По следу орла

Дорога до порта заняла больше часа, потому что после событий на главной площади было увеличено количество патрулей. Лимассол все еще был под колпаком тамплиеров, но всегда можно найти лазейки, и поэтому Альтаиру и Марии пришлось петлять улочками, чтоб не привлекать лишнего внимания. Сейчас их главная цель - уйти из города незамеченными, поскольку никто не будет искать их в Кирении, если они находятся в Лимассоле. Так просто и гениально. Когда они вышли на пристань, и Мария увидела корабли вблизи, озноб пробил все ее тело, от макушки до кончиков пальцев на ногах. Ступор и страх разносились кровью по венам. Весь мир девушки сузился до маленькой капитанской каюты и грязной постели. Неожиданно Мария почувствовала, как ее руку взял Альтаир и едва сжал в своей ладони. Он заглянул ей в глаза и тихо, так чтоб слышала только она, произнес: — Как бы ни был велик страх, ты, Мария Торпе, в стократ сильнее. Ты боец, так борись с ним. Пелена начала спадать, и Мария вернула способность управлять своим телом. Она сглотнула, посмотрела на пришвартованные корабли, потом на ассасина. Разум прояснился, а после пришло осознание, что им нужно скорее добраться до их судна. Девушка молча кивнула мужчине, в знак того, что она готова идти дальше, и они выдвинулись. Альтаир шел чуть впереди, ведя за собой Марию. До посадки на корабль он ни разу не отпустил ее руку.

***

Капитан корабля Андроник Атерний, как и уверял Александр, оказался человеком, преданным делу повстанцев. Он молча выслушал Альтаира и заверил его в своей поддержке, так как это позволит, хоть косвенно, совершить вендетту. Капитан всей душой ненавидел тамплиеров, по вине которых у него произошла глубокая жизненная трагедия. В подробности он не вдавался, а Альтаир и Мария не стали расспрашивали. Им было вполне достаточно того, что они будут доставлены в Кирению в ближайшие сроки без лишних приключений. Атерний провел Альтаира и Марию до каюты и, почтительно поклонившись, оставил их. Каюта оказалась довольно просторной, но скудно убранной. С левой стороны стоял маленький стол и два стула, а с правой - рядом друг с другом висели два гамака. Мария ухмыльнулась: когда она плыла на Кипр, ей пришлось спать на полу, деля старый маленький вонючий матрас с ассасином. А тут целый гамак в ее распоряжении, почти королевское ложе. "В следующий раз, когда я буду плыть кораблем, меня будет ждать целая кровать!" - подумала Мария и бухнулась на гамак. Альтаир бросил в углу наплечный мешок, скинул с себя капюшон и, последовав примеру Марии, сел на гамак так, чтоб видеть девушку. — Ты не думаешь, что нам нужно честно поговорить? — сказал Альтаир и внимательно посмотрел на Марию. — Если так подумать, то мы ничего друг о друге не знаем. — Хочешь исповедаться передо мной? — смешливо спросила Мария. — Нет, просто хочу быть честным с тобой. Мария села на гамаке и внимательно посмотрела на ассасина, который теперь оказался ровно напротив нее. Он сидел в расслабленной позе и терпеливо ждал ее ответа. Девушка почувствовала внутренний порыв ответить Альтаиру взаимностью и решила довериться чутью. — Ладно, только сделаем таким образом: мы будем по очереди задавать друг другу по одному вопросу и давать на них только честные ответы. И если тебя такой вариант устраивает, то я хочу начать первой. — Я не против, — с улыбкой ответил ассасин. — Ладно. Откуда ты знаешь столько языков? — Странный вопрос. Ты же не думала, что послушники только и делают, что учатся бесшумно отнимать жизни? Все повелители ассасинов обращали внимание на образование своих воспитанников, поэтому мы много читали, а еще нас обучали латинскому и греческому. А что касается французского языка… Моя мать была француженкой. — Правда? — с искренним удивлением спросила Мария. — Но твой отец разве не… — Мой отец, Умар ибн