It's Too Late to Apologize

Прохладный воздух окутывал меня с ног до головы, когда я неспешно вышла на балкон, чтобы проветриться и освободить свой разум от всех тяжёлых и дурных мыслей, преследовавших меня в течение этого дня. Происходящее всё ещё казалось дурным сном, тем самым навязчивым ночным кошмаром, от которого так тяжело избавиться. Мне казалось, что за прошедшие десять лет я выстроила свою жизнь правильно, создала прочный фундамент, но всего лишь за один день всё рухнуло, подобно карточному домику, и спасения уже не было. Я оказалась в ловушке собственных страхов и отчаяния, пожиравших меня изнутри. «Между нами ничего нет и быть не может» — именно эта фраза, произнесённая некогда самым важным человеком в моей жизни, стала последней, которую я от него услышала в тот день, когда меня выпустили из темницы. Три месяца пыток, голода и нахождения на грани жизни и смерти, будучи бессмертной, внесли свои коррективы в то, что я делала после окончания академии. У меня больше не осталось друзей — они все стали предателями, пешками лишь для того, чтобы их не убили. Отчасти я понимаю, почему, но пресмыкаться перед Всадницей, которая абсолютно того не заслуживает — жалкое зрелище. Чума создаёт хаос, стремится к тому, чтобы мы переубивали друг друга, а не её руки были по локоть в крови. Но такой радости я ей точно не доставлю. Она умрёт, я клянусь, что уничтожу её, когда придёт время. Я устало вздохнула, измученная собственными мыслями, и обернулась, окинув кратким взглядом свою комнату. Несмотря на шикарное убранство, это была та же самая темница, но не в подвале, а на поверхности, и нахождение в четырёх стенах заставляло сходить с ума. Вероятно, именно этого Чума и добивалась — чтобы я помнила, где нахожусь, под чьим давлением и в каких условиях. Выжить мне помогает лишь мой непробиваемый характер, та жестокость, которую я успела приобрести, и лишь благодаря этому я до сих пор могу дать отпор им всем. Чума и вся её свита в лице Фенцио, Мальбонте и Люцифера пока что не понимают, что добьются права умереть ещё раз и навсегда отправиться в Небытие, стать никем, если считают, что могут продолжать свои издевательства над остальными бессмертными. В абсолютной тишине, которой я наслаждалась последние несколько минут, было несложно услышать тихий стук в дверь, звук открывания замка, а после и увидеть вошедшего в комнату Дино. Судя по его выражению лица, он хочет поговорить, и этот разговор будет одним из самых нелёгких за все годы, что мы знакомы. — Что, решил спуститься со своего Олимпа и навестить униженную и оскорблённую? — я не смогла сдержать язвительной усмешки. — Публичных издевательств было мало, решил ещё и лично? Он стоял и выглядел немного растерянным, услышав меня, но быстро взял себя в руки и вышел на балкон, вставая недалеко от места, где была я. Его руки упёрлись в перила, и костяшки побелели от силы, сжимающей их. Кажется, Дино был раздражён. — Я бы хотел объясниться за то, что сказал в цитадели, — голос его звучал безжизненно. — Думаю, ты заслуживаешь знать правду. — Да что ты? Заслуживаю? А вот Чума так не считает. — Мне плевать, что она думает. Ты должна знать правду. Я задумалась. Была ли нужна мне эта правда? А если это такая же ложь, прикрытая чистыми и благими ангельскими намерениями Дино, как у его отца? Я не могу снова попасться на это, один раз это уже стоило мне жизни. — И какую же правду ты сочинил, Дино? Наверное, попросил совета у своего отца, он же так искусен во всяких сказочках, — ещё одна язвительная реплика, и я осознаю, что попала в цель. — Чего ты добиваешься? Хочешь окончательно уничтожить мои последние частицы уважения к тебе? — Ты имеешь полное право злиться, Вики, — он смотрит на меня, и в его взгляде читается сожаление. — За то, что я не предпринял