Никогда

      Признаться, стоя сейчас на коленях и смотря на Ольгу, что отвернулась и смотрела куда-то вдаль, Илья Ильич испытывал смущение, неопределённость и… Разочарование? Его мечты о бурной реакции, слëзах счастья и волнах любви, накрывающих обоих их с головой, совсем не оправдались. Ольга была покойна и, казалось, эта мучительная пытка, предложение руки и сердца, никак не повлияло на неё.       «Неужели она всё-таки равнодушна ко мне! Или она обдумывает, как расчётливо и тактично отказать мне? Я чувствую себя так неловко, будто даже после этого момента, когда любовь точно должна была равно поделиться на двоих, она всё равно осталась выше, умнее, чем я, а у меня всё та же роль, то же место — у её ног».       Обломов очень хотел взять и излить Ольге свои сомнения, спросить, ну почему она так холодна? Но вновь язык подводит его, и Илья Ильич заводит разговор о «другом пути к счастью».       Он рисовал ей любовь пылкую и страстную, героическое самопожертвование, подвиг женщины ради мужчины, а после представлял даже саму Ольгу в этой роли, чувственную и обольстительную, надеясь вызвать в ней хоть немного огня и внешней реакции. Но взгляд Ольги был так же спокоен, снисходителен и немного насмешлив, будто он — всего лишь маленький мальчик, который пытается научить её, взрослую девушку, любви.       — Можно нейти таким путём и любить ещё сильнее, — отвечала она, обесценивая все предыдущие рассуждения.       — Отчего же ты не пошла бы по этому пути? — прозвучало с напором и досадой.       — От того, что этот путь ведёт к расставаниям… а я… Не хочу расставаться с тобой.       В голове Обломова кружился вихрь мыслей. «Как же он упустил это? Какая Ольга умная! Какая она хорошая! Она любит меня! Её любовь куда лучше и чище, чем моя!..» И страсть загоралась в нём сильнее, вымещая все плохие мысли, молчаливое предложение и досаду слепой любовью.       Ольга долго рассматривала фейерверк эмоций на его лице, а потом вдруг совершенно неожиданно поддалась вперёд и, вопреки привычной манере держать себя, поцеловала его.              Поцелуй был быстрый, мимолётный. Запомнилось только ощущение жара у своего лица и яркий от близости запах цветочных духов. Но само осознание, ментальная составляющая этого действия дарили такое блаженство, такую радость, что Илья Ильич вскрикнул и упал к ногам Ольги.       — Ах, Ольга! Как ты мила! Ты сама сняла этот мучительный запрет, это грозное «никогда»! Ты всё же чувствуешь любовь, чувствуешь!       Ольга промолчала, опуская глаза вниз. Нельзя было заметить, что именно она чувствует, лишь лицо пылало розовым румянцем волнения.       — Теперь и я должен поцеловать тебя, Ольга! Ты позволишь мне? — хотя запрет вроде и был снят, Обломов боялся обидеть или напугать свою возлюбленную, вдруг увидеть вновь молнии в её глазах, оказаться для неё неприятным.       — Какой ты, Илья! Бог с тобой, неужели моего порыва тебе не достаточно? — сказала девушка с упрёком, — стоит ли подвергать нас опасности этой бездны, помни про неё!       В Ольге, несомненно, говорила её нравственность, но упрямая, внимательная мысль вопрошала: «Только ли она?» Здесь скрыто что-то ещё, нечто скрываемое этим расчётливым умом, но что же это?       — Разве можно насытиться любовью? Может ли быть когда-нибудь страсти «достаточно»? А это всего лишь один поцелуй, бездна не страшна! Зачем же прерывать и лишаться того, что так приятно? Тебе же было приятно, Ольга?       Ольга не отвечала.       — Ты что-то скрываешь от меня! Как ты требуешь искренности от меня, так и я могу требовать от тебя. Ольга! Посмотри мне в глаза!       Наш герой поднялся с колен и присел на лавочку, пристально глядя на девушку. Она смотрела себе в ноги и всё не поднимала головы. Тогда Обломов коснулся пальцами её лица и настойчиво, но нежно поднял его и заставил посмотреть на себя.       Что же, Ольга научилась читать его, почему же он не может сделать того же? Вот эти знакомые ровные черты с милым блеском простоты, приподнятая бровь с задумчивой складкой над ней и серо-голубые глаза, несколько влажные. В них-то и пытались скрыться эмоции! Удивление, недовольство и нечто слабое, милое! Трепетное и восхитительное! И эти пятна на щеках… Да Ольга смущена!       Не дожидаясь ответа, Илья приник снова к женским губам, увлекая в новый поцелуй. Хотя он делал всё нежно и неторопливо, всё равно вдруг почувствовал, как фигура перед ним сжалась и несколько окаменела, замёрзла в неопытном испуге! Пропала, растворившись в прошлых мгновениях, та богиня гнева с твёрдым и несколько высокомерным взглядом, пропала мудрая и умная женщина с сдержанностью и неторопливостью. Осталась только Ольга. Такая маленькая и неопытная, робкая и стыдливая, которая на целых десять лет младше его, Обломова, и которую, должно быть, никто раньше не целовал. Разница их стала вдруг так ощутима! И вот он, взрослый мужчина ласкает её — молодую и неопытную девушку. Илья Ильич почувствовал необходимость помочь ей, поделиться своими немногочисленными, но всё-таки знаниями. Он тихо шептал, ненадолго разрывая поцелуй, чтобы через мгновение начать новый.        — Не зажимайся, Ольга, ты прекрасна! Тебе нужно расслабиться, обними меня за шею ещё раз… Да вот так! Ах... Ты самая лучшая женщина в мире! Самая лучшая женщина для меня… Ты цель моей жизни, помнишь? Никогда бы я не смог измениться, изменить свою жизнь к лучшему, пробудиться от этого вечного сна, вечной лени, если бы не ты! Ольга…       Ольга потихоньку расслаблялась и позволяла углублять поцелуй. Чувства кружили обоим голову. Обломов, стараясь отвлекать себя от «бездны», направил мысли свои на рассуждения.       «Нет, она вовсе не бесчувственная, она любит так же страстно, как и я, но постоянно старается мыслить трезво, и тогда она умнее и выше меня. Пусть так. Но сейчас, когда дело идёт естественным путём, так, как заложено природой, её веду я…»       Сколько прошло времени, нельзя было сказать точно, когда Ольга, опустив руки ему на плечи, тихо прошептала: «Илья, давай остановимся».       Лицо её горело ещë сильнее: краска заливала не только щëки, но и всё лицо, уши и шею! Она отодвинулась в сторону и совсем девочкой посмотрела на Обломова.       — Теперь точно пора! Мне нужно домой, я должна теперь всё обдумать! Мне трудно дышать, чувствую какой-то жар, вот чего вы добились своими поцелуями! Прощайте же.       Ольга быстрым, сбивчивым шагом отправилась в сторону дома. Ей казалось, что она снова пытается убежать отсюда, хоть и не признавалась себе в этом. А Обломов в это время всё сидел на лавочке, блаженно представляя будущую семейную жизнь, и лёгкое самодовольство играло в его улыбке.