Ла-Ахад, сириец по происхождению, был мастером-ассасином. Но он полюбил француженку Мод и женился на ней. От этого союза родился я. Но мама умерла при родах, оставив отца одного с новорожденным сыном. Отец как раз и научил меня говорить по-французски, в память о маме. — Прости, я не знала. — Все хорошо, мы же договорились сегодня быть честными друг с другом, — ответил Альтаир, улыбаясь уголками губ. — У меня к тебе встречный вопрос: где ты научилась так ловко обращаться с мечом? — Ну, не так уж и ловко я обращаюсь с ним, раз я тебя ни разу не одолела в честном бою, — Мария свесила ноги и по-детски болтала ими. — А если серьезно, то я с детства бегала с мальчишками с палкой в руках, вместо того, чтоб вышивать скатерти у камина. Когда я чуть подросла, рыцарь на службе у моего отца, сэр Брантли, научил меня всему, что знал сам, а егерь Мило брал часто брал меня с собой на прогулку в лес и там показывал, как стрелять из лука. Веришь или нет, но я запросто смогу попасть в середину мишени и расщепить предыдущую стрелу. — У меня нет оснований не верить тебе, — отозвался Альтаир, наблюдая, как дрожит свечка в маленьком светильнике. — Наверное, твой отец был богатым человеком. — Так и есть. Богатым и очень знатным. Потом это сыграло с нами всеми злую шутку, — Мария тяжело вздохнула. — Скажи, зачем ассасинам отрубают безымянный палец? — Из двух соображений: практического и символического. Когда послушник проходит последнее испытание, ему отрезают палец и торжественно надевают приспособление со скрытым клинком. Намного безопаснее пользоваться им без указательного пальца. Ну а что касается символизма, то боль, которую ты испытываешь при ампутации, означает жизненный путь ассасина и обещает ему вечный рай после смерти. — Глупость какая! Разве боль может подарить рай? — удивленно спросила Мария. — Не может. Ни боль, ни страх, ни ненависть. Лишь одна вещь может изменить этот мир - любовь. — Хорошо сказано, — с улыбкой ответила Мария. — Теперь твой вопрос. — Почему Арман Бушар тебя ненавидит? — Ответ очевиден: потому что у меня нет члена между ног! Он считает, что этот мир принадлежит мужчинам, а удел женщин - ждать мужа у окна, вести хозяйство и рожать побольше детей. А это значит, что женщина не может придумать план по захвату Акры и организовать успешную эвакуацию тамплиеров с города. Но знаешь, что самое обидное? Все мои заслуги присвоил себе человек, которого я когда-то считала своим другом. — Тем хуже для него. Когда Бушар потребует оказать похожую услугу, он будет бесполезен, — ответил Альтаир, и Марии показалось, что в его голове проскочили нотки раздражения. — Он даже может назвать себя твоим именем, но все твои таланты останутся при тебе, Мария. Девушка сидела молча, не отводя взгляда от мужчины. Она чувствовала себя очень странно. Два от природы злейших врага, ассасин и тамплиер, сидели друг напротив друга и изливали душу, будто на исповеди перед священником. Они должны ненавидеть, пытаться прикончить друг друга, но вместо этого Мария чувствовала себя так спокойно и уютно рядом с Альтаиром, будто они знакомы целую вечность. За их спинами лежала тяжкая ноша прошлого, которая наложила свой отпечаток, и теперь Мария чувствовала отчаянную потребность узнать Альтаира поближе и самой открыться ему. Ее израненная душа инстинктивно тянулась к ассасину. Воистину, родство душ - странное явление, ведь оно легко сводит людей помимо их сознания и воли. — Альтаир, ты можешь не отвечать, если посчитаешь нужным… Просто… — Когда ты меня проклинала, ты так не церемонилась, — рассмеялся Альтаир. — Проклинать намного легче, чем спрашивать, — ответила девушка, внимательно наблюдая за реакцией мужчины. — Твоя правда. Бей прямо в сердце, Мария. — Ладно. Расскажи мне про Святой Грааль. Альтаир мгновенно помрачнел и насупился. Тени от