Мириам

      8 октября 1968 года       Особняк Гринграссов был красив и внушителен. Встроенные в стены величественные пилястры поднимались к высокому потолку, а окна были украшены роскошными терракотовыми портьерами. Кристальные люстры, золотые рамы для живых портретов и антикварная мебель завершали обстановку.       — Виолетта, желаю задуть ещё много свечей, оставаясь такой же прелестной! — льстиво поздравила Гвиневра, пока Фридрих передавал подарок слуге, ответственно стоящего у длинного стола, заваленного предметами разного рода. — Поздравляю с твоим днем!       — Благодарю, — довольно улыбнулась Виолетта Гринграсс, махнув рукой в сторону бального зала. — Прошу. Энтони как раз отлучился, чтобы сопроводить чету Блэк. Всё не могут оторваться от бизнес идеи…       — Понимаю, дорогая, — Фабиан с трудом сдерживал желание закатить глаза и последовал за семьей в бальный зал, поддерживая побледневшую сестру за локоть.       — Как ты? — тихо шепнул он, дежурно улыбаясь проходящим рядом аристократам.       — Отвыкла от светского общества, — Мириам опустила взор на глянцевый паркет, разглядывая свое лицо в отражении. Гидеон подмигнул, а Фабиан еле заметно улыбнулся. — Не беспокойтесь.       На заднем фоне звучала музыка в стиле венского классицизма. Родители переговаривались со стильно одетыми волшебниками, обмениваясь дежурными фразами и приветственными жестами. Среди аристократов затесались политики, артисты, квиддичисты и просто богатые простолюдины.       «Круг общения Виолетты Гринграсс поражает воображение», — усмехнулась Мириам, запомнив дерзкую и самоуверенную женщину лет сорока в вечернем платье оттенка охры, прекрасно оттенявшем её лукавые глаза. — «Следует скромно держаться братьев и родителей. Существует вероятность того, что кто-то из аристократов не забудет связи Молли с Артуром. Конечно, вряд ли кто в курсе о половой связи, но о платонических отношениях могли слышать».       И вот, наконец, появились лорд и леди Гринграсс. Значит все гости в сборе. Звездой вечера конечно же была Виолетта. Леди сверкала ювелирным гарнитуром из солнечных бриллиантов, а её каштановые локоны, уложенные в сложную прическу, подчеркивали острые скулы. Энтони Гринграсс мужчина с заметной сединой и суровым лицом, тем не менее, он влюблёнными глазами провожал супругу. Лорд и леди Гринграсс приветствовали гостей, улыбаясь и разговаривая с каждым.       — Фридрих, Гвиневра, ваши дети так выросли, — неизвестная семейная пара подошла к Пруэттам. — Мужественные Гидеон, Фабиан и прелестная Мириам, — легкая усмешка скользнула по тонким губам женщины. — Непомолвленная девица, как прискорбно, — неприкрытая шпилька. Близнецы нахмурились и переглянулись многообещающими взглядами. — В чем же проблема? — Мириам стушевалась, ведь к сожалению «проблема» была не в зоне её ответственности, а как последствие действий Молли и Артура.       — Да, наши дети выросли, — рыжеволосая подняла грустные глаза на матушку, с удивлением наблюдая преображение нежной Гвиневры в гордую львицу. — Каждому из них мы предоставили право выбора. Самые главные требования они и сами знают. Чистокровность и высокое происхождение спутника жизни. Моя дочь не исключение.       — Я счел это правильным подходом в воспитании детей, — Фридрих поддержал речь супруги, остановив колкий взгляд на молчаливом супруге волшебницы. «Позор, а не мужчина» — читалось в глазах главы Пруэттов. — Мы умеем дать воспитание с дальнейшей благодарностью от наследников, уважающих традиции и родителей. Касательно проблем в семье, то они наличествуют далеко не у нас, — он уверенно поставил точку в беседе. Женщина скривилась и увела супруга в другой конец бального зала.       Гидеон позвал брата и сестру к неприметной колонне, наложил чары приватности и сказал:       — Не кори себя за нападки леди Кэрроу. Она ядовитая змея, что известно всему светскому обществу.       — Я усвоила. Спасибо за поддержку, но что отец имел ввиду, говоря о дальнейшей благодарности наследников и проблемах? — девушка поправила завитые волосы, подумав, что леди Кэрроу она не забудет.       Фабиан взял слово, и поведал о том, как леди Кэрроу взяла под тотальный контроль бедного супруга, приобретя чуть ли не верховенство над родом и упустила воспитание единственного наследника. Двадцатипятилетний Грэхем Кэрроу растрачивает богатство семьи в кабаках, сомнительных развлечениях с такими же молодыми обалдуями и совершенно не почитает родителей.       «Сомнительная перспектива быть матерью такому отбросу», — передернула плечами Мириам, возвращаясь с братьями к родителям. — «Но и она не одуванчик».       — Милая моя, твоя бальная книжка… — намекнула Гвиневра, показывая карне.       Девушка мысленно закатила глаза, вспомнив, что незамужним леди в магическом обществе нельзя разлучаться с бальной книжкой, предназначенной для записи имени кавалера во время танцев. Замужние леди могли позволить себе игнорировать бальную книжку, но большинство предпочитало использовать. Стандартно почти все строки заполнены именем второй половинки, но иногда приглашали сыновья, друзья семьи. Леди Пруэтт предпочла сегодняшний вечер посвятить только членам семьи.       — Пойдем, сестрица. Полонез, — имя Фабиана было вписано в первую и вторую строчки карне. Лорд Пруэтт пригласил свою леди, а Гидеон предпочел простоять с прохладительным напитком у стены, найдя компанию пары квиддичистов более увлекательной, нежели вести в танце девушек, и рядом не стоявших с его невестой.       Время протекало волшебно, словно навеянный сон. Все было окутано элегантностью и высоким стилем. Вечер был полон утонченных деталей, начиная с сервировки стола и заканчивая тщательно продуманными разговорами. Поначалу Мириам неуверенно держалась, но после втянулась и смогла расслабиться. Танцевать оказалось не страшно.       «Я прямо как Золушка, танцующая с принцем», — проскользнула мысль, вызвав теплую улыбку на живом лице с блестящими карими глазами. — «Странно признавать, но мне нравится моя новая жизнь. Я чувствую себя гораздо счастливее».       Фабиан весело шутил, стараясь не отдавить ей ноги. Однако, в какой-то момент его лицо окаменело, когда он обратил внимание за её спину, из-за чего она едва сдержала порыв обернуться:       — Брат? — позвала его девушка.       — К нам идет сиятельный джентльмен, — саркастично ухмыльнулся статный Фабиан. — Видимо, хочет вписать имя в твое карне.       Мириам поджала губы, взволнованно теребя бальную книжку с костяным переплетом и инкрустированной изумрудами, с маленькой монограммой «M.R.P.». Брат увел её поближе к родителям, чтобы те проконтролировали процесс приглашения.              — Добрый вечер, лорд и леди, — она услышала бархатный юношеский голос, прежде чем взглянуть на высокого волшебника. — Позвольте мне представиться…

