Да!

      Вот уже несколько дней Катя чувствовала себя не в своей тарелке. Новость прямо скажем обескураживающая. И дальше больше. Страшно до одури. Что скажут люди? Что скажут на работе? Пристыдят? Перестанут разговаривать? Или же поздравят, как и полагается делать в таких ситуациях. Она не знала и потому боялась. Оставаясь наедине с этой новостью буквально ни о чем не могла больше думать. Даже Олег начал замечать её дерганность, но его попытки что-то выяснить: неуклюжие, несмелые до сих пор давали ей возможность ловко уходить от ответа. Она знала прекрасно, что муж, хоть и бывший, прекрасный опер и, если бы захотел, смог бы легко расколоть её, но он не хотел. Встревоженно смотрел, ловил мимолетные взгляды. В его глазах были и надежда, и страх. Две недели назад Олег пришёл к ней, они уже некоторое время жили вместе с тех пор, как решились начать все сначала, пришёл и принёс кольцо. Небольшое колечко из белого золота с симпатичным бриллиантом. Одному богу известно сколько денег он на него потратил, но тогда она испугалась. По-настоящему испугалась испортить женитьбой то прекрасное и светлое, что только что проклюнулось в сердце. И, кажется, Олег понял, но невидимым дамокловым мечом завис над ней этот вопрос. Кольцо она так и не вернула. Куда там. Носила везде с собой, сначала в кармане кителя, а потом почти потеряв его, повесила на цепочку и спрятала под рубашку, поближе к сердцу. Это может показаться глупым, но ей было дорого это кольцо и этот искренний порыв, может поэтому и не вернула, может поэтому все ещё искала плюсы и минусы отказа. Хоть Олег и был терпелив, но нужно быть слепой чтобы не увидеть с каким волнением он ждёт от неё ответа. И ответ нашёлся, но почти целиком зависел от сегодняшнего обеда.       Катя стояла в холле СК, около большого зеркала, поправляя китель, нервно одергивая его за края. В отражении показалась довольная мордашка, он теперь тоже иногда ходил в форме. С тех пор, как перестал пить, начальство увидело в нем надёжного работника, а потому частенько вместо полевых работ приходилось ехать то к кому-то на ковёр, то пообщаться с какой-то министерской шишкой, а то и вовсе покрасоваться перед журналистами. Светить лицом для опера последнее дело, поэтому чем дальше, тем чаще он оставался в кабинете, или же, как следователи СК приезжал только на место преступления, да на опросы свидетелей. Но к слову сказать форма ему правда шла, очень шла. А вместе они и вовсе смотрелись бомбезно. -Милая, - его большая рука, оказавшись на талии разбередила множество дремлющих мурашек, короткий поцелуй в щеку слегка расслабил напряженное тело -Поехали поедим, - зачем она решила говорить такое посреди дня? Чем не угодили ей многие вечера до этого? Да кто знает, но было настолько страшно, что едва в сердце прибавилось храбрости, как она тут же позвонила и назначила встречу.       Тихая приятная музыка, стук приборов по тарелке. Олег забрасывал в себя еду настолько же быстро, насколько медленно это делала Катя, просто ей было настолько тревожно, что, казалось, будто любая лишняя ложка и ей придётся бежать в туалет чистить желудок. В конце концов мужчина не вытерпел, оставил в покое свою еду, прожевал, также отодвинул и её тарелку, забирая мелко дрожащие руки в свои. -Девочка моя, ты в последнее время сама не своя, расскажи мне, пожалуйста, в чем дело, может быть я смогу помочь? - тепло рук, нежность взгляда, она хотела рассказать, но чем дольше медлила, тем страшнее было, как будто ей снова 20, как будто все в первый раз. Тогда она и выпалила -Олег, я беременна, - его руки дрогнули, чуть сильнее сжали ее:  неподконтрольно, импульсивно. Он был удивлён, очень. Взгляд метался по её перепуганному лицу в поисках подтверждения сомнениям. -Я знаю уже несколько дней, но боялась сказать, сколько мне лет, как я выдержу это, мне очень страшно, Олег, что мне делать? Что нам с этим делать? - на самом деле она уже все решила и мнение его по факту не имело решающего веса. Однако суть вопроса крылась в его реакции, в том, что он скажет в ответ на ее слова. Олег по-прежнему не отпускал её рук. Видно было, как мысли мечутся в его голове, но промедление не значило для неё ровным счётом ничего. Сколько понадобилось времени ей, чтобы решиться? Почему у него не может быть этого времени. - Я не тороплю тебя, ещё есть немного времени прежде, чем станет слишком поздно, - он быстро понимает о чем она говорит и морщится -Солнце моё, нет, сначала, прежде чем решать что-то, мы с тобой должны сходить в больницу, узнать в порядке ли вы оба. Насколько велики риски, - в тот момент он показался ей почти испуганным, но обвинительный приговор утонул в его следующих словах. - Я не могу не любить своего ребёнка, но если встаёт выбор, прости, без тебя в моей жизни не будет смысла, а потому сначала узнаем все, - стоило ему сказать это, как атмосфера резко поменялась. Его руки показались нежнее, взгляд теплее. -Сегодня же, после работы, - Катя улыбнулась ему, стараясь вложить как можно больше любви, погладила по рукам, трепетно сжимающим её. -Я уже все узнала, так, как ребёнок второй, а абортов у меня не было шансы выносить и родить здорового ребёнка очень высоки, - осознание шло к нему долго. Если можно так назвать те несколько секунд что он оставался на своём месте прежде чем выскочить и встать перед ней на колени -Так это что? Я стану папой, снова? - он целовал её руки, купаясь в ее счастливом смехе. Шептал слова любви без конца повторяя слова благодарности. И тот самый ответ, которого он ждал пришёл легче утренней росы. -Олег, есть ещё кое-что, - он замер, глядя как она достаёт кольцо, как расстегивает цепочку, снимая его. Как вручает ему, подставляя безымянный палец -Спроси меня ещё раз, - он счастливо улыбается, как положено в таких случаях, встаёт на одно колено, хотя до этого стоял на двух. -Катя, девочка моя любимая, ты выйдешь за меня? - и это смелое "Да" утонуло в том поцелуе, в том моменте осознания, что даже вдвоём их теперь трое.