дрожавшей свечи мелькали на его лице, словно нахлынувшие из-за спины призраки прошлого, которое причинило столько боли и страданий. Мария поняла, что попала, как и говорил Альтаир, прямо в сердце, но пути назад не было. — Ты когда-нибудь слышала об Адхе? — спустя какое-то время спросил Альтаир. — Ты про ту Адху, которую называли «черной жемчужиной востока»? — неуверенно произнесла Мария; ассасин молча кивнул. — Конечно слышала! Адха - прекраснейшая из женщин, когда-либо живших на земле! Говорят, что одним своим взглядом она сводила с ума любого. У ее ног лежали все самые богатые и влиятельные мужчины востока. Но какое отношение она имеет к Святому Граалю? — Самое прямое. Адха и есть Грааль, его земное воплощение. Это и объясняет ее невероятную притягательность для мужчин. Но главная ценность Адхи для сильных мира сего заключается в том, что кто будет обладать ею, тот будет безраздельно править Святой землей. И вот однажды одному молодому ассасину было поручено доставить в сохранности Святой Грааль в Масиаф. Стоит ли говорить, что он влюбился в нее без памяти с первого взгляда? — Этот ассасин - ты? — робко спросила Мария, не отводя взгляда от Альтаира. — Да. И самое удивительное, что Адха ответила взаимностью. Она могла выбрать любого мужчину, но ее выбор пал на мальчишку, который мог предложить лишь свою любовь. Мне думалось, Адха заставит меня уйти на покой, я вложу меч в ножны и заживу обычной жизнью. Я был бесконечно счастлив и так же бесконечно глуп. Я потерял бдительность, и так называемые «хранители» из ордена тамплиеров похитили ее и силой удерживали на корабле. Я всё время вспоминаю о тех днях, когда я гнался по морю за ними. Я почти догнал их. Почти. Если бы я только мог плыть быстрее! Но всё вышло иначе… Я вспоминаю о том, как нашел её тело – и какой ужас застыл в её глазах… Я убивал её похитителей одного за другим – до тех пор, пока все они не отправились на тот свет. Но это не принесло мне радости, ведь их смерть не воскресила Адху и не залечила мои раны. Когда Адха погибла, я был уверен, что никогда не смогу полюбить… — Не удивительно, если ты взаимно любил такую совершенную женщину, которую у тебя отняли, то полюбить другую, простую смертную девушку просто невозможно… — …но к счастью, я ошибался, — закончил Альтаир, и его черты смягчились, когда он посмотрел на Марию; сердце девушки сжалось в маленький комочек. Мария сидела тихо-тихо в своем гамаке и сверлила глазами пол. Когда ты узнаешь сколько боли переносит другой человек, твоя ноша не кажется так уж непосильной. А еще ее можно облегчить, если поделиться с другим. Прошлое нужно вовремя отпускать, перестать тянуть его за собой и наконец взглянуть вперед. Чем собирать осколки старого зеркала и пытаться сделать из них мнимый витраж, можно обзавестись новым. Мария почувствовала, что время пришло. — Моя прошлая жизнь тоже не была подарком, — начала Мария дрожащим голосом. — Я родилась в богатой и знатной английской семье лорда и леди Торпе, жила в родовом замке, ела лучшую еду и спала на самых мягких перинах. Чем не сказка про принцессу? Только правда в том, что отец отчаянно хотел сына, а мама смогла подарить ему лишь девочку, поэтому он мало интересовался моей жизнью, а мама тратила все свои силы на то, чтоб зачать такого желанного сына-наследника. Так что, детство у меня было довольно одиноким. Но потом мне исполнилось восемнадцать, и отец вспомнил обо мне. Он подыскал для меня подходящую партию, Питера Халлатана, старшего сына графа Глостерского. Идеальный союз двух влиятельных родов. Стоит ли говорить, что я не любила его и хотела всеми возможными способами отказаться от этого брака? Но отец, мой строгий и мудрый отец, ничего слушать об этом не хотел, и поэтому через год была сыграна пышная свадьба, на которой присутствовала вся королевская