попыток спасти тебя, за то, что растоптал твои чувства. Но ты должна меня выслушать. — А тебе не кажется, что я уже чересчур много тебе должна? Может, мне ещё станцевать тебе? Что там было у людей… чечётка, вальс? Или у тебя какой-то любимый танец имеется? Я знаю, что причиняю ему боль своими словами, втаптываю в грязь его попытки поговорить со мной, но он буквально бросил меня на произвол судьбы, позволил надо мной издеваться, и теперь считает, что может всё обсудить. Ну уж нет. — Чёрт, Уокер, просто дай мне объясниться! — Дино произнёс это чуть громче, чем нужно, и я попятилась. — Если ты не выслушаешь меня сейчас, то потом этот разговор уже никогда не состоится. — Хорошо, говори. Только без соплей и сожалений. Иначе твой отец не оценит. Он пропустил мимо ушей мой ответ и уже полностью развернулся в мою сторону, требовательно схватив за плечи. — Ты же помнишь, что Чума пришла не одна, а в компании… моего отца, Мальбонте и Люцифера. Все они считались погибшими, и так и должны были оставаться такими, но внезапное воскрешение развязало всем руки, — он сглотнул. — Когда тебя поместили в темницу, уже тогда я понял, что никакие разговоры не выведут ни моего отца, ни кого-либо из них на чистую воду. Это было абсолютно бесполезным и глупым занятием, Вики. Они просто не стали бы слушать. — Именно поэтому ты бросил меня? — У меня не было выбора, — Дино на секунду замолчал. — Вернее, они просто не оставили мне этого выбора. Чума не желала ничего слушать, она хотела прикончить меня при любой попытке помочь тебе, Вики. — То есть ты благополучно спас себя, позволив издеваться надо мной?! — я в ярости стряхнула его руки со своих плеч. — Какой ты к чёрту ангел после этого?! Ты такой же, как и они! — Она хотела заставить меня разлюбить тебя, убедить в том, что мы друг другу никто, и я сам согласился забыть тебя, — его взгляд померк. — И помог мне в этом как раз мой отец, которого ты так рьяно ненавидишь. — Он чуть не убил на всех, если ты не забыл, — чувствую, что к глазам подступают слёзы. — Фенцио ненавидел меня и терпеть не мог мою мать, а по итогу оказался ничем не лучше! И даже сейчас он ненавидит меня, и сделал всё, чтобы ты уничтожил все свои чувства ко мне. — Я ничего не уничтожал, Вики, — Дино осторожно вытирает мои слёзы подушечками пальцев. — Я спрятал все воспоминания, связанные с тобой, чтобы Чума ничего не увидела и не раскрыла моего обмана. Я бы никогда просто так не выбросил тебя из своей жизни. — Но ты, тем не менее, всё равно сделал это, — резюмирую я, отходя от него. — Ты спас свою жизнь, зная, что меня медленно мучают и убивают там, внизу. Ты пошёл на сделку со своим отцом, прекрасно зная, какую неприязнь он испытывает ко мне. Ты не уничтожил наши воспоминания, но ты уничтожил меня. Ту, что любила тебя всем сердцем и спасла от смерти десять лет назад. Ты всё это стёр, Дино, и сейчас пытаешься оправдаться за свои поступки. Я вижу в его глазах сомнения, но знаю, что оказалась права. И это сильно ранило его. — Как бы я ни любила тебя, — мой голос отчаянно срывается на шёпот, — но я никогда не смогу простить предательства. Никогда. — Вики, пожалуйста… — Нет, Дино, — выставляю руки вперёд, блокируя его попытку подойти ближе. — В одну реку дважды не войдёшь. Всё изменилось. Отныне я Непризнанная, лишённая всего, и тем более не ровня такому, как ты. — Прости меня, Вики. Я виноват перед тобой. — Не извиняйся. Я не хочу ничего слышать. Просто уходи. Пожалуйста. Я смотрела ему вслед, видела, как он уходит из комнаты, тихо закрывая за собой дверь, как и зашёл сюда несколько минут назад. Только что перечеркнув последние десять лет своей жизни, я ни капли не сожалела о том, что сделала. Мне нужно отпустить Дино, чтобы двигаться дальше. Неразделённая любовь, получается? Да. Именно она.