***

      Он стоял в центре зала с кузенами, после исполнения полонеза с малознакомой аристократкой. Ему давно наскучили балы, ограничивавшиеся пустыми разговорами о благосостоянии родов и бизнес-тенденциях. Как единственному наследнику рода, ему предстояло многому обучиться. Лорд-отец не давал юноше спуску и везде брал с собой, чтобы сын с детства был как рыба в воде и разбирался в семейном бизнесе.       И тут он увидел её, очаровательную леди, светившей теплой улыбкой и блестящими карими глазами. У неё живая мимика, не обремененная условностями и этикетом светского общества. Ему стало неожиданно сложно увести взгляд с ласкового лица, завитых рыжих кудрей и стана, облачённого в платье пастельно-зеленого цвета, напоминающем цвет молодых листьев и опалов, меняющих свой оттенок под разными углами света, с вырезом в форме сердца, который подчеркивал её изящное декольте, а корсет создавал эффект песочных часов, подчеркивая узость талии. Он тяжело сглотнул, вдруг, как будто попав под действие Империуса и шагнул вперед, молчаливо покинув общество собеседников. Она та самая волшебница с Косой аллеи, тогда приковавшая к себе внимание. Как позже вскрылось, Мириам Роуз Пруэтт.       Мириам и её старший брат завершили танец, и он появился перед Пруэттами с вежливой улыбкой, учтиво склонив голову. Ему было известно, что леди старше на несколько лет и, возможно, даже недооценивала бы его предложение на танец. Но он официально пригласил на вальс и котильон, теперь с удовольствием отмечая на странице её карне собственное имя. Старшие Пруэтты ничем не выразили несогласия, что также его воодушевило. Когда она подняла несмелый и скромный взгляд карих глаз, его сердце забилось вдвое быстрее. Мириам взяла предложенную руку, и парень почувствовал мягкость девичьей кожи. В сей момент наследник благородного дома чувствовал себя ещё младше, чем он есть, ведь с трудом скрывал непонятное смущение и очарование спутницей.

***

      Вальс и котильон прошли в один миг. Юноша оказался не только прекрасным танцором, но и умелым собеседником. Они разговаривали о Хогвартсе, других академиях для детей волшебников и высших учебных заведениях. Несмотря на свой возраст, тот был прекрасно осведомлен и в других темах. Мириам даже почувствовала себя немного ущербнее, сетуя на отсутствие всестороннего образования в прошлой жизни. Тем не менее, девушка по достоинству оценила подростковый ум.       Позже юноша проводил её к ожидающим родителям, вежливо поцеловав ладонь на прощание. Мириам зарделась румянцем, пытаясь вернуть контроль над эмоциями. Гвиневра понимающе усмехалась дочери, прикрыв нижнюю часть лица от слегка хмурого Фридриха. Вскоре последовали следующие приглашения на танец, но уже от иных кавалеров, менее запоминающихся на фоне того красивого юноши. Промелькнула мысль, что он довольно мил, но маловат.       — Доброй ночи всем, — рыжеволосая скрылась в дверях комнаты, когда они переместились домой с помощью камина. Братья что-то невнятно крикнули в ответ, заглушив тихие пожелания родителей. Она отказалась от помощи Тики с раздеванием, не привыкнув к такой казалось бы стандартной помощи эльфов. Переодевшись в ночную рубашку, она устало рухнула на кровать, держа карне раскрытым.

Фабиан Пруэтт Фабиан Пруэтт .......

....... Чарльз Аббот Гидеон Пруэтт Сильверстайн Яксли Александр Шаффик Гидеон Пруэтт Фридрих Пруэтт

       Последующие кавалеры мало чем запомнились, они были старше минимум на десять лет, и цепко всматривались в простодушное лицо Мири, используя какие-то словесные ловушки, на которые она не поддавалась и учтиво кивала. В памяти остались лишь противоречивые светлые глаза юноши с серьезным лицом.