семья. Какая честь! Только за всей мишурой никто и не заметил, как невеста плакала за праздничным столом, пока ее новоиспеченный супруг напивался. Потом пробила полночь, и нас проводили на свадебное ложе… Я… Мама накануне рассказала, как все будет происходить, что меня ждет… Что будет больно, но потом терпимо... В общем, когда Питер ввалился в нашу спальню, он был до смерти пьян, а потом… потом он повалил меня на кровать и взял сзади силой, будто кобылу… Мария не выдержала и разрыдалась. Горячие слезы текли по лицу, обжигая кожу. Она столько лет держала это в себе, запирала боль так глубоко, а теперь она вырвалась наружу и заполнила собой все пространство. Девушка закрыла лицо руками, но она чувствовала на себе взгляд ассасина; возможно, он хотел утешительно прикоснуться к ней, но так и не решился. — Мария, не надо, если тебя ранит… — начал было говорить Альтаир, но Мария подняла ладонь, заставив его замолкнуть на полуслове. — Нет, я хочу продолжить, — сказала девушка, вытирая рукавами слезы. — Так было каждую ночь, одно и то же. Питер всегда говорил, что только так можно зачать сына, и что быль - эта плата за мою греховность. После того, как он слазил с меня, он уходил к себе и пил дальше до наступления следующей ночи. Я ненавидела себя, ненавидела свое тело. Каждый день я сидела в ванной и до крови скребла себя, чтоб смыть с себя его зловонный запах. Первые месяцы служанки прятали любые острые предметы, чтоб я не наложила на себя руки. Так прошло два года нашей "счастливой" совместной жизни. Однажды мы поехали к его отцу. Там Питер и его старые друзья соревновались в стрельбе из лука. Победителю должен был достаться денежный приз в сто фунтов (приличные деньги в Англии). Я тоже захотела поучаствовать и попала во все пять мишеней прямо в яблочко. Мой свекр рассмеялся и отдал приз мне со словами, что "девчонка в сухую уделала бравых рыцарей". Если бы я знала, чем это закончится - в жизни не притронулась к луку. Этим же вечером Питер пришел ко мне в покои с криками, что я унизила его перед всеми, показав, что он никудышный лучник. Мне просто хотелось уйти прочь, но неожиданно он ударил меня по затылку. Я упала, а он начал избивать меня ногами. В какой-то момент я перестала чувствовать боль; мне казалось, что я умерла. После того, как у него спала пелена злости, Питер просто ушел. окровавленную леди Халлатан нашли служанки и тут же уложили в постель. После таких "мужских ласк" я три недели не могла встать с постели, пока мои раны не зажили. — Почему ты не рассказала отцу о том, как с тобой обращается этот ублюдок? — О, я говорила, и не раз! Только папа каждый раз отвечал, что я должна знать свое место и молча выполнять свой долг перед мужем, а мама была слишком кроткой, чтоб встать на мою защиту. Так что, я осталась наедине со своими демонами. Правда, после избиения Питер перестал посещать мою спальню. Вместо этого он начал приводить девушек, необремененных моралью, и совокуплялся с ними в соседних покоях. Думал, что это меня унизит. Тупой ублюдок! — Мария потерла ладошками глаза и продолжила: — Так еще прошел год, пока удача наконец не улыбнулась мне, и я повстречала Робера де Сабле, магистра ордена тамплиеров. Выслушав мою историю, он поклялся помочь мне освободится от этого брака. Я была благодарна ему, но не шибко верила, что его клятва когда-нибудь исполнится. Я зареклась доверять мужчинам, их словам и поступкам. Но Робер сдержал слово и спустя год вернулся в Англию с папской буллой о расторжении брака. Это была победа! Леди Мария Торпе обрела свободу! Я была так счастлива, что четыре года моего ада на земле подошли к концу. Больше Халлатаны не имели власти надо мной. Мне так сильно хотелось напоследок унизить Питера, что, уезжая из родового замка Халлатанов, я при всех заявила, что "легко выйду замуж