихое счастье — ему было трудно подобрать слово, но он точно знал, что это светлое и приятное чувство целиком и полностью заслуга феи. — Спасибо тебе — вдруг тихо сказал Джин, а потом понял, что Твинкл всё услышала. — За что? — она усмехнулась, поворачиваясь к нему «За то, что появилась в моей жизни» — почти сказал он, но вовремя остановился. Пока что рано. — За всё. — он обошёлся короткой, но вполне однозначной фразой. Твинкл не поняла, о чём говорит её друг, но ей было слишком хорошо, чтобы сейчас думать о чём-то серьёзном. Она лишь улыбнулась. Но, в отличие от феи, у Джина оставалась ещё одна важная тема для размышлений. Его собственные чувства. Которые появились уж точно не сегодня и даже не после того разговора. Они определённо родились уже давным давно и только сейчас дали о себе знать. Джину уже просто надоело не спать ночами и пытаться объяснить то, о чём он сам ничего не знает. Любовь — штука сложная. Даже для учёных. Особенно для учёных. Из-за любви люди сходят с ума, убивают, совершают безумные поступки, но всё равно очень сильно жаждят этого неизведанного чувства. И это не может объяснить ни одна наука мира. Даже Джин, будучи учёным, не лезет во всё это дело и с горечью признаёт, что любовь не может быть логичной. Но любовь это или просто временная привязанность? Он точно не знал. Хотя много фактов указывали на первый вариант. Взять хотя бы тот же конкурс. Когда учёный сидел весь как на иголках, наблюдая за Твинкл. Она выглядела иначе, но он почему-то сразу узнал её. Даже с розовыми волосами и в больших круглых очках. Он действительно переживал за неё. И даже сильнее, чем Алекс с Руби вместе взятые. Потом случилась неудача, которая, казалось бы, должна была заставить Твинкл расплакаться. И Джин ужасно переживал. Ужасно не хотел, чтобы она плакала. Он помнит, как совершенно необъяснимым образом побежал к ней, когда та полетела к Хамелеону. И когда увидел её с улыбкой на лице, сам заулыбался. И сейчас, сидя рядом с ней, почти плечом к плечу, он вдруг начинает думать, что все эти моменты что-то точно значат. И ответ довольно очевиден. Но Джин захотел убедиться в этом окончательно. — Твинкл, как ты думаешь, что такое любовь? Она удивлённо посмотрела на него. Такой вопрос фея могла ожидать от кого угодно, даже от Руби или Чёрного барона, но уж точно не от учёного. Это было очень странно, с чего вдруг его волнуют такие вещи? Однако, молчать и пялиться так долго — это не слишком вежливо, поэтому она попыталась ответить: — Ну, как сказать. — начала девушка неуверенно. Учёный как-то странно вглядывался в её глаза. Она отвела взгляд к голубым волнам, пытаясь успокоиться. Сама Твинкл в таких вопросах понимает больше. И она уже давно точно знает, какие чувства у неё к этом умнику. Самые конкретные и однозначные. Для неё в этом плане всё было проще. Конечно, на теоретическом уровне. Она и сама растерялась, когда вот так, в лоб спрашивают то, к чему она совершенно не была готова. Твинкл боялась, что Джин заметил всё. Отчаянно краснея, она продолжала: — Мне кажется, что любовь — это когда ты готов ради кого-то на всё, когда ты хочешь прожить с ним всю жизнь. — она слишком увлеклась своим монологом, так как понимала, что говорит уже о своём случае. — Ты готов помогать ему и всегда поддерживать, абсолютно ничего не ожидая взамен… И ты становишься счастливее, когда видишь его счастье… — Ей было немного стыдно так эмоционально и в красках рассказывать подобное Джину. Она посчитала, что со стороны это выглядело глупо. Да и само объяснение показалось ей пустым. Учёный, наконец, перестал прожигать взглядом её глаза и смотрел куда-то в уже тёмно-синее небо. Сколько они просидели на берегу? Что подумают Алекс и Руби, если узнают? Сейчас не до этого. Джину на удивление стало легче после её слов. Более того, ему, наконец, стало понятно, что всё это время он не ошибался. Это открытие заставило парня ненадолго уйти в себя. А Твинкл сидела, даже не дыша. Она хотела просто встать и уйти. А ещё лучше улететь. Неважно куда. Главное — подальше от всех этих чувств, Джина и самой себя. Но уйти сейчас она не может. Любопытство сильнее, чем страх. Поэтому фея не двигалась с места, а только ждала. Парень ещё минуту сидел с задумчивым выражением лица, рассматривая сначала звёзды на небе, а потом лицо Твинкл. Он то и дело приоткрывал рот, будто силясь что-то сказать, но упорно молчал. Крылатую это уже начинало немного напрягать и она тихо спросила: — Джин, с тобой всё хорошо? — она планировала после этой фразы и его ответа сразу же убежать в Хамелеон и до самого утра думать обо всём, что было и что могло бы быть. Но парень дал ей гораздо более серьёзный повод для размышления. — Да — он моргнул пару раз и пристально заглянул ей в глаза. Девушка замерла. — Твинкл, я не нахожу других объяснений своему состоянию… Мне кажется, я тебя люблю