***

      15 октября 1968 года       — Цедрелла появлялась на Ночной аллее. Говорят, что сегодня вечером она снова посетит лавку Дженкинса продать некоторые вещицы, — оповестил патронус Мюриэль и бодро ускакал в неизвестном направлении. Фридрих принял информацию к действию, передав Гидеону, а тот Фабиану. Глава не отправится лично ловить бывшую Блэк, благо, сыновья выросли и очень помогают с делами, прежде лежавшими исключительно на его плечах. Трое Пруэттов дождались, когда солнце скроется за горизонтом, после чего близнецы аппарировали на Косую аллею. Фридрих предусмотрительно отправил супругу с дочерью на ужин в итальянский ресторан, находящийся на Золотой аллее. Гвиневра смекнула, что мужчины будут заниматься неотложными делами, пожелала продуктивного вечера и с Мириам скрылись в огне камина.       Близнецам было нелегко опознать в сильно постаревшей волшебнице Цедреллу Уизли. Женщина стала гораздо худее, неухоженные волосы поседели, красивое лицо покрылось морщинами и выражало отпечаток неудачных лет брака с Септимусом Уизли. Только светлые глаза отражали её реальный возраст, неприступность и гордый характер. И эти светлые глаза не отличались от тех, что были запечатлены на последней волшебной фотографии незамужней Цедреллы Блэк. Они знали, что с этой женщиной будет непросто вести разговор. Она обладала блэковским нравом и была хорошо знакома с аспектами защитной магии.       — Кто!.. — волшебница не растерялась, когда ей в спину прилетела связка проклятий. Она произнесла контр заклинание, спешно обернулась и мрачно уставилась на скрытые туманом две мужские фигуры. Ситуация была не в её пользу, она зашла в тупик, пока шла из лавки Дженкинса. — У меня мало денег, волшебная палочка старая и на грани поломки, сама я давно немолода и страшна, чем я могу помочь? — сухо констатировала факты Цедрелла, держа защитный контур, не позволявший неизвестным приблизиться к ней.       — Цедрелла Уизли, — поняв, что волшебница использует заклинание из арсенала Блэков и им не скоро пробиться, Гидеон взял слово. — У нашего рода есть вопросы, которые требуют ответов. Со своей стороны мы с братом можем обещать вам, что не посягнем на вашу честь, благосостояние и в целом, имущество. Причинять существенный вред мы также не намерены, — старший близнец оставил им лазейку, на случай, если возникнет дуэль.       Цедрелла скептически взглянула на них, но не спешила опускать защитный контур. «Что вы хотите знать?» прочел Фабиан в светлых глазах.       — Касается рода Уизли, в котором вы остались за старшую, — волшебница нахмурилась, не считая нужным помогать неизвестным аристократам, да ещё против сыновей. Теперь не хватало ей клейма предательницы собственных сыновей, когда уже висит клеймо Предательницы крови. Двойное предательство омывается кровью.       — Авада Кедавра! — Фабиан успел оттолкнуть брата, который с немым удивлением наблюдал, как смертельное заклинание рассеивается изумрудным светом, не найдя объект для поражения.       — Зачем же вы так, — удрученно вздохнул Гидеон, вскинув палочку на замершую от страха волшебницу, которая успела пожалеть, что произнесла смертельное заклинание в гневном порыве. Закипели действия и вспыхнули искры заклинаний, в огибаемом другими волшебниками, тупике Ночной аллеи. Фабиан держал оборону, пока Гидеон наступал на Цедреллу, опустившую защитный контур и отбивавшейся родовыми заклинаниями. Гидеон аналогично ей использовал родовые заклинания, которым был обучен в юношестве. Они крутились по узкому пространству, пока Фабиан не попытался исподтишка обездвижить воинственную волшебницу. Попытка сработала и она с глухим звуком упала на каменные плиты. — До чего прыткая женщина! — Цедрелла устало переводила взгляд с одного молодого человека на другого. Рыжие макушки, благородные черты лица и братья-близнецы. «Пруэтты», поняла она. Вскоре и сам глава появился перед её глазами, когда мальчишки перенесли их разношерстную компанию в поместье.       — Цедрелла Уизли, — волшебница раздраженно дернулась, как от пощечины. Прошло двадцать пять лет, а она до сих пор не приняла нищенскую фамилию, силясь называть себя бывшей Блэк. Окаменение спало, её сдерживали лишь магические путы. — Говори, где твой младшенький, — за статным Фридрихом по обе стороны напряженно стояли сыновья.       — По доброй воле, я не скажу. Достаточно того, что я ношу клеймо Предательницы крови, — отрицательно ответила бывшая Блэк. Как бы Пруэтты не пытались разговорить её легальным методом, она гордо сохраняла молчание.       — Я спрашиваю в последний раз, Цедрелла. Где Артур, Билиус или тот же Гордон? Твой сын навлек позор на мою дочь! И ты прекрасно осведомлена об этом, говори, где сын! Он ответит за трусость, потворствовавшую отсутствию официального предложения о женитьбе и неспособность нести ответственность за поступки, обесчестившие дочь древнего рода! — волшебница прикрыла глаза, скрыв страх. Разозленный Фридрих Пруэтт внушал опасение и горечь, что она не смогла вытравить дерьмовый характер Септимуса из детей. От худого семени не будет доброго племени.       Бывшая Блэк вновь не дала ответа. Добровольно становиться дважды предательницей она не может. Нет моральных сил. Фридрих вскинул палочку и буквально рявкнул:       — Империус! — светлые глаза остекленели и гордое выражение лица переменилось в безучастное. — Где Артур?       — Некий волшебник с момента окончания Хогвартса прикрывает его и не дает появляться дома, — как отрапортовала Цедрелла.       — Кто этот некий волшебник?       — Мне неизвестно. Он всегда скрывал лицо и голос, появляясь в нашем доме.       — Как давно он помогает Артуру?       — С пятнадцати лет.       — Откуда он вышел на вас?       — Мой почивший супруг Септимус знал этого волшебника и временами приглашал в наш дом для личных бесед, начиная со времени когда я была беременна старшим сыном и до своей смерти.       Не только Фридрих, но и близнецы задавали наводящие вопросы. Знала ли она, что двое сыновей появлялись в Белой виверне, почему Гордон не содействует младшим братьям, любимые места Артура и Билиуса:       — Цедрелла, ты знаешь каким образом Артур воздействовал на Мириам, чтобы она влюбилась и позволила себя обесчестить? — спустя долгое время задал последний вопрос глава Пруэттов. Волшебница моргнула раз, моргнула два и из остекленевших глаз неожиданно потекли слезы. Фабиан недоуменно вскинул брови.       — Я знаю. Этот же метод на мне применил Септимус. Неизвестное мне зарубежное зелье, которое необходимо подливать раз в месяц в течении двух лет, чтобы жертва постепенно и незаметно для окружающих искусственно влюбилась в отравителя. Разум может проясниться от противоядия, либо, если не менее трех лет перестать травить жертву зельем.       — Откуда оно у вас?! — вспыхнул Гидеон, пока отец сохранял стойкое молчание и переосмысливал информацию.       — Покровитель Септимуса снабдил Артура. Я услышала случайно, — Фридрих произнес контр заклинание и отвернулся ото всех, приблизившись к окну, за которым бушевал октябрьский ветер. Цедрелла, освободившись от заклятия подчинения, оставалась под внимательным наблюдением братьев, размышлявших о полученной информации. В процессе незаконного допроса они узнали, что Артур со своими мелочными желаниями стал инструментом в руках кого-то гораздо более влиятельного, чем они могли представить. Этот загадочный человек или организация способствовали его преступлениям, обеспечивая его невидимой поддержкой и оберегая от мести, что даже родная мать не знает о местонахождении. В свете этой информации, мужчины даже посочувствовали жертве обстоятельств, очевидно первой попавшей под раздачу отвратительного зелья. Для Пруэттов — отказ женщины, он и есть отказ. Они испокон веков умеют стойко принимать не взаимность любимой женщины. Поэтому, когда некоторые рода идут на всякие ухищрения, чтобы обладать понравившейся волшебницей, они более усиленно защищают своих дочерей, матерей, сестер и теть.       Пруэттам стало неудобно от слез бывшей Блэк, они не знали как её успокоить, учитывая, что вины женщины в совершенном деянии было мало. Она пыталась лишь прикрыть сыновей, какими бы они не были, даже не зная чем они питаются и где спят:       — Кровь гуще, чем вода, — заключил Фридрих Пруэтт, встав напротив уставшей и разбитой Цедреллы. — Я приглашу Блэков на разговор.       — Они презирают меня, — не нашла сил воспротивиться бывшая Блэк, вяло мотнув седой головой. — Да и зачем вам?       — Надо восстановить справедливость, — понял и озвучил мысль отца Фабиан, сняв магические путы взмахом палочки.