снова, потому что после лорда Халлатана я так и осталась невинной". — Удар ниже пояса, — презрительно хмыкнул Альтаир. — Да, так и есть. За четыре года совместной жизни я знала, куда ударить побольнее, — ответила Мария уже более спокойным голосом. — Как и было условлено, я должна была отправиться в крестовый поход вместе с тамплиерами. Мне нужно было переждать всего одну ночь, и на следующий день корабль отчалил бы, унося меня прочь от берегов Англии. Я остановилась в портовой таверне, и ничего не предвещало беды, пока ко мне в комнату не ввалился разъяренный Питер. Не знаю, как он выследил меня, но ему очень хотелось спросить за брошенное накануне оскорбление. Питер пообещал убить меня, но прежде "лишить девственности". Завязалась драка, я ударила его подсвечником, начался пожар… Я сбежала и тут же села на корабль Робера. Уже стоя на палубе отплывающего судна, я видела, как горела эта таверна вместе с Питером. Потом я прибыла на Святую землю и начала свой новый путь. Дальше ты и сам знаешь. — Твой рассказ объясняет твою безусловную преданность Роберу: ты была благодарна ему за спасение. — Да, но дело куда глубже. Я сражалась все это время за свободу, за право женщин самим выбирать свою судьбу. Тамплиеры отстаивают свободу и порядок. Мне казалось, что все идет как надо, пока… — … пока не появился я, — закончил фразу ассасин. — Да, лично для меня ты был воплощением зла, — Мария запнулась и посмотрела прямо в глаза Альтаира. — Знаешь, незадолго до похорон Мажд-Аддина Робер меня предупреждал, что мне надо быть вдвойне осторожной, ведь, если "Бесшумному орлу" потребуется выбить из меня информацию, ты сделаешь со мной то же, что когда-то делал Питер… — Робер сказал, что я буду тебя насиловать?! Вот ублюдок! — со злостью воскликнул Альтаир, но, поймав печальный взгляд Марии, смягчил свой тон. — Мария, я клянусь тебе, что никогда не причиню тебе вреда и не сделаю ничего против твоей воли. — Я знаю. Теперь знаю, — Мария натянуто улыбнулась сквозь слезы. — Ты, мой злейший враг, поступил со мной порядочнее и милосерднее, чем мои "друзья". И я тоже хочу отплатить тебе тем же, если ты примешь мою помощь, Альтаир... — C'est un honneur, mademoiselle Maria! [Почту за честь, леди Мария!] — почтительно склонил голову и из-под лба посмотрел на девушку; Марии показалось, что во взгляде мужчины сквозила трогательная нежность. В каюте снова воцарилось молчание, которое нарушал лишь шум волн, бившихся о корабль. Но Мария не чувствовала неловкости, а лишь облегчение. Тени прошлого постепенно начали отступать, открывая возможную дорогу в возможное будущее. Она неожиданно поймала себя на мысли, что Альтаир - это первый мужчина, рядом с которым она чувствует себя так легко и свободно, будто они не разделяют никаких мрачных моментов прошлого. — Спасибо, что поведал свою историю и дал мне возможность выговориться. Я впервые за долгое время не чувствую тяжести за плечами, — Мария искренне улыбнулась мужчине, с наслаждением ловя задорные искорки в его глазах. — Только одно у меня в голове не укладывается. — Что именно? — Зачем я еду с тобой в Кирению, если информацию, которую я могу рассказать, ты можешь узнать у любого повстанца? Какой твой истинный мотив? Альтаир какое-то время молчал, но потом потянулся рукой к щеке Марии и ласково, едва касаясь, провел подушечками пальцев по коже девушки; девушка почувствовала, как толпа мурашек пробежалась вдоль позвоночника. — Придет время, ты поймешь, — прошептал ассасин, а затем убрал руку и растянулся в гамаке, оставив Марию в полном недоумении. Девушка удивленно смотрела на мужчину, но так и ничего и не поняла. Может действительно, время еще не пришло? Мария поудобнее умастилась в своем гамаке, и впервые за долгое время безмятежно заснула, наконец одержав победу над своими ночными кошмарами.